Миллион долларов, или Особенности национальной свободы

– Взаимно! – ответил Валя.

– Куда пропали то? – сурово встретила Татьяна, друзей, когда Володя, опасаясь гнева супруги, первым, протолкнул в квартиру Валентина.

– Да мы машину на стоянку поставили. – разуваясь, объяснил причину задержки Валя.

– Молоко, купили? Вот! – из – за спины друга, протянул Вовка, пакет с продуктами. – И хлеб тоже. – оскалился он, в подобии улыбки.

– Руки мойте, все на столе давно. – недовольно произнесла, обиженная невниманием мужа, Таня. – Дочь, уложу, приду, постарайтесь пока не шуметь. – открывая дверь в большую комнату, предупредила она обоих.

Демонстративно на цыпочках, Вовка, маленькими шажками, пригнувшись, направился в ванную.

– Клоун! – обозвала его жена, и закрыла дверь комнаты.

Из принесенных двух бутылок водки, друзья, предусмотрительно, одну спрятали в холодильник, а второю поставили на стол, между приготовленных для водки рюмок.

– Ну, за встречу! – на правах хозяина, шепотом, произнес тост Каляев.

– Будем! – улыбнувшись, ответил, Валя, тихонечко задев своей рюмкой, рюмку друга.

Разделив пополам, лежавшую на большой тарелке, жареную курицу, однополчане налили по второй.

– За нас! – шепотом, но уже, на пол тона громче, сказал Вовка, следующий тост.

– Согласен. – поддержал его Валентин.

Закусив, налили по третьей.

– А, мы не торопимся? – с опаской спросил Матвеев, когда Володя, поднял свою рюмку.

– В самый раз! – шепнул тот. – У нас минут тридцать, сорок, не больше, пока дочь засыпает. – кивнул он в стороны комнаты. – Эту сейчас допьем и спрячем, а второю откроем. – объяснил он Вале, причину ускоренного темпа, поглощения водки. – А то Танюшка придет, второю бутылку, отнимет. – подмигнул он другу, выпив свою рюмку. – А так, все чинно – благородно, сидим тихонечко выпиваем, армию вспоминаем. – сморщился он, от выпитой водки, потянувшись за малосольным огурчиком.

– Логично! – кивнул, не искушенный, супружеской жизнью, Валя, поверив другу на слово. Короткими тостами, практически не делая перерывов, друзья справились с первой бутылкой за двадцать минут. Володя, спрятав ее в мусорном ведре, с чувством выполненного долга и пьяненькой улыбкой на лице, торжественно извлек из морозилки второю.

– Ну вот! – радостно произнес он, ставя ее на стол. – Теперь и поговорить можно, душевно, степенно, не торопливо.

– Пошли лучше покурим. – предложил Валя, немного захмелев, от бешеного темпа, водочного спринта. – Подышим заодно.

– Пошли. – кивнул Вовка. – Только давай накатим, по одной, а то Таня не поверит, что мы тут на сухую, курицей закусывали. – сказал он, наливая, сразу же по самые края рюмки.

– Гоняет, тебя жена, как я посмотрю. – оказавшись на лестничной клетке, прикуривая, спросил Валя, друга.

– Пусть, гоняет. – миролюбиво улыбнулся Вовка. – Люблю я ее сильно. – выдохнул он дым, в подъездный потолок. – Она же у меня добрая, если и ругается, то не зла, а для порядка больше. А от меня не убудет, пусть командует на здоровье. Мне даже нравиться. Она же так обо мне заботиться. А, если заботиться, то значит любит.

– Железная логика. – улыбнулся Валя, простой Вовкиной истине.

– А как ты хотел? – посмотрел на Валю, Каляев, в очередной раз затягиваясь. – Вот если бы не ругалась, тогда бы хана. Значит ей на тебя плевать, и делай что хочешь. Нас мужиков, без присмотра, оставлять, ни как нельзя, или сопьемся сразу, или в тюрьму сядем. Жена должна быть, и желательно по строже. – улыбнулся Вовка. – Вот как моя Таня. Она ругается, а я радуюсь, и про себя думаю: «Как мне с ней повезло».

– Ну да! – рассмеялся Матвеев, с твоим характером и упертостью, за тобой глаз да глаз нужен.

– Точно! – поднял вверх палец правой руки, Вовка. – Постоянно, нужен. – рассмеялся он. – Ладно, пошли, выпьем за жен. Поплевав на окурок и сунув его, в щель оконной рамы, позвал он, Валю продолжить застолье.

Вернувшись из подъезда в квартиру, и не обнаружив на кухне жены, Вовка сразу же налил еще, обеспечивая друзьям более твердое алиби.

– С женой и дочерью, понятно. – поставив пустую рюмку на стол, произнес Валя. – А, вообще то, как сам? – задал он снова вопрос, на который Вовка, до сих пор не успел, ответить.

– Нормально. – поморщился Каляев в ответ, не определенно покачав ладонью в воздухе. – Работаю.

– На паровозе, как мечтал? – продолжил расспрашивать Валя.

– На нем родимом. – кивнул Володя, и снова, потянулся за бутылкой.

– Подожди. – остановил его друг, забирая и отставляя в сторону водку. – Давай хоть поговорим.

– Не о чем, говорить. – грустно, проводив взглядом бутылку, посмотрел на Валентина, Вовка. – Денег не платят. На машиниста, экзамен сдать, тоже не дают. Болтаюсь помощником. С копейки на копейку перебиваюсь.

– И долго не платят? – отодвинув еще дальше водку от друга, спросил Валя.

– Пол – года уже не платят. – поняв, что друг, пока не планирует выпивать, откинулся на спинку стула Володя. – Хорошо батя, на птицефабрике работает. Вот. – кивнул он, на курицу в Валиной тарелке, – Подкидывает немножко. Не эта та бы, чертова курица, давно бы с голоду сдохли. – вздохнул он. – Работа есть, денег нет, перспектив ни каких.

– Да, уж. – расстроившись за друга, произнес Валя, и взяв бутылку, налил полные рюмки.

Молча выпили.

– Не об этом мы мечтали. – вспомнив про службу в Кремле, вздохнул Валя. – А, остальные как? – посмотрел он, на Володю.

– Хабаров, вроде нормально. Чем занимается, не знаю, давно не видел. – ковыряя вилкой ненавистную курицу, начал вспоминать Вовка, друзей однополчан. – Вьюнов, в такси работает, мотается по округе, без сна и отдыха, как сумасшедший, как-то выживает. – Белов, бандитствует. – поднял Каляев, взгляд на Валю, и как бы извиняясь, улыбнувшись, произнес. – Я, к нему в бригаду, хотел пойти. Не взял.

– Почему? – удивленно спросил Матвеев, вспомнив Вовкиного земляка и друга, Диму Белова, служившего в девятой роте. – Вы же, как братья, с детства вместе, даже в кремлевский полк оба попали?

– Поэтому и не взял. – вздохнул Вовка, наливая по новой. – Говорит, какой из тебя бандит. У тебя говорит, жена и ребенок. Как я им в глаза смотреть буду, если с тобой что случиться. – поднял он рюмку приглашая выпить. – Как-то так.

– А, что серьезно бандитствуют? – перед тем как опрокинуть рюмку, спросил Валя.