Мимо денег

Трихополов несколько минут сидел, уставясь в стену, потом чертыхнулся и начал собираться за город. Отменил все встречи, назначенные на день, а также связался с Мамедовым и распорядился Галину Андреевну тоже пустить в розыск. С юмором подумал: скоро все от тебя разбегутся, Микки-джан, а это скверный знак.

Засомневался: не взять ли нимфетку с собой, и очень хотелось, но передумал. Мало ли что. Пусть лучше посидит взаперти. На экране забугорный мультик развернулся на полную катушку: неугомонный зайчишка теперь нацелился на совокупление со слонихой-мамой. Кэтлин от смеха вывалилась из кресла на коврик и, увидя Трихополова, захлопала от радости в ладоши:

— Папочка! Папочка! Ну приколище! Ой, умру!

Трихополов безжалостно вырубил волшебный ящик. Ошеломленная Кэтлин плаксиво затянула:

— Па-апочка! Ну пожалуйста! Еще чуть-чуть. Неужели тебе не интересно? Такой драйв!

— Интересно, — сказал Микки. — Но всему свое время. Мне надо уехать, останешься одна.

— Как это одна?

— Обыкновенно. Побудешь одна денек-другой. Жратвы полно. Будь поаккуратней, ничего не подожги.

У девочки глаза округлились от испуга.

— Папочка, ты что?! Не останусь, нет. А если меня украдут?

— Кто украдет? На улице охрана. Двери на запоре.

Вдруг завыла в голос, слезы брызнули ручьями.

— Не останусь! Не останусь! Не останусь… Отправь к Волчку обратно. Он лучше тебя, лучше, лучше!.. Он всюду брал с собой… У-у-у, противный папка!

Нагнувшись, Трихополов отвесил ей легкую затрещину.

— Возьми себя в руки, Кэт. Тебе же не десять лет.

Нимфетка прекратила рев, потерла ушибленное ухо, заметила глубокомысленно:

— Папочка больше не любит свою сосочку. Ну и пусть. Есть и другие папочки.

Что-то безумно привлекательное было в этом полузверьке, полуженщине, в этой незадачливой пылинке вселенной, и Трихополов искренне ее утешил:

— Папочка любит, не сомневайся, но истерики устраивать неприлично. Надо слушаться папочку.

— Ага, а вдруг придет серый дядька?

— Никто не придет. Зато папочка привезет подарок.

— Неправда. Папочка не вернется.

Она произнесла это с какой-то ледяной, взрослой убежденностью, от чего у Микки непривычно сжалось сердце. Он молча повернулся и вышел…

Через полтора часа приехал на виллу. В дом вошел мрачнее тучи, челядь рассыпалась по углам, никто не попался на глаза, кроме верного Сидора, но тому деваться некуда. В прихожей повалился на колени, взмолился:

— Не суди строго, барин! Не мог удержать, не мог. Она вона каку власть забрала, кто я ей?!

Взглянул в подслеповатые глазки трясущегося старика, подумал: убить дурака, да легче не станет. Коротко бросил:

— Давай записку.

Сидор подполз, протянул конверт с золотым тиснением, фирменный конверт «Токсинора» — ах ты сучка, любую мелочь использует, чтобы уколоть! Не удержался, пнул партийца коленом в грудь, тот обвалился на спину. Дурашливо замахал ручонками.

— Бей, барин, бей! Вины с себя не сымаю.

Поднялся в кабинет, тут тоже придраться не к чему: камин растоплен, пылает, на каминной полке графин с его любимым вишневым ликером, повсюду свежие цветы — грустные астры, голубоватые, пышные георгины. Расположился в кресле напротив огня, достал из конверта листок, исписанный бисерным, стремительным почерком. Говорят, по почерку можно определить характер, и это верно. Он держал в руках послание из ада. Некоторые буквицы в начале фраз зловеще дымились. Прежде чем читать, наполнил рюмку… «Досточтимый сэр, какая же ты все-таки сволочь! Я и раньше в этом не сомневалась, но вчера убедилась окончательно. Дело не в том, что ты клюнул на юную тварь, как старый щурек на новенькую блесну, а в том, что даже не удосужился позвонить…» — Трихополов оторвался от письма, отпил ликера, покатал вишневую горечь во рту, проглотил. Надо же, как быстро пронюхала! Но как? Откуда утечка?

