Миллион под брачным ложем

– Ничего.

– Ты уверен?

– Ну вы даете! – обиделся Висюлькин. – Если человек сомневается в том, как выглядит розовый крокодил, это еще не основание, чтобы считать его слепым. Внутри только подкладка. Белая шелковая подкладка с розовой строчкой и крохотными вышитыми на шелке крокодильчиками.

– Какая прелесть! – невольно восхитилась Леся. – А денег там нет?

– Нет.

– А героина?

– Ни грамма.

– ЛСД?

– Пусто.

– Экстези?

– Ни таблеточки.

– А…

– Хватит! – перебил ее Висюлькин. – Говорю же, чемоданчик пуст.

– Надо отдать его экспертам. Пусть выяснят, что в нем держали до недавнего времени.

– Ты считаешь, что героин лежал россыпью?

Вообще-то Леся именно так и считала. Но тон, которым Висюлькин задал ей свой вопрос, заставил ее быстренько пересмотреть свой взгляд на вещи. И насквозь фальшивым голосом она пролепетала:

– Нет, конечно. Но… Но ведь на ручке должны были остаться отпечатки пальцев.

– Да. Допустим, они там есть. Ланы. И что нам это даст? Лана умерла. И куда делся порошок из чемоданчика, она уже не скажет. Может быть, девушка спустила его в унитаз. Или высыпала за окно. А может быть, это вообще не тот чемоданчик.

Чемоданчик оказался тот самый. Дочка Клима Петровича, освобожденная отцом от домашнего ареста в связи со смертью своего опасного возлюбленного, подтвердила это. Оказалось, что чемоданчик был с одним небольшим дефектом. Герда не была девушкой аккуратной. К вещам, даже самым дорогим, относилась без всякого почтения. Поэтому дорогой розовый крокодил очень скоро украсился несколькими царапинами.

– Это моя кошечка постаралась, – пояснила Герда. – Обычно она спокойная. Но этот крокодил ей почему-то сильно не понравился. Этель открыла на него форменную охоту. И вот тут в уголке имеется след от ее когтей. Видите три параллельные царапины? Это она постаралась. Я закрасила царапины розовым фломастером, так что стало почти незаметно. Но если приглядеться, царапины там есть.

Да, именно в этом чемоданчике Герда передала полмиллиона долларов Алексу. Тот девушку тепло поблагодарил, заверил, что она спасла его от смерти, деньги взял и… и погиб. По всему выходило, что свихнувшаяся от любви и наркотиков Лана прикончила своего любовника. А потом, не выдержав тяжести содеянного, покончила с собой.

– Такой вот расклад. Получается, что дело раскрыто.

…Подруги снова сидели дома у Леси и пили чай с остатками шарлотки. Дело было поздним вечером. И больше всего на свете им хотелось лечь спать. Но они почему-то не ложились, а сидели и чего-то ждали. Чего? Они и сами не могли четко сформулировать. Просто у них было ощущение, что это дело еще не вполне закончено.

Итак, они пили чай в молчании, думая каждая о своем. И вдруг раздался звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть так поздно? – недоумевая, поднялась Леся со своего места.

Кира пожала плечами и пошла следом за подругой. Леся открыла входную дверь и вдруг громко завопила. Кира выглянула из-за ее плеча и тоже, не удержавшись, закричала от страха. Им было чего испугаться. На лестничной площадке царил сумрак. Электрическая лампочка на Лесином этаже, по своему обыкновению, перегорела, а новую никто из жильцов вкрутить не удосужился. И в сумраке на пороге стоял, чуть покачиваясь, бледный Алекс.

За мгновение, пока подруги застыли в дверях, в головах у них пронесся вихрь мыслей.

– Алекс или не Алекс!? Да, да! Он самый! Конечно, это Алекс! Собственной персоной! Но он же умер!? Значит, это не сам Алекс, а… призрак Алекса! Пришел к нам! Пришел за нами! А-а-а!!!! Караул! Ужас!

Глава 11

Прошло почти полминуты, пока подруги поняли, что убежать они не смогут, они застряли слишком плотно. Да и бежать-то и не стоит – стоящий перед ними молодой человек все же не Алекс.

Да, он был до ужаса похож на Алекса. Но это был все же не Алекс. Незнакомец был выше ростом, фигура у него была более крупная и полная, а черты лица вроде бы помягче. Эти мелочи подруги сумели рассмотреть далеко не сразу. И поэтому вначале перепугались до полной отключки. Особенно Леся, которая хорошо помнила Алекса.

– Могу я видеть госпожу Олесю? – произнес тем временем мужчина по-русски с едва уловимым акцентом.

Голос тоже был другим, не похожим на голос Алекса. У того голос был сильный, но резкий. А у этого незнакомца – глубокий, мягкий и какой-то теплый. От звука этого голоса Леся мигом перестала трястись и рваться прочь. Девушка за считаные секунды заметно приободрилась. И посмотрела на незнакомца откровенно заинтересованным взглядом. Кто он такой? Судя по явному сходству с Алексом, какой-то его родственник. Неужели? Прилетел из далекого Ирана? На похороны Алекса? Семья отца Алекса прислала своего делегата, чтобы с почестями похоронить старшего сына? Не может быть!

Нет, конечно, нет. Все оказалось гораздо проще. Усама, как звали нового гостя, жил и учился в Санкт-Петербурге. Отсюда и его почти что безупречное произношение. И его присутствие в квартире у Леси.

– Я знаю, вы были с моим братом, когда его убили, – произнес Усама, как-то весьма странно глядя на Лесю. – Вы были его подругой?

Честное слово, если бы Кира не боялась ошибиться, то она бы сказал, что Усама смотрел на Лесю с негодованием или даже с гневом. Но поглощенная своими чувствами, Леся ничего не заметила.

– Нет, нет! – страшно смущаясь от возникшего недоразумения, поспешно воскликнула она. – Ничего такого! Мы с ним были едва знакомы.

Смуглое лицо Усамы потемнело еще больше.

– Вот как, – сухо произнес он. – Едва знакомы!

– Да. Между мной и вашим братом ничего не было.

Лицо мужчины неожиданно посветлело.

– В самом деле? – с надеждой спросил он.

– Ровным счетом ничего! Никакого намека на взаимность! Я никогда не рассматривала вашего брата в качестве друга или (господи, что я говорю!) любовника!

– Но вы были в его номере!

– Я оказалась там случайно!

Кира про себя лишь хмыкнула. Оказаться среди ночи случайно в номере у одинокого мужчины – это надо уметь. Но Усама, казалось, не услышал в словах Леси ничего противоречивого.

– О! Случайно! Это другое дело! – воскликнул он. – Я – рад!

И окончательно посветлев, Усама присел на предложенную ему табуретку. Подруги расценили это как знак доверия и симпатии. Потому что до сих пор Усама, как ни заманивали его, ни за что не хотел ни пить, ни есть, ни даже присесть на минутку. Как известно, в доме врага – ни крошки хлеба, ни глотка воды! Усама пошел еще дальше и распространил свою неприязнь даже на предметы домашней обстановки.