Милые чудовища

— Что ты хочешь сделать, Женевьева? Дать мне чем-нибудь по голове, да? Или ты хочешь украсть ридикюль? Ты хочешь уйти, а меня бросить здесь объяснять родителям, куда ты подевалась? Ты хочешь остаться без своих друзей? Когда ты вернешься, они уже закончат колледж. У них будет работа, дети, свои дома, а тебя они даже не узнают. Твоя мама будет старухой, а я вообще давно умру.

— Мне все равно, — сказала я. Села на старый розовый ковер в вестибюле и заплакала. Какая-то женщина с именной табличкой на лацкане подошла и спросила, все ли у нас в порядке. Ее звали Мисси. А может, табличка была чужая.

— Все хорошо, — сказала Зофья, — просто у внучки грипп.

Зофья взяла меня за руку и подняла с ковра. Она обняла меня за плечи, и мы вышли из кинотеатра. Даже не стали смотреть тот идиотский фильм. Мы с Зофьей вообще больше не ходили в кино. И я больше не хочу ничего смотреть. Дело в том, что я не могу смотреть фильмы, которые плохо заканчиваются. А в хорошие концы даже не знаю, верю или нет.

— У меня есть план, — сказала Зофья. — Искать Джейка пойду я. А ты останешься здесь и присмотришь за ридикюлем.

— Ты тоже не вернешься, — я еще горше заплакала. — Ну, или вернешься, когда мне будет уже сто лет, а Джейку так и останется шестнадцать!

— Все будет хорошо, — сказала Зофья. Если б только я могла вам рассказать, какая она тогда была красивая. И не важно, врала она или действительно знала, что все будет хорошо. Важно, с каким видом она это сказала. Чтобы так сказать, нужна либо абсолютная уверенность, либо все искусство очень искусной лгуньи.

— Мой план сработает. Только сначала надо зайти в библиотеку. Один из тех, кто живет под холмом, только что вернул детектив Агаты Кристи, надо его сдать.

— Значит, в библиотеку? — спросила я. — Может, еще домой пойдем, в «Эрудит» поиграем?

Наверное, вам кажется, что я просто язвила, и я действительно язвила. Но Зофья внимательно посмотрела на меня Она знала: если я начала язвить, значит, начала думать. Зофья поняла, что я догадалась — она просто тянет время. Поняла что я разрабатываю собственный план, очень похожий на тот, который она предложила, только посланцем в ридикюль там выступает не она, а я. Зофья поняла, что сейчас я работаю над разделом «Как?».

— Можно и в «Эрудит» поиграть, — сказала она. — Не забывай: когда не знаешь, что делать, никогда не вредно сыграть в «Эрудит». Все равно что погадать на «Книге перемен» или на чайных листьях.

— Пожалуйста, только давай быстрее, — сказала я.

Зофья еще раз внимательно посмотрела на меня.

— Женевьева, времени у нас хоть отбавляй. Если собираешься стать хранительницей ридикюля, ты должна всегда это помнить. Ты должна быть терпеливой. Ты умеешь быть терпеливой?

— Я постараюсь, — сказала я. И я стараюсь, Зофья. Я очень очень стараюсь. Но ведь это нечестно. Джейк там смотрин на всякие чудеса, разговаривает со зверями, а может, — кто знает? — учится летать или говорить по-бальдезивурлекийски у какой-нибудь очаровательной трехтысячелетней девушки из-под холма. Наверняка она живет в избушке на курьих ножках и просит Джейка сыграть ей что-нибудь на гитаре. Может быть, она заколдует тебя, Джейк, и ты ее поцелуешь. Только что бы вы там ни делали, не ходи к ней домой. Не засыпай в ее постели. Возвращайся скорее, Джейк, и принеси с собой ридикюль.

Я ненавижу фильмы и книжки, где парень куда-нибудь отправляется и с ним происходят всякие приключения, а девушка в это время должна сидеть дома и ждать. Я феминистка. Я даже подписалась на журнал «Бюст» и смотрю каждую серию «Баффи — истребительница вампиров». Я не верю во всю эту чепуху.

Мы и пяти минут не пробыли в библиотеке, а Зофья уже вытащила с полки биографию Карла Сагана [22] и бросила в ридикюль. Она явно тянула время. Изобретала план — как помешать моему плану. Хотела бы я знать, в чем именно, по ее мнению, состоял мой план. Наверняка он был гораздо лучше того, что я придумывала на самом деле.

22

Карл Эдуард Саган (1934–1996) — американский астроном.

— Не надо! — сказала я.

— Не волнуйся, никто не видит.

— Ну и что, что никто не видит! Вдруг Джейк сидит там в лодке или возвращается назад, а ты бросаешь книги ему на голову!

— Нет, там так не бывает, — сказала Зофья. — В любом случае, книга сослужит ему хорошую службу.

И тут к нам подошла библиотекарша. У нее на свитере тоже была именная табличка. Как я устала от людей с этими дурацкими табличками! Даже не буду вам говорить, как ее звали.

— Я все видела, — сказала она.

— Что видели? — Зофья улыбалась библиотекарше сверху вниз, как Библиотечная Королева, к которой пришли подавать прошение.

Библиотекарша строго смотрела на нее.

— Я вас знаю, — сказала она вдруг почти с испугом, как турист, внезапно увидевший йети. — У нас на стенде висит ваша фотография. Вы мисс Суинк. Вам запрещено брать книги.

— Какая нелепость, — сказала Зофья. Она была выше библиотекарши фута на два, не меньше. Мне стало немного жалко библиотекаршу. В конце концов, Зофья только что украла книжку, которую выдают на семь дней. И лет сто ее не вернет. Мама всегда говорила, что я обязана защищать людей от выходок своей бабушки. Похоже, до того как стать хранительницей ридикюля, я была хранительницей Зофьи.

Библиотекарша протянула руку и схватила ридикюль. Низкорослая тетка, но крепкая. Она рванула ридикюль на себя, Зофья споткнулась и упала. Я не верила своим глазам. Кто угодно, кроме меня, заглядывает в Зофьин ридикюль! Какая я после этого хранительница?

— Женевьева, — сказала Зофья. Она крепко сжала мне руку, и я посмотрела на нее. Зофья сильно побледнела и чуть шаталась. — Все это мне очень не нравится. Так и передай маме.

И еще что-то добавила, только, кажется, по-бальдезивурлекийски. Библиотекарша сказала:

— Я видела, вы положили книгу в сумку. Прямо в сумку.

Она открыла ридикюль и заглянула туда. Раздался долгий жуткий вой, полный ярости, нестерпимого одиночества и безнадежности. Я ни за что не хотела бы еще раз услышать его. Все, кто был в библиотеке, посмотрели на нас. Библиотекарша сдавленно захрипела и отшвырнула ридикюль. Из носа у нее потекла кровь, капнула на пол. Первой моей мыслью было: чистая случайность, что ридикюль закрылся, когда упал. Второй — надо попытаться разобрать слова Зофьи. Я не очень хорошо знаю бальдезивурлекийский, но, кажется, она сказала что-то вроде: «Прокол. Дура библиотечная. Придется идти возиться с проклятым псом». Может быть, так все и было. Может, какая-то часть Зофьи отправилась во тьму к Сторожу без шкуры. Может, она сразилась с ним, одолела его и закрыла ридикюль. А может, они подружились. Она же всегда угощала его попкорном в кино. Может, Зофья до сих пор в ридикюле.