Милые лжецы

Она даже испытала некоторое сожаление, когда ей пришлось поклониться публике и уступить место фокуснику, развлекающему гостей в перерывах.

Дэвина спустилась со сцены и неторопливо прошествовала к дому, где можно было перекусить. Собственно, голода она не чувствовала, но привыкла в перерывах обсуждать со своим ансамблем исполненные номера, реакцию зрителей, предстоящую программу, возможные коррективы и тысячу других вещей.

Уголком глаза она заметила, что Линн под руку с неким тучным господином спешит к буфету. Похоже, толстяк воспламенился, и Линн грелась в лучах восторженного поклонения. Саймон и Роберт стояли с группой оживленно жестикулирующих молодых людей.

«Тоже хорошо, — подумала Дэвина, — значит, сегодня обойдемся без собрания».

— Иди сюда, я набрал для тебя закусок. — Дэвина вздрогнула, услышав голос Мэтта, то есть Клеменса.

Неразумное сердце тут же бешено подпрыгнуло, стоило ей заглянуть в его темные глаза. Злясь на саму себя, Дэвина отвернулась и так улыбнулась пожилому господину, что тот чуть не проглотил вилку.

— Дэвина, пожалуйста! — Клеменс почти умолял. — Я должен с тобой поговорить. Мне очень многое надо тебе сказать, объяснить. Давай отойдем куда-нибудь, где нам никто не помешает.

— Нет. — Дэвина взяла у него из рук наполненную тарелку и бесцеремонно отправила ее в стоящее рядом мусорное ведро. — Выкладывай, что у тебя на сердце, только здесь и сразу, или заткнись и оставь меня в покое.

Клеменс проводил взглядом румяный поджаристый шницель, упавший на использованные бумажные салфетки, и покачал головой.

— Ладно, — сдался он после короткой внутренней борьбы. — Поговорим прямо здесь. — Он отвел глаза от корзины для мусора и пристально посмотрел на Дэвину. — Когда я заполнял личную анкету для агентства, то указал ненастоящее имя. Совпадает, все, кроме имени и адреса.

— Сейчас угадаю. Это был адрес Сэма, а также его идея?

— Точно. — Клеменс попытался улыбнуться, но ничего не вышло. — Черт побери, Дэвина, я слышал самые дикие истории об этих компьютерных знакомствах и хотел как-то подстраховаться.

Дэвина взяла с подноса проходящего мимо официанта стакан и с удовольствием выпила.

— И что же дальше?

— Ну, а когда ты вдруг появилась вместо матери в отеле «Глэдстоун», я поначалу не видел повода открыть свое истинное имя. А потом… — Клеменс пожал плечами. — Ты знаешь, что я по уши в тебя втрескался и не хотел сразу огорошить взрослой дочерью. Черт возьми, Дэвина, да пойми же ты! Я на восемнадцать лет тебя старше, одного этого хватит, чтобы отпугнуть, а тут еще такая дочь — я сам себе начал казаться дедушкой.

— В Мэнори у тебя было сколько угодно возможностей сказать мне правду, — строго напомнила Дэвина.

— Да. — Клеменс нервно ломал пальцы. — Я и хотел, но потом ты упомянула Кармен, и все пошло насмарку. Когда ты так непосредственно рассказала мне о вашей дружбе, меня словно лошадь лягнула. Показалось, что сказать правду невозможно. Я подумал — старик, если ты сейчас откроешь ей, она повернется и уйдет. Но этого я не хотел допустить ни при каких обстоятельствах.

— Нет! — Дэвина горько засмеялась. — Ни в коем случае не хотел. Ведь моя непосредственность была просто находкой, ты получил отличную возможность выспросить у меня про личную жизнь Кармен и особенно про ее отношение к Питеру Хэллоуэю. Фу, Клеменс Вентура, ты низкий лицемер.

— Но Дэвина!

Она отвернулась и попыталась уйти, но Клеменс успел схватить ее за рукав блузки и удержать.

