Милая Шарлотта
Шрифт:
– Спасибо, Ваша Милость, уже не нужно!
Аппетит был окончательно испорчен, и Шарлотта, встав из-за стола, демонстративно бросила салфетку на стол. Она уже собралась покинуть залу, но в этот момент вошел лакей:
– Только что принес посыльный, Ваша Милость, - он почтительно приблизил к барону поднос с письмом.
– Ну, что еще им нужно!…
Барон раздраженно вытер руки, чтобы взять письмо, но лакей добавил:
– Для Ее Милости.
Занятно, что, даже зная, что письмо для Шарлотты, лакей все равно подавал его барону.
– Для меня?!
– пораженно переспросила
Почему-то в этот момент ей подумалось, что письмо непременно от де Руана, и в голове начали роиться миллион мыслей сразу:
«Господи, зачем он пишет мне? Что ему нужно? Как он смеет писать мне после всего?… Что же скажет барон?… А что же мне ответить Шарлю?!»
Она робко взглянула на мужа, как будто спрашивая позволения, и протянула руку к письму. Барон был удивлен не меньше. Должно быть, даже забыл о своей войне и раздумывал теперь, кто это посмел написать его жене, не спросив его на это разрешения.
– Это письмо от герцога де Тресси… - увидев печать с гербом, сказала Шарлотта, несколько удивленная, что де Руан к этому отношения не имеет.
– Де Тресси?!
– вскинул брови барон.
– Что ему нужно, и почему он пишет вам?
– Мы познакомились с Его Светлостью на… балу в Лувре, - Шарлотта бросила полный паники взгляд на Госкара - она уже просила его не говорить барону о том эпизоде с шевалье де Лорреном, но Госкар утверждал, что ее муж должен знать правду и не обещал молчать.
– На балу?
– вскричал барон.
– В Лувре?! Госкар, вы ничего не хотите мне объяснить?
Оливье начал что-то говорить, но Шарлотта поспешила вступиться за него:
– Госкар ни в чем не виноват - это я его уговорила!
– она обратила к барону свои огромные, полные нежности глаза и, едва не плача, объяснила: - у меня был день рождения, а мне было так грустно, так одиноко здесь, без вас…
Взгляд барон смягчился. Вероятно, чувствуя теперь виноватым себя, он взял Шарлотту за руки и пообещал:
– Чарли, девочка моя, я так виноват перед вами, - он склонился расцеловал обе ее руки, - я уделяю вам непростительно мало времени. Столько раз я умолял Его Величество дать мне отставку, но он и слышать об этом не желает. Но я клянусь вам, что, по крайней мере, в ближайший месяц я никуда не уеду - чего бы мне это ни стоило!
Все бы и закончилось этой семейной идиллией, но взгляд барона снова упал на письмо:
– Так что пишет вам де Тресси?
– спросил он нетерпеливо.
Шарлотта и сама хотела бы это знать, поэтому взволнованно сломала печать и развернула послание:
– Герцог приглашает меня и вас, Максимильен, посетить его перед сегодняшним балом в Лувре… - прочла она.
«Быть может, это касается папенькиного титула? Быть может, не все еще потеряно?!» - просияла она.
– Бал! Черт возьми… - перебил ее мысли муж.
– Ваша Милость!… - снова укорил Госкар.
– Да-да, простите, Чарли. Я совсем забыл: сегодня ведь состоится бал, на котором Его Величество велел мне быть - он желает переговорить со мной… - С выражением муки на лице барон отшвырнул салфетку и тяжело поднялся.
– Надобно собираться. Вы тоже едете, Чарли, негоже мне появляться одному.
– Полагаю, мне ехать не обязательно?
–
Барон хмыкнул:
– Госкар, мальчик мой, вы же молоды, вы должны любить танцы. И, потом, кто-то же должен танцевать с Чарли, из меня-то танцор… сами знаете. Так что поезжайте тоже, повеселитесь.
– Как скажете, - буркнул Госкар в спину де Виньи.
Садилась в карету, везущую ее на бал, Шарлотта в прекраснейшем расположении духа, окрыленная новыми надеждами и жаждой встречи с герцогом де Тресси. Вышла же она перед парадным крыльцом Лувра едва не плача, и причиной тому снова стал разговор с мужем, состоявшийся в карете. Тот прямо и безапелляционно дал ей понять, что приглашение де Тресси они не примут:
– Это не тот господин, с которым стоит водить дружбу, Чарли, - заявил де Виньи.
– Я сбился со счету, сколько раз он обвинялся во взяточничестве и растрате государственных денег! Его давно уже должны были бы выгнать со всех должностей, но у де Тресси столько связей на самых разных уровнях государственного аппарата, что этому мерзавцу все сходит с рук. К тому же и король к нему благосклонен. А эти его притязания на герцогиню де Монтевиль?! Это же немыслимо! В былые времена его давно бы уже заточили в Бастилию!
– Не говорите так!
– вступилась за де Тресси Шарлотта.
– Может быть, герцог и правда не самый честный слуга короля, но он хороший человек. Он любил герцогиню де Монтевиль, а она вышла замуж за его друга - как тут не разочароваться в жизни и вообще в людях? Оттого он и выглядит таким… жестоким.
Барон откровенно морщился и говорил пренебрежительно:
– Чарли, вы снова начитались этих ваших любовных романов и желаете видеть в каждом никчемном мерзавце страдающую личность с благородной душой! Жизнь проще и жестче. И прекратите отвлекать мои мысли вашими незрелыми суждениями!
Закончив, барон толкнул дверцу кареты, так как они уже приехали, и стремительно вышел, даже не подав руки супруге.
– Не сердитесь, - помог спуститься ей Госкар, - вы знали, за кого выходили замуж - Его Милость не любит юлить и всегда говорит прямо. К тому же он прав.
– В том, что мои суждения незрелы?
– едва сдерживая слезы, спросила баронесса.
– В том, что не стоит водить дружбу с де Тресси, - веско поправил Госкар.
Как бы там ни было, желание веселиться пропало вовсе. Бал еще не был открыт, да и сам король отсутствовал - придворная знать толпилась у стен и вела непринужденные разговоры. Барон тотчас предоставил Шарлотту самой себе, увлекшись разговором с одним из приятелей.
Но скучать в одиночестве на балах все же невозможно: едва барон отошел, Шарлотта приметила герцогиню де Монтевиль, которая направлялась определенно к ней. Ее Светлость была сегодня в нежно-розовом платье, с большим вкусом убранном жемчугом.
– Баронесса, - та пожала ей руки, приблизившись, - я надеялась увидеть вас здесь. Почему вы одна и грустите?
– И я рада видеть вас, герцогиня, - искренне ответила Шарлотта, - муж оставил меня, увы. Он считает меня слишком незрелой, чтобы проводить со мной много времени.