Миллион в копилке
Шрифт:
Несколько раз его обгоняли красивые иномарки, Козлов отпрыгивал в сторону, а потом терпеливо шагал дальше.
– Гербарий собирай, - напомнил я Алешке.
– Вон его сколько под ногами.
Все вокруг было завалено густым слоем опавшей разноцветной листвы с разных деревьев: зеленой, золотой, красной, оранжевой, желтой, бордовой - всех цветов. Она шуршала под ногами, шуршала на ветвях, шуршала в воздухе, тихо опускаясь на засыпающую землю, будто укрывала ее теплым пестрым одеялом.
Осень продолжалась, набирала силу…
Алешка набивал карманы листьями, не особенно выбирая их, а стараясь
Норд носился по лесу, замирал, подняв переднюю лапу, - делал «стойку», подпрыгивал и бросался рыться в листве - охотился, словом, мышковал. Его, наверное, обманывал слабый ветерок, который временами шевелил на земле листву, и казалось, что под ней суетливо, из норки в норку перебегают шустрые мышки.
В общем, здорово, что и говорить.
А Козлову было на все это глубоко наплевать. Он шагал к своей заветной цели, как оловянный солдатик, по шоссе: мы даже слышали его ровные, «печатные» шаги по асфальту.
– Теперь не уйдет, - азартно шептал Санек, перебегая, как индеец, от дерева к дереву.
– Теперь не оторвется.
– Теперь как раз оторвется, - сказала Лена.
И была права. Лес кончился. Началось ровное, до горизонта открытое поле. Оно желтело остатками стерни и зеленело проросшей травкой. Но ни стерня, ни травка из-за своей мелкости укрытием для нас быть не могли.
Мы остановились на краю леса и на краю поля и смотрели, как удаляется от нас Козлов, приближаясь с каждым шагом к далекому поселку на другом конце поля. Отсюда были видны красивые, как игрушечные, домики под красными черепичными крышами.
– Ну и ладно, - сказал я.
– Это даже кстати. Отдохнем немного. Отстанем от него. А потом «Гриша» покажет нам дом, в который вошел Козлов.
План у нас был простой. Даже наивный. Узнав, кто купил монету, мы постучимся к нему в дверь и объяснимся. Если он не вернет монету добром, мы скажем, что она краденая и что мы заявим в Министерство внутренних дел России. И что наш папа - сотрудник Интерпола, полковник милиции.
Правда, получив от бабули информацию о проживающих в этой местности бандитах, я сильно засомневался в наших планах. Тут не только монету не вернешь, тут тебе все твои карманы вывернут. А то и шею свернут. Особенно детям полковника милиции.
Вскоре Козлов затерялся среди домов поселка. И мы пошли по полю. Уже не таясь, а всей гурьбой.
Алешка с Саньком гоняли наперегонки с Нордом, а мы с Леной разговаривали.
– Как дедушка?
– задал я дежурный вопрос.
– Пока ничего. Потрясет копилку над ухом, прислушается и спокойно ложится спать. Я уже железки на всякий случай мелочью заменила, накопила немного. Но ужасно боюсь - вот-вот дедушка захочет полюбоваться «Гречанкой»… Что тогда будет!
– Может, его подготовить постепенно?
– А ты что, думаешь, не найдем монету? Время у нас в запасе есть. Дедушка, когда пропажу обнаружит, он еще долго будет ее по всей квартире искать. Пока не убедится.
Мне так стало жалко Лену и ее дедушку, что я сказал уверенно:
– Найдем. Обязательно отыщем.
– Правда?
– и она с такой надеждой посмотрела на меня, что я дал слово найти эту удравшую «Гречанку», чего бы это ни стоило.
…В поселок мы вошли настороженно. Если не сказать - со страхом. Но ничего
страшного в нем не было. Во всяком случае, не бегали по улице бандиты в масках и с пистолетами. А были красивые, очень разные - кто во что горазд - дома за высокими заборами. За такими высокими, что и домов-то не очень видно было, одни крыши да трубы с антеннами.Улица была совершенно пуста. Наверное, все бандиты сидели по своим домам и разрабатывали свои бандитские операции.
Я включил нашего «Гришу». Стрелка показала нам, что нужно идти прямо - вдоль улицы. Мы и пошли. Вскоре сигнал стал стихать, я повернул плейер влево, и сигнал совсем замолк. А вот когда я повернул «Гришу» вправо, он снова взвыл и показал на трехэтажный дом со спутниковой тарелкой на крыше. Вернее, на широкие зеленые ворота, в которых была запертая железная дверь.
Все, пришли… Мы даже немного растерялись, стали напротив ворот, смотрели на них, как бараны. В этом доме сейчас ведется торг, решается судьба монеты. И наша заодно…
Но судьба решалась недолго.
В воротах раскрылась железная дверь, и через нее вылетел на улицу Козлов на четвереньках. Будто кто-то вышиб его оттуда пинком.
Да… Веселенькие дачки…
Встав на ноги, Козлов первым делом потер себя пониже спины. А потом, понурив голову, побрел куда глаза глядят.
И наткнулся на нас.
– Покажи зубы, - тихо сказала Лена.
Козлов послушно оскалился. Он сделал это совершенно машинально. Он, видимо, только что пережил такое потрясение, что стал совсем другим человеком. У него не только голова поникла, у него и плечи опустились. И коленки подогнулись.
Жалость к нему шевельнулась в моем сердце. Но тут же застыла, когда я подумал о его подлости. Что ж, каждый получает в конце концов то, что заслуживает. В том числе и пинок.
– Где монета?
– тихо спросила Лена.
– А… Это вы?
– безразличным тоном отозвался Козлов.
– Где монета?
– повторил я вопрос.
– Там, - он махнул в сторону зеленых ворот.
– Сколько ты за нее получил?
– Я и сам не заметил, что назвал взрослого человека на «ты». А как же его теперь называть?
– Сколько?
– Вот сколько!
– и он, повернувшись к нам спиной, показал хорошо отпечатавшийся на куртке след большого ботинка.
– Маловато, - безжалостно сказал Санек.
– На миллион баксов не тянет. Попроси добавки.
Это была катастрофа. Не столько для Козлова, сколько для нас.
– Доигрался?
– спросил я.
– Это вы во всем виноваты!
– заорал Козлов.
– Это вы меня втянули в это дело!
– Так тебе и надо!
– сказал Санек.
– Разбогател на чужом несчастье? Теперь у тебя ни денег, ни работы. Зато большой враг - Пурген.
– Гурген, - тихо поправила его Лена.
– Пурген - это лекарство, слабительное.
А Козлов сел прямо на дорогу, обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону. Еще чуть - и завоет дурным голосом.
Рухнули его мечты! Развалились планы…
А наши? Еще больше рухнули и развалились. Из-за такого забора нам монету не вытащить.
Я присел рядом с Козловым, выдернул из его спины булавку «Гриши», оторвал одну его руку от лица и крикнул ему в ухо:
– Кому ты продал монету?