— Дэвина, это не так. У меня не было намерения тебя использовать! — Голос стал более требовательным. — Мне, между прочим, абсолютно все равно, выйдет Кармен за этого маменькиного сынка или нет. Если она видит свое счастье в том, чтобы связаться с недозрелым юношей и его львицей-мамашей, — это ее дело. Меня это больше не касается.

— Тогда ты еще хуже, чем я думала, — вскипела Дэвина. Теперь она всерьез рассердилась. — Ты нужен Кармен. Сейчас больше, чем когда-либо. Но ты пускаешь все на самотек и спокойненько наблюдаешь, как она расстрачивает себя на этого недоумка. — Дэвина глотнула воздуха и постаралась успокоиться. Взяв эмоции под контроль, она продолжила уже более сдержанным тоном: — Кармен ищет внимания. А все, что ты ей даешь, это указания, указания и еще раз указания. Что ей с ними, черт побери, делать?

— Дэвина, я хотел бы…

— Замолчи! — Она все-таки сорвалась на крик. Правда, тотчас поджала губы и процедила: — Кармен нуждается в тебе. В тебе, своем отце, который может иногда обнять, спросить, как дела, счастлива она или грустит, а может, злится и еще о тысяче разных вещей. Чеком и парой строгих фраз во время обязательных уик-эндов этого не заменишь.

— Хорошо, хорошо, дорогая. — Клеменс успокаивающе поднял руки. — Мы можем обо всем поговорить. Упреки, которые ты мне бросаешь, несомненно справедливы. Но что будет с нами? Я бы хотел, чтобы ты поняла, почему я так поступил.

— Кармен идет.

— Что ты сказала?

— Кармен идет. — Дэвина повела подбородком в сторону буфета. — Она несет тебе перекусить. Приятного аппетита, Клеменс.

Она повернулась и пошла, не обращая больше на него внимания.

Свежеиспеченные супруги ровно в восемь вечера исчезли под громкие приветствия и пожелания счастья, чтобы успеть на последний самолет из Рочестера в Лос-Анджелес, но после их отъезда праздник продолжался как ни в чем не бывало.

Родители невесты и впрямь не пожалели средств для развлечения гостей. Веселая музыка «кантри» сменялась благородными звуками вальса, а паузы занимали артисты варьете.

Последний из них, дрессировщик пуделей, закончил свой номер около двенадцати и освободил сцену для «Людей синих лугов», которые должны были, если потребуется, играть для самых рьяных полуночников хоть до рассвета.

К счастью для музыкантов, многие из приглашенных рано поднялись в этот день, чтобы вовремя прибыть в Сэлис, поэтому большинство гостей к часу ночи либо разбрелись по комнатам, либо отправились по домам.

Несмотря на это, совершенно обессиленная Дэвина добралась до своей комнаты лишь в три часа ночи.

Кармен еще не спала, когда она вошла, держа в руках сапожки.

Ночная лампа у кровати Кармен неярко светилась, смягчая резкие контуры мебели.

— Дэвина? — Кармен выпрямилась и широко распахнутыми глазами уставилась на подругу. — Я хочу тебе сказать, что ты просто великолепна. Папа был в полном восторге.

Улыбка Дэвины стала слегка натянутой.

— Спасибо. — Она села к туалетному столику и включила подсветку зеркала.

— Дэвина? — Голос Кармен слегка дрожал. — Папа мне все рассказал.

Бумажные платочки застряли в упаковке. Дэвина стала нервно их теребить, и в руках у нее оказалось сразу полпачки, явный перебор.

— Ты выйдешь за папу замуж? — Голосок Кармен звучал тоненько, почти по-детски, в нем слышались тысячи невысказанных страхов и вопросов, которые она не могла сформулировать.

Дэвина со вздохом бросила салфетки на стол и повернулась к Кармен.

— Не знаю, — негромко ответила она. — Мы ведь едва знакомы. На это нужно время, много времени.

— Но папа в тебя влюблен! — воскликнула Кармен, сияя глазами. — Он ужасно расстроен, что ты на него сердишься. Ах, Дэви, послушай, не валяй дурака. Прости моего папу, он не самый плохой из людей.