Поставил рюмку и уже спокойно одолел послание, благо небольшое. «…Не подумай, Илюша, что во мне говорит бабья ревность, уязвленное самолюбие или что-то подобное. Нам ли с тобой обращать внимание на такую ерунду, как измена, предательство, малодушие и прочие милые слабости обыкновенных людишек, следующих лишь побуждениям животных инстинктов. Немногим избранным удается познать истинный ход событий и встать вровень с Творцом, созидающим как материю, так и дух. Каюсь, я полагала, что ты, Илюша, принадлежишь к этим избранным, поэтому заключила с тобой союз, но ты не оправдал моих ожиданий. По земным понятиям ты многого добился, но это не твоя заслуга: на поле боя, где полегли сражающиеся рати, а это и есть то место, где мы находимся, на этом поле самая благополучная фигура — удачливый, преуспевающий мародер. Илюша, ты не выдержал испытания на высшую духовную прочность и потому сходишь с дистанции вслепую, как это происходит со всеми теми, кого называют чернью, быдлом, народом. Дальше нам не по пути. Прости за словечко „сволочь“, вырвавшееся в раздражении. Конечно, ты никакая не сволочь, обыкновенная двуногая козявка, возомнившая себя победителем. Твоя фортуна вспыхнула на миг бессмысленным зеленым огнем и скоро бесследно угаснет. Адьё, дорогой! В близком будущем тебя с восторгом примут одноклеточные сородичи, над кем ты привык посмеиваться свысока. Наверное, ты не поймешь этих строк, но погляди внимательно в глаза новой подружке — и увидишь зеркальное отражение своего краха. Презирающая тебя, урожденная фон Бахен, таборная цыганка Жемчужная Галка».

Трихополов налил еще рюмку и, скривившись, выпил не смакуя. Он не огорчился, прочитав маразматическое письмо, да и не поверил, что его написала Галина Андреевна. Здесь какая-то мистификация, но и в этом ему не хотелось разбираться. Он вдруг почувствовал чудовищную усталость, как после изнурительной физической работы. Всю энергию жизни высосал открывшийся в затылке невидимый клапан. Возможно, так чувствует себя галерный раб, час за часом и день за днем под палящим солнцем погружающий весло в бесконечную водную гладь.

Она не могла написать такое письмо, потому что была кем угодно, но не сумасшедшей, а от дымящихся строк сквозило безумием. Ей не удалось его ни напугать, ни уязвить, если предположить, что она преследовала именно такую цель. А какую же еще? Письмо написала не та обворожительная дама, глубокомысленная и безрассудная, владеющая пророческим даром, у которой он часто засыпал на груди, убаюканный неодолимой силой чистого греха. Та, прежняя, умела угадывать желания партнера прежде, чем они рождались, а эта, с бисерным почерком, обернулась мстительной, зловещей фурией с неблагодарным нутром. Каждая строчка противоречила чувству, с каким была написана. Своей русалочьей булавкой с ядовитым острием она попыталась проткнуть его сердце, но только разоблачила себя. Избранники судьбы! Тебе ли рассуждать об этом, женщина? Как много пустых, ненужных слов, написанных ненавистью! Взбесившаяся псина, укусившая кормящую руку. Что ты можешь знать о человеке, который благодаря своему таланту, уму и воле поднялся из обыкновенных мелких спекулянтов, коим имя легион, на вершину, где царит скорбное безмолвие духа? Разве тебе известно, о чем думает такой человек, оставаясь наедине со своим торжеством? Да будь ты сто раз ведьмой и столько же раз вещуньей, все равно останешься алчной, ненасытной бабой, с подлыми уловками и змеиным язычком. Далеко ли надумала убежать, голубка моя? Послушаем, какие песенки запоешь, когда озорные хлопцы посадят тебя пышной задницей на добрый, заостренный осиновый кол? Не покажется ли тебе чересчур утомительным твое избранничество? Не надо быть ведьмаком, чтобы предсказать, что именно так и будет.

Преодолевая усталость, Трихополов набрал номер городской квартиры и с неожиданным томлением ждал, пока Кэтлин ответит. Услышав серьезный детский голосок, озабоченно спросил:

— Как ты там, малышка? Не соскучилась?

— Папочка, ты?

— Я же объяснил, по белому аппарату мог звонить только я… Так как наши делишки?

— Какие делишки?

— Чем занимаешься без меня? — Микки слегка повысил тон.

— Папочка не будет сердиться?

— Нет, говори.

— Кончила пять раз подряд, — с гордостью доложила нимфетка.

— Как это? — искренне удивился Микки. — Под видак, что ли?

— Вместе с зайчиком. — Девочка радостно захихикала. — Но мне уже надоело. Приезжай скорее.

— Тебе нравится это делать со мной?

— Еще бы! Папочка воняет, как бегемот. Я вся балдею. Полный кайф! Намного лучше, чем с Волчком. Знаешь почему?

— Почему?

— У него из ушей торчат антенны. Если сядешь верхом, обязательно уколешься.