Миллионерша желает познакомиться

Проснувшись утром четвертого дня, я взглянула на телефон и подумала: если они не звонят мне, отчего бы не позвонить самой, раз уж у меня есть номер Севрюгинского мобильного? Мне долго не отвечали и я уже собралась отключиться, как вдруг услышала голос адвоката.

— Да, — недовольно буркнул Боня, а я обрадовалась:

— Богдан Семенович, это Маня.

— Ах, Маня… очень рад. — Он довольно громко чертыхнулся и продолжил:

— Чего вы хотите?.

— Могу ли я поговорить с Ритой? — растерялась я.

— Не знаю, вряд ли. Они еще не выходили.

«Откуда?» — едва не спросила я, но сдержалась и попробовала еще раз.

— Геннадий Петрович…

— Геннадий Петрович занят, — отрезал он. — Говорю, еще не выходили.

— Слушайте, — обиделась я, — все сроки прошли, а вы мне не звоните. Это даже странно. Я хочу знать, что с Ритой?

— Ваша Рита, — зарычал он, но тут же сбавил обороты. — Хотя, готовит она прекрасно, тут я ничего возразить не могу. Но эта женщина… из-за нее здесь форменный сумасшедший дом. Знаете, Мария Анатольевна, я подумываю оставить эту работу. Мне она представляется совершенно бесперспективной. Да-да. Я так и поступлю. Сейчас же соберу вещи и уеду. И пусть они делают, что хотят. Я умываю руки.

— Богдан Семенович, — испугалась я, но от отключился, я еще дважды звонила, однако никто не ответил.

Конечно, я тут же перезвонила в милицию и поведала о разговоре с Боней.

Следователь, с которым я имела накануне долгую беседу, вздохнул и поинтересовался:

— Это было похоже на угрозу ее жизни?

— Это вообще ни на что не похоже, — огрызнулась я.

— Ну так давайте подождем, когда начнут грозить.

Я в досаде бросила трубку. Через минуту позвонил Стас (к девяти он уехал на работу), я поболтала с ним, сообщив о своих планах (пришлось придумать их на ходу ), простилась, а еще через полминуты вновь раздался телефонный звонок.

— Маня, — сказал дядя Витя, — Я вернулся вчера вечером, звонил тебе раз пять. Почему ты дома не ночуешь?

— Я у подруги, — соврала я. — Одной дома жутковато, а сотовый я отключила.

— Перебирайся к нам, — легко предложил он, но я с благодарностью отказалась, думаю на это дядя Витя и рассчитывал. — Я в офисе, — продолжил он, — приезжай, расскажешь, что за дела у вас здесь творятся.

О делах я рассказывала дяде Вите битый час, он слушал качал головой Риткиной судьбой он по прежнему не впечатлился, только рукой махнул.

— Менты правы. Подождем, когда грозить начнут.

— Севрюгин сказал, папа должен ему сто тысяч долларов.

— Может и должен, а может наоборот. Я их дел не знаю. То, что Севрюгин объявился, означает только одно: он хотел поживиться папиным наследством.

— Так ведь никакого наследства нет, — вздохнула я. — Когда Юра за меня выкуп требовал, деньги знакомый дал и до сих пор ему их не вернули, говорят, вещественное доказательство.

— Да-а, — протянул дядя Витя, сверля меня взглядом. — Маня, ты уверена… — начал он, вздохнул и вновь заговорил:

— Не может быть, чтоб отец тебе ничего не оставил. Подумай хорошенько, вдруг он говорил что-нибудь перед отъездом?

— Говорил, конечно.

— Что?

— Чтоб замуж без него не выходила. Сначала хотел мне хорошую работу подыскать, потом сказал, что мужа найти легче. Обещал заняться.

— Ну, а когда деньги вам оставлял на расходы, что сказал?

— Как всегда, наберете в долг — отдавать будете сами из месячного жалованья.

— Что за жалование?

— Это папа так выражался.

— Что еще он говорил?

— Дядя Витя, вы же знаете, папа особо не любил разговаривать. Такой уж он человек.

Но дядя Витя проявил настойчивость и заставил меня все-таки вспомнить беседу с папой практически дословно. Странно, что я так хорошо все запомнила.

— Папа сказал: "чертовы врачи накаркали, грудь побаливает. К чему бы это?

Неужто вправду умру? Дудки… ждать замучаются. Маня, если что, загляни на почту".

— На почту? — опешил дядя Витя.

— Да.

— Загляни на почту? Причем здесь почта?

— Не знаю. Может, хотел письмо прислать? Хотя на папу это не похоже. Он никогда ничего нам не писал. Позвонить, еще куда ни шло, но и это стоило ему больших трудов.

— Тут что-то другое, — затуманился дядя Витя. — Если письмо, зачем же почта?

Есть домашний адрес.

— Папу иногда посещали странные мысли.

— Маня, — вдруг насторожился он, — я как-то встретил твоего отца у Главпочтампта. Он выходил из здания, а я ехал мимо. Еще очень удивился, торможу, спрашиваю: "Толя, ты чего здесь? " А он: « Посылки отправлял». Вот так и ответил. Посылки…

— Возможно, — пожала я плечами, рассказ совершенно меня не заинтересовал.

— Кому твой отец мог отправлять посылки?

Если честно, ни одна кандидатура не приходила мне в голову.

— Если только самому себе, — хмыкнула я, а дядя Витя при этих словах стал сам не свой, глаза вытаращил и замер с приоткрытым ртом, после чего произнес:

— Черт… — И уставился на меня . — Какую почту он имел ввиду?

— Не знаю, — я испугалась за его здоровье, уж очень необычно дядя Витя выглядел. — Должно быть ту, что рядом с нами.

— Немедленно туда. Надо проверить…

— Что проверить?

— Вдруг отец действительно что-то послал тебе? На почту, до востребования, понимаешь? Дома письмо может взять кто угодно, а корреспонденцию до востребования только ты.

— И что? — разволновалась я.

— Наверняка в письме указания, где лежат деньги. Поехали.

Если честно, не очень-то я верила в письмо и в эти деньги. Если папа на ступеньках Главпочтампта говорил о посылках, так причем здесь письмо? Но огорчать дядю Витю не хотелось, он ведь для меня старался. Однако, огорчить все-таки пришлось.

— А что, мне вот так запросто отдадут письмо, когда я назову фамилию? — проявила я интерес.

— Нужен паспорт.

Вот тут я его и огорчила.

— Нет у меня паспорта, свистнули. Когда Юру поймали, я очень надеялась, что паспорт вернут, но этот гад его сжег, так как он был уликой. Мне же не везет, — наблюдая за реакцией дяди Вити, добавила я. — Зато у меня есть справка, что я его не теряла, — последнюю фразу дядя Витя вряд ли слышал, схватил меня за руку и потащил к двери.

— Поехали.