Мир астрономии. Рассказы о Вселенной, звездах и галактиках

То же самое и со Вселенной. Раз мы знаем, что она в равновесии в момент времени 0,1 секунды, нам, с точки зрения термодинамики, все равно, что с ней было до этого момента. Подтверждение удивительной эффективности методов теоретической физики в космологии мы находим в многочисленных наблюдательных данных. Здесь и красное смещение далеких галактик, и изотропность реликтового фона, и распространенность легких элементов. Но чем дальше мы пытаемся заглянуть в глубины времени, тем больше подводных камней возникает на нашем пути.

Пытливому уму человека мало одной сотой секунды, когда он может разобраться достаточно аккуратно с физическими процессами, происходящими в мире после его рождения. И сегодня появляются такие теории и модели мира, по сравнению с которыми бледнеют сюжеты самых смелых фантастических романов. Естественно, что эти модели создаются не на песке. Их появление стимулировано тем обстоятельством, что стандартная модель Фридмана сталкивается с существенными трудностями при попытках экстраполяции ее на раннюю эпоху.

Один пример. Почему Вселенная на больших масштабах столь однородна и изотропна? Реликтовое излучение в любой точке неба имеет с очень высокой точностью одинаковую температуру. Но это означает, что в далеком прошлом разные точки пространства, которые не могли ничего «знать» друг о друге, имели одинаковую температуру. Почему? Эта проблема имеет название проблемы горизонта, так как точки пространства, о которых мы говорили, не могли «видеть» друг друга, не могли обменяться сигналами, одна точка по отношению к другой находилась как бы за горизонтом.

Есть и другие трудности в стандартной модели. Для их преодоления недавно была разработана так называемая теория раздувающейся Вселенной, в рамках которой решается и проблема горизонта, и целый ряд других трудностей. Эта теория оперирует с такими удивительными понятиями, как «ложный вакуум», энергия которого в процессе раздувания мира переходит в обычную горячую плазму стандартной модели.

Но это еще не все. Согласно этой теории наблюдаемая Вселенная составляет ничтожную часть мира как целого. В мире может быть много «пузырьковых» вселенных, образовавшихся из полостей в ложном вакууме.

Фактически мы подходим здесь к идее, противоречащей на первый взгляд здравому смыслу, к идее рождения вселенных «из ничего». Эта идея, как пишет один из ее сторонников, кажется абсурдной всем, кроме теоретиков.

Модель раздувающейся Вселенной ставит очень трудные (сегодня, быть может, непреодолимые) задачи при «переводе» понятий, которыми она оперирует, на обычный, доступный каждому человеку язык. Так, например, академик Я. Зельдович использует вместо термина «ложный вакуум» термин «состояние», но суть дела от этого не меняется: во-первых, нелегко наглядно представить себе этот самый ложный вакуум, а во-вторых, если бы в модели раздувающейся Вселенной использовалось только это понятие, автору было бы, наверное, легче. Но когда даже в популярном изложении модели говорят о «доменах с переходом типа медленного скатывания», заранее предполагается знакомство читателя с разновидностями теорий великого объединения, квантовой хромодинамикой и т. д.

Поэтому, на мой взгляд, попытка «переложения» модели на обычный язык неизбежно будет связана с ее профанацией. Вот почему я сразу перешел к некоторым выводам из этой модели, которые, естественно, при такой манере изложения придется принять на веру.

Итак, мы упомянули о доменах. Это область пространства, содержащая нашу Вселенную. Модель раздувающейся Вселенной по-новому заставляет взглянуть на структуру нашего мира. Так, если на некотором этапе раздувания вся наблюдаемая Вселенная была размером с теннисный мяч, то вся область расширения (домен), в которой она умещалась, могла быть на 10–20 порядков больше. И таких доменов с разными вселенными могло быть много. Вывод состоит в том, что только малая часть пространства-времени мира в целом в ходе эволюции превращается во Вселенную.

Здесь мы вступаем в область довольно смелых спекуляций. Прежде чем совершить этот рискованный шаг, мне хотелось бы подчеркнуть, что на временах, больших, чем 10^–30 секунды, темп расширения в модели раздувающейся Вселенной совпадает со стандартной фридмановской моделью. Само раздувание происходит в первые ничтожные доли секунды после «начала» и заканчивается примерно через 10^–30 секунды. Главное, что отличает фридмановскую модель от модели раздувающейся Вселенной — геометрические факторы, о которых мы только что говорили.

Сценарий раздувающейся Вселенной имеет дело с картиной мира, в корне отличающейся от картины мира Фридмана, в которой между понятиями «мир» и «Вселенная» можно было поставить знак тождества. Вместо однородной и изотропной Вселенной мы получили мир предельно неоднородный и неизотропный, состоящий из множества огромных доменов размером 10⁵⁰–10¹⁰⁰ сантиметров. И лишь в одном из них словно дырка в куске хорошего швейцарского сыра сидит наша наблюдаемая Вселенная размером «всего лишь» в 10²⁸ сантиметров.

Физические же параметры этой экзотической модели (температура, плотность энергии) через 10^–30 секунды совпадают полностью с параметрами Вселенной Фридмана. Ну а теперь, если это короткое отступление успокоило читателя, поговорим немного о еще более рискованных вещах.

Я думаю, что вопрос о множественности вселенных — один из самых волнующих как с физической, так и с философской точки зрения. Этот вопрос очень глубокий и содержит в себе массу проблем. Из них главная, бесспорно, следующая. Если существует ансамбль вселенных, то каковы они? Похожи на нашу или нет? И чем, вообще говоря, определяется сходство или различие?

В декабре 1981 года в Таллине состоялся Международный симпозиум «Поиск разумной жизни во Вселенной». Большой интерес вызвал доклад И. Новикова, А. Полнарева и И. Розенталя «Численные значения фундаментальных постоянных и антропный принцип». В этой работе очень наглядно проявился новый (и очень модный) подход к вопросу, почему Вселенная именно такая, какой мы ее наблюдаем. Этот вопрос можно перефразировать следующим образом: почему значения фундаментальных физических констант имеют именно такие значения, которые наблюдаются в нашей Вселенной, а не какие-либо другие?

Сторонники антропного принципа дают достаточно простой ответ: «Вселенная такова, какой мы ее видим, потому, что в ней существуем мы». Этот залихватский ответ не может, разумеется, доставить чувства удовлетворения. Формулировка ответа сама по себе выглядит сомнительной. Действительно, более правильно было бы сказать: «Мы (наблюдатели) существуем потому, что Вселенная именно такая, какой мы ее видим».

Нельзя не согласиться с С. Хокингом, который говорит о том, что должно быть более глубокое объяснение устройства мира, чем то, которое предлагает нам антропный принцип. Это объяснение в первую очередь должно ответить на вопрос, который уже был поставлен выше. Почему скорость света имеет значение 300 тысяч км/сек, а не 500 тысяч км/сек? Почему заряд и масса элементарных частиц такие, а не какие-либо другие, и т. д.