Минимальные потери

Это, конечно, правильно – не зря говорят, что уставы, инструкции по технике безопасности и правила поведения на сложных технических объектах и в чужеродных средах написаны кровью.

Но жить, не нарушая уставов, инструкций и правил, очень скучно. К тому же написаны они большей частью для неумех, а профи прекрасно знают, как получить удовольствие и сохранить здоровье.

Посовещавшись, мы решили, что прогулка по Фобосу необходима для обеспечения безопасности корабля и экипажа самым непосредственным образом. А вдруг у нас вмятина на обшивке, которая вот-вот превратится в трещину, а мы и не знаем? Кажется, что-то шваркнуло по броне, когда садились, причем шваркнуло довольно сильно. Метеорит, не иначе. Их тут хватает, это известно любому космолетчику. Требуется внешний осмотр разведбота в профилактических целях. Так в бортовой журнал и занесли. В смысле, два осмотра. С разницей в несколько дней. Потому что первый ничего не дал, а сомнения остались.

Если вы спросите, зачем без настоятельной потребности выбираться из пусть тесного и надоевшего, но безопасного разведбота, по сути, в открытый космос, я не смогу ответить однозначно. В общем-то, и впрямь незачем. Если не считать потребностью удовлетворение любопытства и жажды новых впечатлений. Но я бы – считал. Как раз удовлетворение вышеозначенных потребностей во многом и делает человека человеком, и тот, кто ни разу не стоял на краю кратера Стикни лицом к лицу с планетой Марс, поверьте, много потерял.

С помощью РРС (реактивная ранцевая система) ты только что поднялся с полуторакилометровой глубины. За твоей спиной – черная глубокая тень, укрывающая большую часть Стикни и Лимтока, и песчинку твоего кораблика. Еще дальше – противоположный край кратера, который, мнится, сразу обрывается в сияющую мириадами звезд космическую бездну. А прямо перед тобой… Фобос носится вокруг Марса «на боку», он всегда, как наша Луна, повернут к планете одной стороной, и оба кратера расположены на экваторе этой космической «картофелины». Поэтому со дна Лимтока Марса не видно – глубоко, и края кратеров закрывают обзор. Но поднявшись на этот самый край, ты сразу видишь все. Красно-бурый горб четвертой от солнца планеты выпирает, дыбится из-за близкого горизонта, закрывая две трети неба. И это так страшно и прекрасно, что хочется немедленно вцепиться во что-нибудь надежное, в какой-нибудь крепкий фонарный столб, чтобы не упасть туда – в Марс и не разбиться через короткое время о его пустынную поверхность насмерть, став мертвым на мертвом. Но фонаря под руками нет и быть не может. Поэтому ты стоишь, ощущая себя малой легонькой козявкой на покатом боку арбуза и слышишь, как твое сердце отбивает в груди бешеный ритм со скоростью сто пятьдесят ударов в минуту.

Никакой водки не надо, вот что я вам скажу. А вы еще спрашиваете, зачем покидать безопасный разведбот…

Наше терпеливое ожидание закончилось к исходу второй недели. Сначала стало окончательно ясно, что только два из семи кораблей чужих направляются к Марсу. Остальные пять, судя по их траекториям, идут прямиком к Земле. Ради такого открытия мы даже пошли на серьезный риск – нарушили режим радиомолчания и передали соответствующую информацию на крейсер. Получили в ответ благодарность за проявленную бдительность, втык за нарушение приказа сидеть тихо, как мышь под метлой, и подтверждение приказа наблюдать и бдеть дальше.

Теперь бдение пошло веселее – приближение к Марсу двух монстров, каждый из которых, опустись он в Стикни, выглядел бы со стороны, как яблоко в тарелке, добавляло в кровь адреналинчику. Ох, добавляло! А когда невесть откуда, словно чертик из коробки, выскочил третий монстр, совершенно не похожий на первые два ни формой, ни размерами, стало и вовсе не до скуки…

…Как Эрика и подозревала с самого начала, канонир Георг Хаммершмидт оказался ничем не лучше других. Хвастовства через край, а как дошло до дела, оказалось, что господин обер-лейтенант за тот час с лишним, что Эрика провожала Белинду, банально перебрал шнапса и максимум на что теперь способен – добраться до собственной каюты и завалиться спать. Поэтому, оценив обстановку, Эрика выбрала в провожатые седоватого гауптмана, с которым у нее перед этим едва не вышел спор. Правду сказать, гауптман (его звали Йозеф Коллер и был он, как выяснилось, начальником техслужбы вооружения и защиты «Хорст Весселя») вызвался сам.

