Милый дом

Мой желудок сделал сальто, я наклонилась и мягко поцеловала парня в щеку.

– На меня не повлияла никакая футбольная слава, нисколечко, но не могу отрицать, что смотреть на тебя на поле – это нечто незабываемое. Ты разве не нервничаешь перед всеми этими людьми?

– Не-а. Уже привык. Это мой четвертый год в «Тайд». Хотя пока это самый худший сезон. Ну, был, до сегодняшнего дня.

Звон бьющихся бутылок на улице эхом прокатился по комнате, и я прижалась к Роуму, положила голову ему на грудь, умиляясь тем, как это все между нами… правильно… и легко. Довольный Роум взял прядь моих волос и намотал их на палец, только чтобы распустить и сделать это снова.

– Значит, ты самый результативный игрок? – спустя несколько минут тихо спросила, наслаждаясь небольшим островком спокойствия, который мы создали в моей лилово-белой комнате.

– Да. Безумие, учитывая, что в первой половине игры я и в грузовик попасть не смог бы. – Его взгляд встретился с моим, Роум выглядел взволнованным. – Фаны и команда абсолютно уверены, что это из-за тебя. Ты мой талисман на удачу, и все из-за того сладкого поцелуя.

Я замерла, даже дышать перестала, меня захлестнула волна эмоций. Я почувствовала, как мое сердце остановилось, а руки словно пронзили сотни иголок. Прижав ладонь к груди, я взялась ее тереть, мне хотелось лишь одного: чтобы это чувство ушло, просто исчезло. Сконцентрировавшись на дыхании, я вспомнила бабушкин совет: «Пять секунд вдыхай через нос, пять секунд медленно выдыхай через рот».

Всполошившись, Роум поднял голову, на его лице отразилось беспокойство.

– Что? Что случилось? Что я сказал?

Он взял меня за руку. Я сильно зажмурила глаза, и снова угроза панической атаки прошла после его прикосновения.

Роум убрал волосы с моего вспотевшего лба.

– В чем дело, Мол? Расскажи мне.

– Извини. Просто так мне когда-то говорила бабушка. Это напомнило мне о прошлом. Я запаниковала. Я-я просто… я просто удивилась, когда ты это сказал. Из всевозможных вариантов ты процитировал ее слово в слово.

Одна его рука по-прежнему оставалась в моих волосах, массируя мне затылок.

– Что она тебе говорила? Что я сказал?

– Что мои поцелуи сладкие. – Я слабо улыбнулась от горьких воспоминаний. – Бабушка говорила, что один мой сладкий поцелуй может сделать любую проблему чуть проще.

На лице Ромео появилась добрая улыбка.

– Думаю, она была права. Очевидно, она была мудрой женщиной, потому что именно это ты сделала для меня сегодня на игре.

Слезы заполнили глаза, когда я подумала о женщине, которая меня вырастила, о недостающем кусочке моего сердца.

– Так и есть. Она была для меня всем. Мы называли себя идеальной парой. Когда она умерла, то забрала с собой часть моей души. Я не слишком люблю думать о прошлом… мне больно вспоминать, чего я лишилась.

Я боролась со слезами, Ромео сохранял молчание, позволяя моей скорби утихнуть. Немного погодя, я откинулась на подушки и прислушалась к смеху и веселью снаружи. Роум оставался рядом, наблюдая за игрой наших переплетенных пальцев.

– Так ты ушел с собственной вечеринки? – постаралась продолжить разговор я.

– Там не было тебя, – не задумываясь, ответил он.

Я приподнялась на локте, любуясь тремя маленькими веснушками на его переносице.

– Я для тебя так много значу?

– Ты на самом деле не знаешь?

Я помотала головой, и он тут же вжал меня в кровать своим телом, удерживая мои руки по бокам.

– Мне нравится, какая ты со мной. Нравится, каким я становлюсь с тобой. Такое ощущение, будто я могу рассказать тебе что угодно, могу совладать со своей гребаной черной душой. С тобой я… ну… ты понимаешь… ты цепляешь меня. – Он робко опустил голову.

Я улыбнулась его застенчивому ответу.

– Я цепляю тебя, Ромео?

Его губы скривились в ухмылке.

– Я только надеюсь, что ты не станешь использовать сказанное против меня на лекции.

Морщась, я освободила свою руку и запустила пальцы в его светлые волосы, и он потянулся навстречу прикосновению.

– Я очень сожалею о том поступке. Я была ужасно неправа. Но тем вечером на балконе мне показалось, что между нами возникла связь, и когда Шелли запрыгнула к тебе на руки, я так разозлилась… мне казалось, меня… предали. Это глупо.

Роум провел пальцами по моей щеке.

– Это не глупо. Я тоже почувствовал между нами связь. Просто я был в шоке от Шел. В одну минуту мы с тобой смеемся и болтаем, а в следующую – она врывается в комнату и запрыгивает на меня. Мне хватило одного взгляда на твое лицо, когда ты уходила, чтобы наконец понять: пора окончательно порвать с Шелли, порвать со всеми. Я сказал ей, что между нами все кончено и никакие мольбы и сговоры с моими родителями этого не изменят.

– Порвать со всеми? Всеми девушками?

Он поцеловал меня в кончик носа.

– Я не был ни с кем со встречи с тобой. Впервые в жизни я хочу быть только с одним человеком. Хочу быть с тобой. Это все для меня немного ново. Ад официально замерз, я перехожу на темную сторону моногамии.

– Правда? – хихикнула я.

– Правда.

– Что насчет плана твоих родителей о вашей с Шелли помолвке? Им не понравится, что ты теперь со мной.

Его лицо потемнело, а губы скривились в отвращении.

– К черту их. Мне плевать.

– Но…

– Я сказал, к черту их, Мол, не хочу об этом говорить.

Я убрала прядь волос с его лица, размышляя, почему он так агрессивно настроен.

– Скажи, что за бизнес у ваших с Шелли родителей? Из-за чего весь переполох с женитьбой?

Он поджал губы и в поражении закатил глаза.

– Нефть. Мой отец занимается нефтью. Он владеет большой кампанией.

– Значит… ты…

– Богатый? – предложил он с невеселой улыбкой.

– Ну… да.

– Мой отец богат. Его компания – крупный работодатель здесь, в Алабаме. – Роум положил мою руку к себе на грудь. – Мне плевать на деньги, Мол. Меня уже достало, что они диктуют, как мне жить.

Я поцеловала его в щеку и откинулась назад.

– Шелли, должно быть, вне себя, раз ты окончательно с ней порвал.

Он провел ладонью по лицу.

– Она будто живет в собственном маленьком мирке. Я говорю, что между нами ничего нет, а она кивает и говорит мне не спеша все обдумать, прийти в себя. Я уверяю ее, что между нами все кончено, а она берет меня за руку и заявляет, что понимает, под каким давлением я нахожусь и поэтому не могу мыслить здраво. Как, бля, достучаться до кого-то настолько сумасшедшего?