Миллионщик

[1] Бумажные обои считались дешевыми (хотя купцы ими не брезговали) в господских домах было принято обивать стены тканью.

[2] Линия равна 2.54 мм (одна десятая дюйма).

[3] Коронационное платье Марии Федоровны было лишь оторочено горностаем., хотя на Алтае этого зверька всегда было много.

[4] Не подумайте плохого, с трансвеститами не связано, просто так называлась гражданская одежда, в отличие от мундира.

[5] Содержится в пресловутом пальмовом масле — до половины его объема (и в напалме тоже)

[6] Греческий огонь — огнесмесь из нефти, масла и серы, которой византийцы жгли вражеские корабли.

[7] «Все, что сделано подателем сего, сделано по моему приказу и для блага Франции».

А.Дюма, «Три мушкетера».

[8] 1 золотник равен 4,266 грамма или 96 долей.

Глава 11. «Казнить нельзя помиловать»

18 октября 1892 г. Тифлис.

Прибыли в Тифлис, время в дороге прошло незаметно, вагон с удобствами, которых я вообще никогда не видел: красное дерево, бархат, золоченая бронза, просто небольшая хрущевская двушка на колесах, нет, конечно, поменьше, но небольшая ванна была, а еще спальня и кабинет со столом для совещаний. Проводник, он же стюард, кормил исключительно деликатесами и буфет радовал разнообразными бутылками, так что я не скучал. Впрочем, не скучал и Ефремыч, в купе стюарда, где он разместился, они, судя по всему, не только чаем по вечерам баловались, так что Дворцовое ведомство спишет бутылки три-четыре коньяка и обо мне пойдут слухи, что я алкоголик. Из Москвы поезд шел на юг через Рязань, Козлов и Воронеж прямо-таки экспрессом. Хотя, конечно, заключительный этап от Ростова-на-Дону через станцию Кавказская проходил медленнее и не так, как в наше время. Поезд поворачивал на восток к Владикавказу, потом шел на Дербент и далее вдоль берега Каспия на Баку, а от Баку поворачивал на запад и приходил в Тифлис. Тоннели в горах еще не пробиты, вот и приходилось прокладывать чугунку вкругаля, хотя, на этом этапе было интересно посмотреть в окно — никогда раньше не видел Каспия. Ожидал увидеть высокие нефтяные вышки, но они здесь какие-то мелкие, и вообще на нефтяных промыслах, что видны из окна поезда, все производит впечатление сколоченного на скорую руку — «давай-давай», хапнуть и бежать.

Пока ехал, размышлял, что же мне делать? В любом случае сразу «в контры» с Алышевским я не полезу, сначала пригляжусь, что за человек. Судя по всему, Георгий ему доверяет, а вот Иванову — нет, иначе князь не решился бы на побег. Потом пришло в голову то, что я как-то был уверен, что у меня иммунитет к туберкулезу — все же БЦЖ[1] мне делали, да и жители Москвы все встречались в жизни с палочками Коха, достаточно некоторое время поездить в общественном транспорте и ничего, не болели же поголовно, только, если иммунитет сдаст. И лишь уже в поезде до меня дошло, что привит-то был я, а нынешнее тело — Сашкино, и антитела от инфекций тоже его, то есть, поскольку никакой прививки БЦЖ в детстве он не получил, антител против туберкулеза у него нет и я сейчас беззащитен против «бугорчатки». Жалко, что не догадался Тубецида прихватить — половинная доза изониазида считается профилактической при контакте с больным открытой формой туберкулеза. Ну ладно, бог не выдаст, свинья не съест!

Вот так и приехали с разными мыслями под коньячок. Погода не очень чтобы теплая, скорее уже прохладная, хорошо, что мою шинель Артамонов догадался захватить и сам теплое пальто взял, несмотря на то, что было сказано — на юг едем, на курорт. Перед прибытием денщик принес отглаженный сюртук и брюки, думаю, что не никого обижу отсутствием клоунского парадного мундира, да и к сюртуку полагаются лишь высшие степени и ордена с мечами, то есть на шейку — Анну 1 степени с мечами, потом из под борта на 2 пуговице — Владимир 3 степени с мечами и, чуть ниже, Станислав 1 степени (крест, взятый с ленты через плечо[2]), справа прикрутил магистерский значок. Смотрю, а на перроне небольшая, но толпа встречающих, ковровая дорожка, почетный караул и оркестр. Может не меня? Нет, раз спецпоезд — тебя, тебя, чиновник для особых поручений при государе-императоре и особа наделенная особыми полномочиями (прямо каламбур какой-то — «особая особа»).

Встретили меня достаточно тепло, без лишних чинопочитаний, но почтительно, усадили в экипаж с конвойными казаками в черкесках — и во дворец к Шереметеву (он из младшей ветви, поэтому не граф, но, по старому, все же Наместник, хоть так и не называется официально, но все так и говорили — «во дворец, к Наместнику»). Видимо, Сергей Александрович уже проникся духом кавказского гостеприимства, так как тосты шли один за другим, кахетинское и киндзмараули (отменного, между прочим, качества, не зря говорят, что все московское киндзмараули — фейк, его и на Грузию-то не хватает), шашлык по-карски тоже просто фантастический, а я то думал, что эфиопский поход напрочь отбил у меня прошлую любовь к баранине! Я расспрашивал про погоду и дорогу в горах, меня просили рассказать про Абиссинию, в общем победили хозяева, постарался рассказать что-нибудь смешное типа о праздновании Рождества под барабаны и про босоногих генералов с перьями на голове. Поговорили, посмеялись и, довольные общением, расстались друзьями. Меня опять отвезли на вокзал, но не к моему салон-вагону, а на узкоколейку, где меня дожидались Артамонов с двумя чемоданами, десяток жандармов во главе с ротмистром и паровоз с двумя вагонами. Паровоз был точно такой же как в порту Массауа — тяни-толкай с двумя трубами из которых уже шел дым и периодически это чудо техники выпускало клуб пара. Погрузились, поехали по шесть человек в вагоне. Жандармы были вооружены до зубов — шашка, револьвер, винчестер (!) и что меня поразило, в подсумке у каждого торчали запалы двух моих гранат. Спросил у ротмистра Ардабадзе, старшего конвоя, что это за бомбы в подсумках?

