Микрокосм, или теорема Сога
Шрифт:
– Видел бы ты, как мы разделали этих америкашек! – возбужденно шептал Итагаки. – Полный разгром!
– Погоди радоваться, – пытался отрезвить его Хитоси. – Не увязнуть бы в Китае…
– Да брось! Не впервой нам сталкиваться с сопротивлением. Одолеем. Пара смутьянов, ничего страшного. Главное – обезвредить главарей. Пара пуль в пару затылков – и все в порядке. Надо выпить по этому поводу. Надеюсь, речи не будут слишком длинными.
– Не беспокойся, я буду говорить.
– О, черт, тогда все пропало!
Как и следовало ожидать, прощальное слово Хитоси, в котором чуть не одновременно упоминались бодхисатва и фотоны,
– Папочка, бедный мой папуля! На кого ты меня покину-ул?! Да зачем же ты меня остави-и-ил?!!
– Ну-ну, – пыталась вразумить ее мамаша Ивасаки, ошеломленная таким изливом дочерней скорби. – Не устраивай сцен перед всем миром. В твоем возрасте надо держать себя пристойнее!
– Какой еще возраст-хлюп-хлюп! – у меня ни одной морщины на лице…
– Хватит кокетничать. Тебя и пьяный слепец безлунной ночью за девочку не примет.
Такая отповедь, конечно, не могла утешить бедную сироту. Всю дорогу до дома она мрачно молчала.
– Что с тобой? – спросил Хитоси, когда они остались наедине. – Голова болит?
– Ах, это все мама… Терпеть не могу её подковык.
– Давай пошлем ее вдогонку за отцом, а? Прекрасная будет парочка новопреставленных, отборная.
Супруга Сога метнула на мужа возмущенный взгляд.
– Хитоси, ты иногда меня ужасаешь. Твои издёвочки, улыбочки, гримасы… Иногда ты совершенно невыносим. Смерть отца…
– Ну уж в смерти твоего отца я неповинен, извини.
– Бедный папочка умирал… Он умирал, а ты в это время требовал пирожных.
– Печенья. Ну… Мне есть хотелось. Печенье – питательный продукт, хорошо утоляет голод.
Не лучший вариант ответа выбрал Хитоси, не такого ответа ждала от него супруга Сога, но его это не волновало. Он взглянул на ее заплаканное лицо, и во взгляде этом читалось любопытство постороннего, а не участие, и озабоченность близкого человека.
– Гм… Я сказал что-то неподобающее?
– Ты… Ты чудовище! – задохнулась она. – Оставь меня! Ты подохнешь как собака, слышишь? Как собака!!!
Не находя ответа, Хитоси, смущенно покашливая, вышел из комнаты.
– Несут, несут!
В тронный зал, разукрашенный по случаю встречи высокого гостя, ворвался запыхавшийся гонец. Он набрал в грудь воздуха и возвестил замершим в ожидании придворным о прибытии знаменитого монаха Шоана, одного из скромных учеников, посланных несколько лет в Китай, к танскому двору. По завершении обучения монах вернулся на архипелаг, снабженный титулом, ставившим его вровень с принцами.
В китайской столице злые языки болтали, что Шоан всплыл наверх при помощи грязных махинаций и постельных подвигов. Упоминалась при этом и одна из принцесс двора Тан, которую обрюхатил этот бесстрашный герой. Утверждали даже, что, не пустись он вовремя в обратный путь, быть бы ему без головы. Ни для кого не было тайной, что персонаж этот чреслами силен, а Добрую Веру готов деятельно утверждать под любыми одеялами и на любых циновках. И не забывал при этом о сборе посильных пожертвований, предпочтительно желтым металлом.
Эти разнообразные сведения лишь частично долетели через морские просторы до архипелага, обитатели которого усвоили только, что сей достойный муж – желанный гость императорского двора Ямато.
И вот придворные важно выпячивают подбородки из цветных воротников, косятся друг на друга, на свои и чужие мечи; раскрашенные принцессы кудахчут за ширмами и за веерами, как курицы перед глубокой лужей. Даже Тамура, император поневоле, выряжен в парадный костюм. Он хмурит брови, глядя на свеженькую пухленькую женщину, семенящую за ним повсюду, как тень. И с чего она к нему прицепилась?
– Чё это за толстая телка? Чё она ко мне прилипла, как сопля к рукаву?
– Кхм… Ваша супруга, ваше величество, – укоризненно шепчет один из советников.
– Моя? Я женат? Вот еще новости… Давно?
– Уже несколько недель. Вы на свадьбе изволили слегка выпить… Запамятовали…
– Наглые бандиты! Нарочно меня напоили…
– Протокол, ваше величество… Традиции… Видите ли, государь без государыни – все равно что небо без светил.
Тамура напрягает мозги, соображая, отрезать ли советнику язык… или голову смахнуть… на кол насадить, пусть вялится, умник… Но тут в ворота дворца вплывает шикарный паланкин в сопровождении вооруженной охраны из тридцати меченосцев и копьеносцев. Поломав голову над ритуалом приема, советники решили соблюсти принятую в Китае процедуру: мужчины представлены по рангу, женщины до поры отодвинуты за ширмы.
Тамура в этой толпе главный, он приближается к паланкину и предлагает монаху руку, помогая ему вывалиться на пол.
– Добро пожаловать и да будет ваша жизнь долгой. Надеюсь, путешествие не доставило хлопот вашему сиятельству.
– Да уж… В море все корыто заблевал, а с вашими носильщиками тоже, пожалуй, отдохнешь… Душу вытрясли. В общем, все в ажуре, дорогой!
Церемониймейстер занялся воспитанием носильщиков, а Тамура принялся знакомить гостя с великолепием дворца и чудесами его окрестностей.
– Вы прибыли в новую резиденцию, дорогой гость. Глухой лес мы превратили в три прелестные рощицы и назвали их То-Сё, Там-Сям и Туда-Сюда.
– Не трудитесь, все равно не запомню, сложные названия. Я отсюда еще пацаном уехал, все забыл да и вспоминать ни к чему. Сознайтесь лучше, что вы в эту лесную хибару забираетесь, чтобы без помех позабавляться, да?
– Э-э-э… М-м-м…
– Да ладно, ладно… Чего уж… Глушь, провинция… Деревенская столица…
Вздохнув, Тамура повел гостя к придворным. Прежде всего, конечно, Сога, блестящие отец Эмиси и сын Ирука. Все важные решения зависят от них, в их ведении финансы, альянсы, войско… Очень рад – очень приятно, поклон, улыбка…