Милан

— Какой ещё мейкам?

— Узнаешь! Никуда ты не денешься, — снова засмеялась Сашка. — Хочешь быть мегазвездой — залазь в телевизор! А мы, простые смертные, будем отдыхать и рофлить над тобой, пока ты с хмурым фейсом будешь вью давать.

Спорить тут было не о чем, и Люда направилась в раздевалку за шустро шагающей, почти бегущей Сашкой. В коридоре у окон стояли пуфики для отдыха, и почти все они были заполнены спортсменками и спортсменами разных возрастов, сидящих в телефонах. Увидев, что мимо кто-то проходит, поднимали головы и тут же опускали обратно, вглядываясь в мерцающие экраны.

Люда подумала, что все они будут приветствовать её, она же олимпийская чемпионка! Заранее приготовилась к этому и ощущала неловкость от предстоящих разговоров со всеми, но этого не произошло — здесь она была равная среди равных. Вчера ты была чемпионка, сегодня я… Так рассуждали все спортсмены, занимающиеся здесь.

Оставив телефон в шкафчике, Люда закинула на спину чехол с коньками, водой и салфетками, и отправилась за Смеловой в святая святых «Хрустальной звезды», кузницы чемпионов — на ледовую арену.

Первое, что она увидела, когда зашла внутрь, это разноцветные флажки, развешанные по поперечным фермам, держащим крышу. А напротив — громадные плакаты с изображением местных знаменитых фигуристов. И прямо по центру — громадный баннер с её фотографией, сделанной в ходе проката и надписью «Арина Стольникова — всегда первая! Олимпийская чемпионка. Чемпионка мира. Чемпионка Европы. Чемпионка России». Рядом был баннер с фото Сашки и надписью «Александра Смелова. Чемпионка мира среди юниоров. Чемпионка России среди юниоров». Рядом висели уже чуть постаревшие баннеры с фотками Далиевой и Зенитовой.

Баннеры являлись дополнительным мотивирующим фактором для того, чтобы родители вели детей на этот каток. Ведь родителям казалось, что в таком святом месте, где каталась сама Стольникова, Зенитова, Далиева, а сейчас и Смелова, и сами стены будут помогать их деткам стать чемпионами. Однако, увы и ах… Несмотря на многочисленность фигуристов в детских группах, среднее число спортсменов в группах топовых тренеров было очень невысоким — отсев громадный.

Баннеры висели на перилах второго этажа. Каток, естественно, был тренировочный, без зрительских трибун, но имел второй этаж — зрительский балкон с перилами, откуда родители и приглашённые лица наблюдали за тренировками и контрольными прокатами школы. На перилах в ряд и висели громадные баннеры. Над правым коротким бортом на стене славы тоже виднелись большие фотографии составов тренировочных групп, в разное время занимавшихся здесь. Ещё висели баннеры с надписями «Москомспорт» и «Хрустальной звезде — десять лет!».

В остальном каток как каток. На втором этаже тренерская, на потолке яркие светильники, на льду спортсмены, разрезающие лёд. Тренеры, кучкой стоявшие у бортика, и рядом с ними несколько человек с видеокамерами и микрофонами. И Бронгауз, увидевший её и подозвавший к себе взмахом руки и энергичным окриком:

— Вот, вот и она! Ариша! А ну-ка, подойди сюда!

Ну вот и началось в колхозе утро… Люда в очень большом смущении, направилась к этой тёплой компании. Что им надо?

— Ариша, приве-е-ет! — энергично помахала рукой девушка-брюнетка в коротком белом сарафане, выглядящая очень красиво: шикарные завитые волосы, густые ресницы, красиво подведённые глаза. — Мы бы хотели задать тебе несколько вопросов. Отвечай уверенно, не мямли, слова-паразиты не используй. Понятно? В общем, говори как обычно. Ты же умничка, и давать интервью умеешь.

— Ну, я не знаю… — смущённо промямлила Люда, первым желанием которой было убежать и скрыться с глаз. Но, естественно, это желание было неосуществимо. Поэтому пришлось встать так, как хотелось телевизионщикам. А хотелось им, чтобы Люда расположилась таким образом, чтобы сбоку был виден её баннер, и вдобавок, чтобы при этом было видно каток с рассекающими по нему фигуристами.