– Все равно лучше меня никто крейсер не знает, – сказал он. – Я здесь с самого первого дня, обер-фельдфебелем начинал.

– Надо же, – улыбнулась Эрика, – я тоже начинала службу обер-фельдфебелем.

И согласилась.

«Может, оно и лучше, – подумала она, – меньше проблем. В конце концов, хороший товарищ всегда предпочтительней плохого любовника. Особенно в условиях боевого похода. К тому же до прыжка и впрямь мало времени осталось, некогда ерундой заниматься».

Они успели не только провести ознакомительную экскурсию, но и поужинать. Эрика была благодарна Коллеру – тот и впрямь хорошо знал свой корабль и с восхитительной ненавязчивостью сумел донести это знание до своей провожатой. Во всяком случае, когда через три с лишним часа вернулись в кают-компанию, Эрике уже казалось, что она прожила на крейсере минимум неделю. Как раз то, что нужно – чем ближе тебе сам корабль и те, кто на нем ходит, тем легче на нем служить и воевать. А в том, что воевать придется и очень скоро, здесь не сомневался никто – такое впечатление создалось у Эрики после этой ознакомительной прогулки. Да она и сама в этом не сомневалась.

Общий приказ занять места по штатному расписанию и приготовиться к гиперпрыжку прозвучал ровно через пять минут после того, как Эрика допила кофе. Что в данном случае означало для нее лично – проследовать на стартовую палубу, натянуть «флюканзуг», забраться в кабину RH-7 и ждать дальнейших распоряжений.

«И это правильно, – думала Эрика, совершая все эти действия. – Гиперпрыжок короткий. Если расчеты Белинды верны – а с чего бы им быть неверными у гениального математика? – то продлится он не более тридцати секунд по внутрикорабельному относительному времени. Тридцать секунд, и мы у Марса. То есть будем надеяться, что так и случится. Потому что, если не случится…».

О том, что будет, если «Вессель» не выйдет из гиперпрыжка внутри гелиосферы, как все те, кто пытался совершить подобное раньше, думать не хотелось. Однако Эрика все равно думала. А разве могло быть иначе? Это все равно, что ждать боя и не думать о нем. Как бы ни хотел – не получится. Даже если усилием воли вызвать в голове какие-нибудь приятные воспоминания, мечты или мысли о близком человеке, они вряд ли тебя захватят. Проплывут, словно тени облаков по лугу, оставив траву сознания непримятой – каждый корень-мысль, стебель-чувство, цветок-образ уже там, в будущем, которое с минуты на минуту настанет, и где, возможно, им придется умереть вместе с их носителем. То есть с тобой.

– Внимание, одна минута до перехода.

Пять-семь раз подряд глубоко вдохнуть и выдохнуть. Словно перед прыжком в воду. До легкого головокружения – так, чтобы каждая клеточка тела насытилась кислородом. Рекомендации медиков, и они помогают. А те, кто данным рекомендациям не следует, бывает, и блюют. Сама Эрика трижды уходила в гиперпрыжок. Два были тренировочные, еще в самом начале службы, «всего» на четверть светового года от системы Тау Кита в галактическую пустоту и обратно. Третий – к Солнечной системе, можно сказать, боевой. И вот теперь четвертый. Но все равно, как первый. Потому что раньше такого никто не совершал.

«А ведь мы в историю войдем, если все получится, – успела подумать она. – Так и напишут. Первым в истории кораблем, совершившим гиперпереход внутри гелиосферы, был легкий крейсер космофлота Новой Германии «Хорст Вессель» под командованием фрегаттенкапитана Курта Брауна…»

– Обратный отсчет! Десять, девять, восемь, семь… Шприген [9] !

Эрика инстинктивно задержала дыхание.

Контуры окружающих предметов дрогнули, «поплыли», норовя перемешаться друг с другом и превратиться в сюрреалистическую кашу, но через секунду одумались и встали на свои места.

9

Шприген (springen) (нем.) – прыжок.

Выдох-вдох. Сердце бьется ровно и сильно, желудок тоже в порядке. Кажется. Только в горле пересохло. Есть, ушли. Теперь еще вернуться… Глаза метнулись к таймеру – семь секунд. Два глотка энергетика, уже полегче. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Шестнадцать секунд. Ну?

– Внимание, обратный отсчет! Десять, девять…

Получится-не получится?

– … семь, шесть…

С нами Бог, черт возьми!

– … четыре, три, две, одна… Шприген!

И снова: задержка дыхания, расфокусировка-фокусировка зрения, выдох-вдох, жадный взгляд на обзорный экран.