Миллиард

– О!
– только и смог сказать он.

– О!
– только и смог ему ответить Петров.

А Таня вообще только улыбнулась.

Сидоров все же сгонял за водкой и теперь вполуха слушал разглагольствования Петрова о путешествиях и пустынях, Азии и философии. Разгром в квартире он объяснил, лишь махнув рукой:

– А-а-а-а...

Петров говорил, а Сидоров смотрел на Таню. Красотой ( красотой тела ) она, безусловно, уступала Аллочке, тут никто спорить бы не стал. Но ведь Сидоров по морозу за цветами бегал для Тани, а не для Аллочки, которая тоже была на том Новом Году. Как-то не мог себе Сидоров представить Таню на месте Аллочки, живущей с "папенькиным сыночком", и постоянно болтающей по телефону с Сидоровым. Правда, она "папенькиному сыночку" не изменяла - такие у Аллочки были принципы. Не мог так же Сидоров представить Таню рассуждающей о финансовых проблемах в семье, о бюджете, о покупке сегодня того, завтра этого, а после завтра - еще чего-нибудь. О кредитах, о процентах и зарплатах, и далее в том же духе. Как-то с Таней это не вязалось. Не вязалась с ней и роль первой дамы на празднествах. Сидоров вспомнил, что в бытность свою Аллочкиным неофициальным мужем имел тогда место случиться некоторый скандал по поводу "мне нечего надеть на день рождения". "Ты и так будешь самая красивая", - сказал ей тогда Сидоров без капли лести, но Аллочку такой ответ не устроил. Она заняла денег и Сидорову потом пришлось долго отдавать, неполноценно питаясь.

Вот под такие сравнительные мысли Сидоров и отрубился. Утром, в полусне, он попрощался с уезжающими Петровым и Таней, и благополучно проспал до обеда.

А ближе к вечеру позвонила Аллочка. Она говорила, что Андрей сволочь, что он ее не любит, что денег на нее жалеет, не заботится о ней, что ей все приходится делать самой, что он только живет у нее, что каждую копейку у него надо выбивать...

Все это Сидоров слышал уже не раз. Но тон сегодня был Сидорову вновинку. Аллочка говорила, что устала, что ей одиноко, и Сидоров пригласил ее в гости.

Она приехала, как всегда, красивая, накрашенная, ухоженная. Узнав, что Сидорова обокрали, тревожно спросила: "А деньги?", и, узнав дополнительно, что деньги тут, махнула рукой:

– А-а-а-а...

Сидоров направился за рюкзаком, чтобы сделать красивый жест: высыпать пачки денег к ногам Аллочки. Каково же было его удивление, когда из рюкзака выпали: мыло с зубной щеткой, банка тушенки, банка кильки, второй том Карлоса Кастанеды, и пара упаковок презервативов. Потом, как бы нехотя, вывалилось грязное заношенное женское белье.

Сидоров так и сел. А с Аллочкой, естественно, тут же произошла истерика. Ей стало дурно, и она пока пошла домой, отдохнуть. Сидоров, проводив ее, вяло размышлял, что же делать. Самое ужасное было то, что маршрут и конечный путь назначения путешественников, прихвативших с собой в старом рюкзачке один миллиард рублей, не были вполне ясны даже им самим. Оставалось только ждать.

А через полторы недели Сидоров получил большую телеграмму из Якутска, длинную и со всеми предлогами, которая гласила:

"Сидоров, так забавно вышло, что мы перепутали рюкзаки. Где ты достал столько бабок? Мы будем на востоке еще долго, посему деньги тебе высылаем почтой. Немного потратили на палатку и резиновую лодку. Приеду, отдам. Петров."

И телеграфный перевод на один миллиард рублей. За вычетом десяти процентов за пересылку. Сидоров умножил в уме - получилось сто миллионов.

– Он что? Шизанутый?
– поинтересовалась по телефону Аллочка.

Сидоров не нашел, что ответить. К тому же денег на почте не было.

6.

– Какой-то странный перевод пришел сегодня в сто второе отделение, сказал однофамилец Сидорова лейтенант милиции Сидоров капитану милиции Долгопрудному.
– Смешно даже. На миллиард.

– На сколько?!
– удивленно переспросил, прищурившись, капитан Долгопрудный.

– На один миллиард рублей.
– уточнил лейтенант.
– Вот копия квитанции.

– Однако...
– почесал затылок капитан, - И от кого?

– От некоего Петрова, - ответил лейтенант, - его уже взяли в Якутске.

– Он что, сумашедший?

– Да есть немного, наверное... Наркоман. С ним там девчонка была, у нее нашли какую-то химию.... Э-э-э... Забыл название.

– И кому?

Лейтенант улыбнулся.

– Сидорову.

– Сидорову? Тебе, что ли?
– капитан тоже чуть заметно улыбнулся.

– Как же, мне... Парню одному, из того банка, в котором недавно два миллиарда увели. Надо брать, товарищ капитан.

– Надо, - согласился капитан Долгопрудный.

Он откусил бутерброд с колбасой, запил чаем, разжевал. Задумался.

– Идиотизм какой-то, - весомо добавил он.

29 июля 1996