Миллионер против миллиардера

Аверин не уставал подгонять и торопить.

— Скорее, через полчаса мы должны быть в аэропорту. Шевели ногами, Ротшильд, что ты плетешься в хвосте?

— Я не плетусь, а прикрываю Олю, — возразил Ямпольский. — А ты лучше думай, как пронесешь бриллиант через таможенный контроль.

— Если вы можете найти путь без каких-либо препятствий, он, вероятно, никуда не ведет*, — с некоторым вызовом проговорил Аверин.

— Че Гевара, ты? — восхищенно вскинул голову Ямпольский. Аверин скривился.

— Начитанный.

— Нет, просто уважаю команданте. У меня над столом плакат висел с ним. «Чтобы добиться многого, вы должны потерять всё»!*

— А у меня над кроватью! «Будьте реалистами - требуйте невозможного»!*

— Там, где он в берете и со звездой?

— Ага! Он там крутой! Долго висел, я уже когда студентом был, сменил на тот, где он с сигарой… Кстати, ты куришь сигары?

— Бывает…

Ольга поняла, что, если она не вмешается, еще немного, и мужчины прямо здесь усядутся на траву и продолжат свою неспешную беседу.

— Мальчики, давайте поговорим в самолете, а?

Ответом были два дружных пылающих взгляда, которые вполне сошли бы за перекрестный огонь.

— Она просто не знает, кто такой команданте, — попытался заступиться за нее Ямпольский.

— Что значит не знаю? — возмутилась Ольга. — Все я знаю, я даже песню знаю, мой папа пел, когда к нему друзья приходили. «Смотри в одном строю, прижав к плечу плечо…»**

Мужчины переглянулись, вздохнули и укоризненно посмотрели на Ольгу.

— Ты же врач! — строго молвил Аверин. — Как можно не знать команданте?

— Это песня чилийских революционеров, Оленька, — сжалился Ямпольский, — а Че Гевара был кубинским революционером и врачом.

— Не люблю революционеров, — буркнула Ольга. Мужчины даже остановились.

— Как это? — ошалело уставился на нее Ямпольский и тут же его взгляд сменился с удивленного на подозрительный. — А ты вообще за кого?

— Я? — храбро переспросила она. — Я за социальное равенство и против несправедливого распределения благ!

— И за справедливое распределение нищеты? — уважительно поднял бровь Ямпольский.

— Черчилль был неправ, — успела ответить Оля и посеменила дальше, увлекаемая Авериным к спрятанному за развесистым кустом внедорожнику.

***

— Его надо достать из шкатулки, а шкатулку выбросить, — сказала Оля, Аверин нежно сжал ей руку, но Ямпольский его опередил, притянув Олю и поцеловав ее в лоб.

— Умница! — и повернулся к Аверину. — Женский, мужской?

— Мужской, — ревниво зыркая, ответил тот, — в женском всегда кто-то трется.

— А ты откуда знаешь? — начала было возмущенно Ольга, но ее уже подхватили под руки и внесли в мужской туалет аэропорта. Ямпольский подпер дверь могучим плечом и достал шкатулку.

— Дай сюда, — отобрал ее Аверин через минуту, — кто ж так открывает?

Несколько небрежных поворотов движущихся частей, и шкатулка открылась. Некоторое время все трое молча смотрели на гладкий белый атлас, которым была внутри оббита шкатулка, и на сложенный в несколько раз лист из школьной тетради в клетку.

Аверин взглянул на Ямпольского, тот взял записку и развернул. Оля заглянула через плечо, там большими размашистыми буквами было написано:

«У меня его нет. И спасибо! Я давно так не ржал!»

И ниже:

«P.S. Оленька, мое предложение остается в силе!»

Мужчины еще немного помолчали.

— Вот же …, — сказал Аверин.

— Дава сволочь, — согласно кивнул Ямпольский, все еще глядя неверящим взглядом на записку. — А мы с тобой два лоха.

— Мальчики, может уже полетим домой? — осторожно спросила Оля. Они подняли на нее тяжелые взгляды и спросили одновременно, грозно нахмурив брови:

— Какое предложение тебе сделал, Давид, Оля?

*Цитаты Эрнесто Гевары де ла Серна (1928-1967) — команданте Кубинской революции 1959 года и кубинского государственного деятеля.

** «El Pueblo Unido Jamas Sera Vencido» — песня чилийского поэта и композитора Серхио Ортеги, ставшая неофициальным гимном Чили с 1970г.

***«Капитализм — несправедливое распределение благ, зато социализм — справедливое распределение нищеты», У. Черчилль.

Оля не успела ответить, раздался громкий стук — в туалет настойчиво кто-то ломился. Ямпольский приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, кто это там так обнаглел, как вдруг дверь с силой толкнули, он не удержал равновесие и упал на Аверина, прижав его к стене.

Дверь распахнулась, на пороге возникла дама, чем-то напомнившая Оле морского пехотинца, постер с которым Антон Голубых повесил в ординаторской.

— Женщина! — вскинула голову Оля, с возмущением глядя на даму. — Как вам не стыдно! Это мужской туалет!

Та недоверчиво подняла глаза на значок на двери, перевела взгляд на мужчин у стены и возмущенно сплюнула: — Устроили тут притон! Извращенцы!

Демонстративно развернулась и скрылась за соседней дверью.

— Уйди, извращенец! — Аверин отпихнул навалившегося на него Ямпольского, тот спрятал руки за спину.

— Я упал, — сказал быстро, будто оправдываясь. — Ты вообще не в моем вкусе. Я если решу перекраситься, помоложе поищу.

— Я домой хочу! — взмолилась Ольга.

Аверин порвал записку на мелкие клочки, выбросил шкатулку, мужчины подхватили Олю под руки и направились в зону таможенного досмотра.

***

— А если его продать? — спросил Аверин, разлегшись на диване из светлой кожи.

Самолет уверенно набирал высоту, и Оля смогла, наконец, облегченно вздохнуть. Она сидела в кресле возле иллюминатора и с надеждой смотрела, как самолет разгоняется по взлетной, отрывается от земли и поднимается к облакам. И почему-то все время хотелось оглянуться назад, не гонится ли за ними… Кто? Давид? Так они же ничего по итогу не взяли.

— Чтобы продать такое количество оружия, придется как минимум организовать небольшую войну, — усмехнулся Ямпольский, улегшись на втором диване.

— Так ты у нас, выходит, разжигатель военных действий? — Аверин приподнялся на локте. — И как тебе спится спокойно?

— Если правильно все организовать, то не будет никаких военных действий, — ответил Ямпольский.

— Правильно это как?

— Вот, к примеру, одна воюющая сторона заказала у нас ракетную установку. Мои менеджеры сразу организовывают утечку информации, и противоборствующая сторона бежит покупать комплекс противовоздушной обороны. Таким же образом информация утекает обратно. И кто станет воевать, зная, что все их ракеты будут сбиты вражеской системой ПВО?