Министерство мокрых дел

– Я же машину побью!

– Я куплю тебе новую!

– Новую «Волгу»? – не поверил он.

– Да. Или любую другую машину. На твой выбор.

Мы проскочили поворот. Преследователи снова пошли на обгон.

– А не обманете? – засомневался рыжий. – С чего бы мне вам верить?

Машина преследователей уже поравнялась с нами.

– Бей! – заорал я. – Бей его! Сбрасывай с дороги! Я тебе куплю «Тойоту»! Новую! Только бей!

– А «Мерседес»?

Глаза рыжего загорелись азартом.

– «Мерседес»! Кожаный салон! Автоматическая коробка! Бей! Ну бей же!

– Эх-х-хма! – решился наконец рыжий.

Довернул руль влево. «Волга» чиркнула бортом по машине преследователей.

– Резче!

Еще один удар. Нас швырнуло по дороге, но «Волга» устояла.

Борисовы абреки упорно пытались обойти нас. Одно из двух: или сбросят нас с дороги, или попробуют остановить, чтобы расправиться. Когда в очередной раз преследователи поравнялись с нами, я приказал рыжему:

– Руль! Влево! Резко!

– Но вы меня не обманываете? Насчет новой машины.

– Слово Колодина! Бей!

А мы как раз входили в очередной поворот. Лента шоссе сворачивала вправо. Рыжий крутанул руль. И нашим врагам некуда было деваться. Слева и впереди деревья, справа – мы их поджимаем. Вылетели с дороги, как миленькие. Но порадоваться нам не пришлось. Рыжий не смог вписаться в поворот, да еще начал тормозить – нас выбросило в кювет, и «Волга» перевернулась. Вторая авария за день. Хорошо еще, что скорость была невысокая.

Я вылез из машины, помог выбраться перепуганной Ольге.

– Во! – восхитился наш незадачливый спаситель. – Как в кино!

Он выполз через проем лобового стекла. Само стекло вылетело и рассыпалось на осколки.

– У тебя монтировка есть? – спросил я у рыжего.

– А зачем?

– Позже расскажу.

Те двое, из пострадавшей от нас машины, шли к нам. Один из них прихрамывал, но у обоих в руках я видел металлические прутья.

– Это бандиты? – обеспокоился рыжий.

– Настоящие головорезы, – не стал я его разубеждать. – Так что там у тебя с монтировкой?

У него нашлись две увесистые железяки. Теперь наши силы были примерно равны. Но узнать, кто сильнее, нам было не суждено. На обочину дороги вдруг выкатился фургон, тот самый, из-за которого мы с Ольгой перевернулись возле бункера, и из него высыпали автоматчики в камуфляже. Я не знал, кто они, а вот парни с железными прутьями уже, похоже, знали, потому что вдруг бросились наутек. Но далеко убежать не успели. Один из автоматчиков выпустил в небо короткую очередь, крикнул: «Стой!», и парочка беглецов синхронно плюхнулась в пыльную придорожную траву.

Только тогда я понял, что мы спасены.

* * *

Нас обыскали. Автоматчик, обыскивающий Ольгу, делал это с видимым удовольствием – из всей одежды на Ольге была только моя рубашка, едва прикрывающая ее наготу.

– Ты не очень-то старайся, – посоветовал я автоматчику и тотчас получил по ребрам от одного из своих опекунов.

Мы только что вырвались из лап бандитов, где нам пришлось не очень сладко, но попали к людям, у которых представление о чести было уж очень похоже на бандитское. Об этом я им и сообщил. Конечно же, это было неосторожно с моей стороны, люди в камуфляже с превеликим удовольствием поупражнялись в приемах рукопашного боя. Их общим спарринг-партнером был я. Через пару-тройку минут я уже был не я, а готовый пациент травматологического отделения больницы.

После всего меня, Ольгу и совсем уж непричастного к этим событиям рыжеволосого владельца разбитой «Волги» швырнули в фургон и куда-то повезли. Ольга, уткнувшись лицом в мое плечо, беззвучно плакала. У меня разрывалось сердце от жалости к ней, но пока я не мог ничего предпринять.

Везли нас долго. Судя по тому, как часто мы стали останавливаться, фургон приехал в город. Если это Москва, то самое плохое для нас уже позади. Я очень на это надеялся.

Машина остановилась. Топот тяжелых армейских ботинок, суета и лязг оружия. Распахнулась дверь фургона.

– Выходи!

Я первым ступил на асфальт. Двор-колодец. Со всех сторон выщербленные кирпичные стены. Несколько этажей. Многие окна забраны решетками.

– Вперед!

Толчок в спину автоматным стволом.

Железная дверь в стене, недлинный коридор, тускло освещенный единственной лампочкой.

– Стоять! Лицом к стене!

Стена, выкрашенная грязной масляной краской. Кое-где краска отстает лохмотьями. Я скосил глаза и увидел Ольгу, рыжеволосого водителя и двух парней, которые преследовали нас на шоссе, и еще каких-то парней, – кажется, я видел их в бункере у Бориса. Тепленькая подобралась компания. Вот только самого Бориса я почему-то здесь не видел.

Кто-то бесцеремонный снова ткнул меня автоматом в спину.

– Вперед!

Мы прошли по коридору, поднялись по лестнице на второй этаж. Конвоир завел меня в одну из комнат. Здесь ярко светила лампа. За старым, видавшим виды столом восседал человек в светло-сером костюме. Первым, что я увидел, когда вошел, была его лысина. Замечательная лысина. Обширная, гладкая, блестящая.

– Ну что, будем знакомиться? – сказал обладатель лысины и придвинул к себе бланк протокола.

Я бы с удовольствием присел, но здесь не было ни одного свободного стула. И я остался стоять посреди комнаты – избитый, без рубашки, со скованными за спиной руками. Художник Иванов. «Допрос коммуниста». Холст. Масло. И немного настоящей крови.

– Фамилия твоя как?

– Колодин.

Он записал.

– Имя? Отчество?

– Евгений Иванович.

Он писал, а ручка все замедляла и замедляла свой бег, пока не остановилась вовсе. Кажется, он даже не дописал мое отчество до конца. Долго всматривался в написанное, потом наконец-то поднял голову и воззрился на меня недоверчиво. Чем дольше всматривался, тем больше убеждался в том, что не ошибается. Наконец несмело улыбнулся.

– А я вас и не узнал сначала, – признался он с кривой улыбкой, незаметно для самого себя переходя на «вы».

– Немудрено, – хмыкнул я.

Меня так разукрасили, что и мама родная вряд ли признала бы родного сыночка.

– Как же вы-то… Какими судьбами, так сказать… Почему здесь?

– Мимо проезжал. Дай, думаю, зайду.

Но он уже понял, что произошло нечто нехорошее, рявкнул застывшему у дверей автоматчику в камуфляже:

– Бобова ко мне!