Когда нужное положение было найдено, один небритый всклокоченный мужчина в синем стёганном жилете с надписью «Первый канал» на спине, поставил большую камеру на треногу, второй мужчина вытянул большой шест с громадным белым пушистым микрофоном, расположив его так, чтобы он висел над головой Людмилы, третий поставил рядом с камерой большой круглый осветительный прибор, который при включении заставил зажмуриться, но потом всё прошло. Был и ещё один оператор с камерой на треноге. Он снимал исключительно журналистку и располагался сбоку от основной камеры.

— Ребят, ну всё готово у вас? — спросила девушка.

— Готово, — согласно кивнул головой тут оператор, что снимал журналистку. — Эмма! Приготовься! Начинаем на раз-два-три! Поехали!

— Здравствуйте, дорогие друзья, меня зовут Эмма Гариева, и сейчас мы с вами поговорим об интересном, — радостно сказала девушка, глядя в камеру и очень красиво и артистично жестикулируя. — Лето вступило во вторую половину, но, несмотря на жару, в ледовом дворце «Хрустальная звезда» кипит работа. Уже почти месяц, как стартовал новый сезон в зимних видах спорта, в том числе в фигурном катании, и спортсмены сейчас начинают накатывать программы, которые уже через месяц нужно будет исполнять перед самыми взыскательными зрителями — руководством Федерации по фигурному катанию России. Естественно, этим важным делом заняты как рядовые фигуристы, так и звёзды, в числе которых олимпийская чемпионка и чемпионка мира Арина Стольникова. Арина, здравствуй!

В этот момент на камере, которая смотрела на неё, зажёгся красный огонёк — наверное, началась съёмка.

— Здравствуйте, — осторожно сказала Людмила.

— Скажи, пожалуйста, какие ощущения от того, что ты сейчас выходишь на лёд? — спросила девушка. И хоть голос у неё был жизнерадостный, а лицо улыбающимся, Люда каким-то образом почувствовала, что девушке тут тоже не особо-то и нравится, и скорее всего, ей всё тут неинтересно, но так как это работа, за которую платят деньги, то нужно её делать.

— Ощущения необычные, — чуть улыбнувшись, сказала Люда. — Долго не тренировалась. Сейчас придётся наверстывать упущенное.

— Скажи, а легко ли вообще выходить после летнего отпуска?

— Нелегко.А если честно, так очень трудно. Малейший отдых — тело отвыкает от нагрузок, — Люда вдруг отпустила себя, решив говорить правду, и сразу почувствовала себя намного спокойнее.

— Хорошо. А скажи, ты уже определилась с новыми программами? Под какую музыку ты будешь выступать? — улыбнувшись, спросила журналистка.

Люда на миг замялась. Это был очень тонкий и очень коварный вопрос — даже Люда, никогда не бродившая по джунглям большого спорта, почувствовала, что необходимо сказать «нет», даже если ты и знаешь, под что именно будешь кататься.

Ведь если скажешь широким массам, то узнает и твой соперник, который может предпринять попытку перебить тебя своей программой. Например, поставив её на такую же музыку, но только в другой, более выгодной аранжировке. Или подсмотреть твои оригинальные фишки, тайком снятые инсайдерами на катке. Поэтому тайну о поставленных программах топовые фигуристы хранили до контрольного проката сборной, который всегда проходил в конце августа. На них-то широкой публике и представлялись будущие шедевры.

Было, конечно же, нечто подобное и у Левковцева — в конце августа проводились открытые прокаты секции фигурного катания, на которых мог присутствовать каждый желающий: тренеры, спортсмены, родители, посторонние люди и, естественно, чиновники из комитета по физкультуре и спорту города Екатинска.

Увидев, что Стольникова сомневается в ответе, Бронгауз незаметно зашёл сзади основной камеры и отрицательно покачал головой, призывая фигуристку ничего не говорить. Эмма это увидела, но ничего не сказала, только слегка улыбнулась. Потом продолжила: