Миллениум. Тетралогия.

Ханс Фасте присутствовал при допросе и слушал Мириам By со все возрастающим раздражением, но кое-как удержался от того, чтобы вмешаться. На его взгляд, Бублански вел себя с китайской девчонкой как размазня, она же ему дерзила и говорила много лишнего, увиливая от прямого ответа на единственный важный вопрос, а именно вопрос о том, где, черт побери, прячется эта проклятая шлюха Лисбет Саландер!

Но Мириам By не знала, где пребывает Лисбет Саландер. Она не знала, где Саландер работает, и никогда ничего не слышала про «Милтон секьюрити», про Дага Свенссона или про Миа Бергман и, следовательно, не могла ответить ни на один действительно важный вопрос. Она не подозревала о том, что Саландер находится под опекой, что в юности она неоднократно поступала на принудительное лечение и что в ее характеристике присутствуют длинные абзацы рассуждений на темы психиатрии.

Зато она подтвердила, что они с Лисбет Саландер посещали «Мельницу» и там целовались, оттуда вернулись на Лундагатан и расстались рано утром следующего дня. Через несколько дней после этого Мириам By уехала на поезде в Париж и пропустила все события, описанные в шведских газетах. Не считая короткой встречи, когда та передала ей ключи от автомобиля, они с Лисбет больше не виделись.

— Ключи от автомобиля? — удивился Бублански. — У Саландер нет машины.

Мириам By объяснила, что Лисбет купила винно-красную «хонду» и оставила ее на улице перед домом. Бублански встал и переглянулся с Соней Мудиг.

— Можешь подменить меня на допросе? — спросил он и вышел из комнаты.

Ему пришлось пойти к Йеркеру Хольмбергу и попросить его провести технический анализ винно-красной «хонды». И вообще ему нужно было побыть одному, чтобы подумать.

Сотрудник тайной полиции Гуннар Бьёрк, занимающий должность заместителя начальника отдела по делам иностранцев и в данное время пребывающий на больничном, сидел на своей кухне с прекрасным видом на Юнгфруфьерд весь бледный, как привидение. Микаэль смотрел на него терпеливо и бесстрастно. Сейчас он был уже совершенно убежден в том, что Бьёрк не имеет ни малейшего отношения к убийству в Энскеде. Поскольку Даг Свенссон не успел с ним встретиться, Бьёрк ни сном ни духом не догадывался, что вскоре его имя и фотография должны появиться в разоблачительном репортаже о клиентах секс-мафии.

От Бьёрка Микаэль узнал только одну новую деталь, представляющую интерес. Выяснилось, что он был лично знаком с адвокатом Нильсом Бьюрманом. Они встречались в стрелковом клубе полиции, активным членом которого Бьёрк состоял уже двадцать лет. Одно время он даже входил в состав правления вместе с Бьюрманом. Это было поверхностное знакомство, но несколько раз они встречались в свободное от работы время и как-то вместе обедали.

Нет, за последнее время он не видел Бьюрмана уже несколько месяцев. Насколько он помнит, в последний раз они встречались прошлым летом, когда зашли выпить пива в кафе на открытом воздухе. Ему очень жаль Бьюрмана, которого убила эта психопатка, но на похороны он идти не собирается.

Такое совпадение заставило Микаэля задуматься, но его вопросы скоро иссякли. У Бьюрмана могли быть сотни таких знакомств, связанных с его профессиональной и клубной деятельностью. В том, что один из его знакомых упоминался в материалах Дага Свенссона, не было ничего такого уж невероятного — ведь даже у самого Микаэля обнаружился один знакомый журналист, о котором также писал Даг Свенссон.

Пора было заканчивать. Бьёрк прошел через все ожидаемые фазы: сначала все отрицал, потом, когда Микаэль показал ему часть документального материала, сердился, угрожал, пытался откупиться и наконец перешел к мольбам. Все это Микаэль пропустил мимо ушей.

— Вы понимаете, что разрушите всю мою жизнь, если опубликуете это? — спросил его наконец Бьёрк.

— Да, — ответил Микаэль.

— И вы все равно это сделаете.

— Непременно.

— Почему? Неужели нельзя пожалеть человека? Я же болен.

— Забавно, что вы вспомнили про жалость.

— Вам же ничего не стоит проявить гуманность!

— В этом вы правы. Сейчас вы плачетесь, что я хочу разрушить вашу жизнь, а между тем сами не побоялись разрушить жизнь нескольких молоденьких девушек, совершая против них преступление. Мы можем документально подтвердить три таких случая. А сколько их было еще, одному богу известно. Где же тогда был ваш гуманизм?

Он встал, собрал свои документы и спрятал их в сумку для ноутбука.

— Можете не провожать, я сам найду дорогу.

Уже направляясь к двери, он вдруг остановился и снова повернулся к Бьёрку:

— Скажите, вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Зала?

Бьёрк посмотрел на него. Он все еще не оправился от испуга и не сразу понял слова Микаэля. Имя Зала ему ничего не говорило. И вдруг его глаза расширились.

Зала!

Не может быть!

Бьюрман!

Неужели это он?

Микаэль заметил, как изменилось его лицо, и сделал шаг в сторону кухонного стола.

— Почему вы спросили про Залу? — выдавил из себя Бьёрк. У него был потрясенный вид.

— Потому что он меня интересует, — ответил Микаэль.

В кухне повисло глухое молчание. Микаэль буквально мог видеть, как крутятся колесики в голове Бьёрка. Наконец хозяин протянул руку и взял с подоконника пачку сигарет. Это была первая сигарета, которую он закурил за время беседы.

— И если я что-то знаю о Зале… Какую цену вы готовы за это заплатить?

— Это зависит от того, что именно вам известно.

Бьёрк думал. В нем боролось множество мыслей и чувств.

Откуда, черт побери, Микаэль Блумквист мог что-то знать о Залаченко?

— Давненько мне не приходилось слышать это имя, — выговорил наконец Бьёрк.

— Так значит, вам известно, кто он такой? — спросил Микаэль.

— Я этого не говорил. Зачем вам это надо?

Подумав секунду, Микаэль сказал:

— Это одно из имен из моего списка лиц, которых откопал Даг Свенссон.

— Какую цену вы готовы заплатить?

— Цену за что?

— Если я выведу вас на Залу… Согласились бы вы тогда забыть меня в вашем репортаже?

Микаэль медленно опустился на стул. После Хедестада он решил, что никогда в жизни больше не будет вступать ни в какие торги, и теперь не собирался торговаться с Бьёрком. Как бы ни обернулось дело, он в любом случае решил его разоблачить. Однако Микаэль понял, что не остановится перед тем, чтобы вести двойную игру и заключить сделку с Бьёрком. Совесть его не мучила. Бьёрк был полицейским, совершившим преступление. Если этот тип знает имя возможного убийцы, то он обязан вмешаться, так что пускай льстит себя надеждой, что может откупиться, выдав информацию о другом преступнике. Микаэль сунул руку в карман куртки и включил магнитофон, который выключил, собираясь уходить.

— Рассказывайте, — приказал он.

Первый допрос, проведенный после ухода инспектора Бублански, пошел вкривь и вкось. Соня Мудиг страшно злилась на Ханса Фасте, но ничем не выдавала своих чувств, а Фасте, словно нарочно, не замечал ее сердитых взглядов.

Соня Мудиг искренне удивлялась. Ханс Фасте с его мачизмом ей никогда не нравился, но она считала его грамотным полицейским. Сегодня его поведение отличалось крайним непрофессионализмом: его явно выводило из себя присутствие красивой, умной женщины, ничуть не скрывавшей своих лесбийских наклонностей. Также очевидно было, что Мириам By почувствовала его раздражение и все время старалась побольнее поддеть взбешенного Фасте.