Милые развлечения

И в то время, как у Тобиаса сжалось все внутри, он одарил женщину своей наиболее самоуверенной улыбкой и постарался убедить ее – впрочем, совершенно искренне, – что «Квинн» в исключительно хорошей форме.

Билл не успел скрыть участливого выражения лица, затем забормотал что-то про раздуваемые слухи. Они оба понимали важность доверия клиентов в их недешевой сфере деятельности, где единственная ошибка могла разрушить весь бизнес.

Тобиас сделал то, что редко делал с Биллом Бауи. Он соврал и стал настаивать, что понятия не имеет, о чем вся эта болтовня.

Но он знал. В конце концов, после отсиживания в своей драгоценной долине в течение долгих лет, – как серый паук, охраняющий сладкий пирог, – Попс Делайт обнаружил, что никто не трепещет при виде серого паука.

Человек, которому Попс продал почти весь пирог, хочет начать его есть.

Тобиас выпрямился и повернулся спиной к поручням. Он не выкручивал Попсу руки, настаивая на продаже. Кусок за куском старик сам предлагал ему землю. Теперь у Попса были деньги, а Тобиасу не позволялось тронуть и щепотку грязи, за эти деньги купленной.

Весь день вчера и сегодня, с Найджелом, преданно следовавшим за ним по пятам, Тобиас ходил, ездил и снова ходил среди людей-профессионалов с высокими ставками, чье время – и, следовательно, зарплата, – тратились впустую.

Ветер совсем не освежил его. Кровь стучала в висках. Он сорвал галстук и смял его в кулаке. Выпивка поможет хотя бы чуть-чуть смягчить его гнев.

Он быстро зашагал к дому, стуча каблуками по доскам. Были и еще намеки сегодня вечером, намеки, предполагающие, что кто-то дал Попсу немного дополнительной полезной информации: Тобиас Квинн настолько в отчаянье, что умоляет о помощи внучку старика.

Холодная сука. Всегда такой была. И будет. Он бы хотел… Да, он бы хотел увидеть, чего стоит ее разогреть. Дразнящая маленькая ханжа. Она хотела, чтобы он поцеловал ее, так же сильно, как и он этого хотел. Он ощутил огонь внизу живота. Она хотела больше, чем его поцелуи. Он узнавал возбужденную женщину, как только видел ее, чувствовал ее, вдыхал ее запах.

Ее запах. Какая-то экзотическая лилия или аромат растертых диких трав? Лилия паука. Влажно гладкая и чувственно бледная. Раскрывающая сладкие лепестки навстречу голодной жертве, которую соблазнит и затянет в себя.

И он попался.

Но он только пригубил от края этих лепестков, а лилия решила, что он достаточно напробовался и уже в ее власти.

Завтра он нанесет еще один визит на улицу Мейн. На этот раз с предупреждением.

Он прошел на боковую палубу своего двухэтажного плавучего дома и стал искать в карманах ключи.

Его рубашка отливала в темноте бело-голубым.

– Сюрприз, – сказала Перис, как ни в чем не бывало.

– Я не люблю сюрпризов.

Она только что поклялась себе, что ему не понравится этот сюрприз.

– Потрясла тебя, а?

Он не выглядел потрясенным. Он выглядел… непроницаемым. В слабом свете входной лампы его лицо было в точности таким, как она представляла себе – сотню раз – с тех пор, как он появился, незваный, в ее квартире.

Его губы раскрылись, она услышала вдох.

– Меня не легко потрясти. Как ты сюда попала?

– На машине.

– Хм.

– В доме, где я живу, есть две старые машины на всех. Меньше расходов и проблем с парковкой.

– Как необычайно удобно.

– Как ты снисходителен.

– Ты все такая же, – он повернул ключ в замке и открыл дверь. – Можешь доложить, что я еще стою, хожу и разговариваю – и все еще в деле. Спокойной ночи.

Перис быстро последовала за ним.

– С моей стороны даже вежливо возвратить тебе визит.

Он уже закрывал дверь, и она придержала ее рукой.

– Я хотела прийти вчера вечером, но не сразу нашла твой адрес.

А когда она вышла от Синтии, было слишком поздно наводить справки.

Он наклонил голову.

– Извини, если покажусь тебе грубым, Перис. Но я устал и не в настроении принимать посетителей.

– Я тоже устала и не испытываю большого удовольствия от этого посещения. Но нам надо кое-что обсудить.

– Ну, не думаю.

В его серых глазах был лед. Четкие линии лица выступали резко и напряженно. Волосы, отброшенные назад, и мысок на лбу напомнили ей о пиратах. Глаз невольно останавливался на тусклом блеске золотой серьги в ухе. Опасный бродяга.

– Ты считаешь, что всегда держишь ситуацию под контролем? – спросила она. На этот раз его внутренняя сила не запугает ее. – Когда мы были детьми, ты объявил себя вожаком. Ты не изменился.

– Мы оба изменились. Во всем, что только можно представить. Если у тебя есть хоть капля разума, беги побыстрей отсюда к своей маленькой общественной машине.

– Это звучит, как угроза.

– Принимай это как хочешь, малышка. В отличие от некоторых, я верю в честность. В моем теперешнем состоянии я могу быть опасен для твоего здоровья.

Перис расправила плечи и пошире раскрыла дверь.

– Холостые патроны кончились.

Ее сердце подпрыгнуло при этих словах, но она повернулась и храбро прошла за ним в большую, неожиданно уютную комнату.

– Тебе лучше бы уйти, – Тобиас оставил дверь открытой и бросил свой смокинг и галстук на старый морской сундук, служивший одновременно столом. Он располагался возле коричневого кожаного дивана, протершегося до блеска и темного от времени. Остальная мебель также была коричневой кожи.

Перис прижала дрожащие руки к бокам и заняла позицию.

– В «Квинн» дела никогда не шли успешнее, чем сейчас, – сказал Тобиас, сложив руки на груди. – Потребуется больше, чем несколько лживых слухов, чтобы опрокинуть нас. На северо-западе нет застройщика, который не мечтал бы оказаться на моем месте.

Она снова почувствовала себя бабочкой под увеличительным стеклом.

– Я ничего не знаю о слухах и пришла сюда не для того, чтобы обсуждать твои прибыли и убытки. Пожалуйста, закрой дверь.

– Леди, есть только одна возможная причина для вашего прихода, и мы оба знаем, какая она. Боже, ты, должно быть, решила, что я Санта-Клаус, когда я вошел в твою квартиру.

Перис принюхалась, но не почувствовала запаха алкоголя – по крайней мере, от него не пахло, как от человека, выпившего слишком много.