— Это новейшее немецкое смертоносное изобретение, нам его только неделю назад выдали, но показали, как действует. Если в окно или дверь сакли забросить — никого внутри в живых не остается!

— Ротмистр, а ваши подчиненные пробовали когда-нибудь его применять?

Ротмистр ответил, что нет, не пробовали, но хотелось бы научиться, да не у кого — офицер из Управления, что привез ящик бомб, показал, как они действуют и тут же уехал. Ну вот, учитесь сами — подумал я, — как нашпигует кого-нибудь осколками, так тут же пойдут рапорты о негодном оружии.

— Если у вас не будет проблем со списанием гранат, может быть, я вас научу?

Договорились, что где-нибудь в безлюдном месте я покажу, как обращаться с гранатами, а ротмистр потом в рапорте спишет расход боеприпасов на отражение нападения мифических абреков. Между тем, поезд вскарабкался на Сурамский перевал, вид был прямо-таки живописный и мне подумалось, что вот так могла бы выглядеть железная дорога в Абиссинии, но вот — не сложилось. За разговорами, да любованием на виды Кавказа не заметил, как подъехали к пункту назначения, отсюда на четырех колясках поедем в Аббас-Туман.

Отъехав с десяток верст, ротмистр остановил коляски и скомандовал привал. Потом построив жандармов сообщил, что сейчас его превосходительство господин действительный статский советник расскажет о применении новейшего оружия и покажет как им пользоваться. Дальше все было по обычной схеме: рассказал о действии, обратил внимание на то, что замедлитель взрыва настроен на четыре секунды, поэтому, если уронил бомбу себе под ноги или под ноги товарищу, надо прятаться. Не удержался и подбросив гранату на ладони сделал вид, что не поймал ее, а уронил себе под ноги с не выдернутым кольцом. Естественно, жандармы, включая ротмистра, гремя шашками, дружно кинулись на землю, но ничего не случилось.

— Господа, ведь я говорил, что бомба становится опасной, только тогда, когда выдернуто кольцо-предохранитель, — жандармы поднялись на ноги и я продолжил, — а вот теперь я выдерну кольцо и должен обязательно бросить бомбу не менее, чем на 17 сажен[3].

С этими словами я выдернул кольцо, размахнулся и зашвырнул гранату в кусты (их предварительно проверили жандармы на наличие прячущихся бродяг и прочих местных персонажей). Как обычно, раздался взрыв и полетели срезанные осколками ветки и листья. В ущелье даже обычно глухой взрыв прозвучал неожиданно громко, да еще и горное эхо повторило звук, постепенно затухая. Потом жандармы потренировались бросать гранаты без запала на открытое место дальше по дороге, чтобы привыкнуть к их весу и отработать дальность броска, а затем каждый бросил по гранате в многострадальные кусты, от которых в конце занятий остались только голые веники у самого корня. Жандармы немного попалили из револьверов и винчестеров по импровизированным мишеням, я тоже попробовал пострелять (надо же объяснить списание гранат, а то, получается, что абреков только гранатами отбили). После стрельб слегка перекусили хлебом и сыром, запив вином из глиняной, оплетенной прутьями бутыли, и поехали дальше. Ардабадзе спросил меня, где я так научился обращаться с новейшим немецким оружием?

— Господин ротмистр, эти ручные бомбы вовсе не немецкое изобретение, а русское. Приедете, посмотрите наящик, откуда их брали — там русская маркировка «РБСП-1».

— И что сие означает, ваше превосходительство? Простите покорно за любопытство…

— Ничего секретного, просто «Ручная бомба Степанова-Панпушко, тип 1», в просторечии — «лимонка», есть еще тип 2 — побольше и с рубчатым корпусом, — объяснил ротмистру на всякий случай, вдруг в будущем жандармам попадется «ананаска» и его подчиненные возьмутся их так же лихо кидать, как сегодня.

Впрочем, долгого рассказа-инструктажа не получилось, через четыре-пять верст показались ворота с массивными столбами и караульными будками, у которых стояли часовые, вооруженные винтовками. Я, было, подумал, что сейчас часовые преградят нам дорогу, а из караулки, вызванный тревожной кнопкой, вылетит дежурный полувзвод, чего доброго, с пулеметом. Но, ничего подобного не произошло, часовые так и остались стоять истуканами (а вдруг это чучела, нет, вроде луком от них разит), никто ниоткуда не выскочил и жандармы, слава богу, беспрепятственно проехали во двор. Посмотрел на так называемый «дворец» — обычное здание в дачном стиле эклектической[4] архитектуры: террасы с деревянными причудливыми решетками, как бывает в грузинских домах, готическая башня в углу здания, основное одноэтажное здание в виде нагромождения помещений, соединенных переходами и переходящих друг в друга, как на картинах Эшера. Пока я разглядывал здание и думал где же вход (там было минимум четыре двери, не хотелось бы идти через кухню, или помещения для караула и слуг, может, все же, кто-то встретит нас?), на крыльце террасы появился в статском сюртуке довольно высокий, начинающий полнеть человек с удлинённым лицом, украшенном усами и бородкой, со светло-русыми волосами и начинающейся лысиной.