Милая душа

“Итак, Экс, Элли, чертовски здорово, что вы все вернулись”, - сказал Остин, и Элли крепче прижала Акселя к себе. Роум протянул мне пиво, и, открутив крышку, я откинулся на спинку стула и стал слушать, как Элли начала рассказывать нам о туре. Я слушал и пил свое пиво. Я съел стейк, приготовленный Остином на гриле, пока продолжался разговор, но так и не произнес ни слова.

Чья-то рука коснулась моей ноги, и когда я оторвала взгляд от ошеломленного разглядывания пола, Остин, Аксель и Роум сидели вокруг меня. Женщины и младенцы нашей семьи явно ушли в дом. Рука Акселя сжала мое колено, когда он откинулся на спинку стула.

Он ничего не сказал, просто смотрел на меня. Я знал, что он обеспокоен. Аксель и Остин всегда беспокоились обо мне. Я знал, что это потому, что я был очень тихим, что я не был таким, как они, но я не мог быть другим. Это был я. Я просто мало говорил. Я думаю, их нервировало то, насколько я отличался от других.

Снова опустив взгляд, я начал срывать этикетку со своего пива, когда Роум спросил: “Никаких вечеринок сегодня вечером, Лев? Сегодня субботний вечер; ты хочешь сказать, что Вашингтон не такой, как все другие школы в стране?”

Я встретилась взглядом с Ромом, и он улыбнулся мне. Роум толкнул Остина локтем и сказал: “Не думаешь, что не было субботы, когда кто-нибудь из наших братьев по братству не бросал что-нибудь в наш дом, эй, восемьдесят третий? Любое гребаное оправдание для пива и киски”.

Остин улыбнулся. “Да, все придурки пытались перепихнуться, пока все цыпочки не нацелились на тебя и не оставили свои отчаявшиеся задницы с одними руками для компании”.

Роум покачал головой и снова посмотрел на меня. Я пожала плечами и бросила обрывок этикетки на пол. “Я думаю, там будет вечеринка”.

“И ты не хотел идти ... снова”, - заявил Остин, его брови опустились, как обычно, озабоченно нахмурившись.

Я провела рукой по волосам и покачала головой. “ Ты же знаешь, это не мое. И я хотел увидеть Экса и Элли.

“Лев, ты не был ни на одной вечеринке с тех пор, как мы приехали сюда”, - раздраженно сказал Остин. Я заерзал на своем сиденье, чувствуя, что все их внимание сосредоточено на мне.

– Я знаю.
– Я больше ничего не стал объяснять.

Почти как по сигналу, мой телефон завибрировал на столе рядом со мной, и на экране высветилось имя Эштона.

ЭШТОН: Ты идешь или как? Сексуальная рыжая здесь, спрашивает тебя.

Я потянулась к телефону, чтобы удалить уведомление, но прежде чем я успела добраться до него, Аксель уже увидел сообщение. Я быстро сунула телефон в карман. Аксель поднялся на ноги.

Он посмотрел на меня сверху вниз.
– Пойдем.

Я открыла рот, чтобы возразить, когда он направился к задним воротам и вышел на подъездную дорожку.

Остин наклонился вперед. “ Иди с ним, Лев. Тебе нужно начать жить своей жизнью, братишка. Ты должен заставить себя вылезти из своей скорлупы ”.

Нервы душили меня, но я все равно поднялся на ноги и побежал в домик у бассейна, чтобы взять свои наличные и ключи от дома. Две минуты спустя я выехал через задние ворота и сел на пассажирское сиденье "Эль Камино" Акселя.

Музыка не играла. Никто ничего не сказал. В тишине Аксель выехал с подъездной аллеи на дорогу. Я оглянулся, чтобы посмотреть на своего старшего брата: его лицо было как камень, темные, почти черные глаза были жесткими и напряженными. Я видел, как им овладевает гнев.

Словно почувствовав, что я наблюдаю, он перевел взгляд на меня и вздохнул. “ Это моя гребаная вина, что ты такой. Этот ... интроверт. Вся такая застенчивая. Замкнутая”.

Мой желудок сжался, и я отвернулась, чтобы посмотреть в окно, на деревья, сливающиеся в сплошную зеленую линию. Я чувствовал боль и вину, исходящие густыми волнами от Акселя.

– Малыш?
– он толкнул меня, и моя голова прижалась к окну.

“Это просто не по мне, Акс. Это не из-за тебя. Просто я такой, какой есть”.

“Это не так. Да, ты всегда был тихим, но я толкнул тебя в банду слишком молодым, заставил тебя, блядь, стрелять в людей, когда ты был еще ребенком. Это дерьмо подтолкнуло тебя к самому себе. Потом я вошел внутрь, а не был для тебя хозяином в доме. Кто-то, кто прикрывал бы твою спину, направлял тебя, воспитывал тебя, блядь. ” Он сглотнул и добавил: “ Тебя не было рядом, когда умерла мама, это, блядь, замкнуло тебя, Лев. Может, я и был дерьмовым братом, но я знаю о тебе достаточно, чтобы понять это. Ты был так чертовски молод, чтобы пройти через то, через что тебе пришлось пройти. Что я заставил тебя сделать. Тебе было семь, когда она заболела, и я оставил тебя растить себя, чтобы я мог быть в этой гребаной банде. Совсем один. Это навредило тебе, малыш. Я поступил с тобой так неправильно.

Я ничего не сказал в ответ, потому что, как бы резко это ни звучало, большая часть сказанного была правдой.

– Скажи мне, Лев. У тебя когда-нибудь была девушка?

Мое тело напряглось от вопроса Акселя.
– Нет, - прошептала я, мои щеки пылали от смущения.

Я услышала, как руки Акселя сжались на руле, и он добавил: “Тебя когда-нибудь целовали? Ты когда-нибудь приглашал цыпочку на свидание? Ты даже поговорил с тем, кто тебе понравился?

Я не стала утруждать себя ответом. Какой в этом был смысл? Он знал ответ. Я была Карильо. Мне было двадцать, и меня даже ни разу не поцеловали. Я даже никогда не держал девушку за руку. Я даже не был ни на одном свидании.

– Черт, - я услышал, как Аксель сплюнул себе под нос, и повернул голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

“Я не такой, как ты, Акс. Или Ост. Просто… Я просто не знаю, как разговаривать с девушками. Я никогда не встречал человека, которому хотелось бы набраться смелости и захотеть заговорить с ним ”.

Аксель не отрывал глаз от дороги, затем, бросив на меня быстрый взгляд, сказал: “У тебя чертовски большое сердце, парень. Может быть, даже слишком большое. И я знаю, что большую часть твоей жизни все было дерьмово, но сейчас стало лучше. Не так ли? Пожалуйста, скажи, что мы хоть немного улучшили твою жизнь?”

“Да”, - честно ответил я. “Так лучше”.

Аксель облегченно выдохнул, и мы снова перешли в режим тишины. Когда мы выехали на шоссе, и я все еще смотрела в окно, Аксель сказал: “Остин сказал мне, что мамины четки украли из раздевалки”.

Повернув мое лицо, чтобы посмотреть на брата, он на мгновение встретился со мной взглядом, а затем снова сосредоточился на дороге. “Да”, - ответила я.

– Это тебя задело.
– Он произнес это как предположение, а не как вопрос. Я все равно кивнул.