Мир богов. Книга 2

— Тебе помочь с выбором? — поинтересовался Николс, но я отказалась от его помощи и заказала всё то, что заказывала раньше.

Моя душа рвалась к Алексу и тактильно-вкусовые воспоминания о тех, не таких уж давних днях создавали иллюзию близости к нему. Меня не покидало ощущение, что мы не виделись целую вечность; впрочем, так оно и было, с учётом моей смерти.

Николс помалкивал, не мешая мне предаваться воспоминаниям. Правда, пока ему не принесли какой-то заковыристый чай и фирменные пирожные. Чай он выпил сразу, а затем где-то минут десять потрошил внутренности бисквитных изысков. Когда пирожные превратились в бесформенную кашу, он полил её шампанским и, не обращая внимания на смешки и изумлённые взгляды, с наслаждением съел всё это безобразие.

— Вкусно? — спросила я, заинтригованная его вкусовыми пристрастиями.

— Очень вкусно, — улыбнулся Николс. — Хочешь попробовать? Я закажу ещё одну порцию.

Посчитав, что две хрюшки за столом это уже перебор, я отказалась, и тогда он пригласил меня танцевать. Я согласилась. Оркестр заиграл вальс, и мы поплыли по залу. Замечательно! По-моему, Николс танцевал ничуть не хуже Шивы, хотя сравнить их можно было лишь по тому, с какой уверенностью тот и другой вели меня в танце. Затем мы вернулись к столу, и допили шампанское, после чего снова танцевали и снова пили шампанское. Потом вдруг я обнаружила, что мы смеёмся, гуляя по улице, и, судя по Эйфелевой башне, это Париж, хотя ресторан был в Вене.

Когда Николс спросил, чего я хочу, я подумала и сказала, что зиму. В следующее мгновение я уже стояла посреди заснеженной поляны, окружённой гигантскими елями. Заботливый дядюшка не забыл упаковать меня в шубу из белой норки и щегольские сапожки на меху. Единственно, что мне не понравилось, так это то, что я оказалась в одиночестве. Не успела я обругать Николса, что он бросил меня посреди леса, как на поляну вылетела тройка вороных, запряжённая в расписные сани-розвальни. Кто там был за возничего, думаю, нет нужды говорить. Невзирая на глубокий снег, кони подлетели ко мне и чин чинарём затормозили. Ну, просто «Морозко» в одном флаконе со «Снегурочкой»!

Да, чуть не забыла! На дворе была ночь и с неба светила полная луна, яркая до невозможности. Обстановка — сплошная романтика, сладкая как сон на заре; так что не мудрено, что мы с Николсом поцеловались. Нет, никакой измены Алексу! Это был чисто родственный поцелуй — только нежность и никакого сексуального подтекста. А затем мы вернулись в Эквилибриум, и Николс снова сплавил меня мистеру Океану, и я отправилась спать на уже знакомый диван, который за время моего отсутствия успел обзавестись горой бумаг.

Такой странный день! Событий столько, сколько иным за всю жизнь не выпадет.

Вначале я мечтала открутить высочеству голову, а при расставании мы уже целовались. И это не считая побоища с лордом Ваатором, сатаной Эквилибриума, с которым, в общем-то, мы тоже расстались на дружеской ноте.

Затем было знакомство с вионетом — загадочной сущностью, с которой я неразрывно связана. Руноа-файфа. Если честно, я так и не поняла мы вместе или каждая сама по себе?.. Не знаю.

И вишенкой на торте знакомство с лордом Хаосом, который, как оказалось, мой дед по отцу. Кстати, вионет устроил клоунаду с рыбкой, но так и не ответил на мой вопрос, любит ли он Николса. Судя по моим ощущением, властитель Эквилибриум одинаково безжалостен ко всем без исключения. Интересно, сумел отец договориться с ним? Если нет, то что теперь будет?

Вряд ли что-нибудь хорошее. Властитель Эквилибриума прикажет и Фандору разнесут к чёртовой матери. Чтобы этого не произошло, придётся вмешаться. Весь вопрос в том, как это сделать, чтобы зазря не сложить голову? Руноа-файфа, живущая во мне, уверена в своём всемогуществе, а вот я чего-то нет.

Ладно, спать! Утро вечера мудренее!

***

Ирина закрыла глаза, и свет в комнате медленно погас; осталась гореть лишь настольная лампа на письменном столе. Океан склонился над своими бумагами, но он недолго пробыл в уединении. Возникший Николс сел на своё излюбленное место и бросил взгляд в направлении дивана.

— Уснула наша непоседа?

— Да, уснула, — улыбнулся Океан.

— Вижу, девчонка пришлась тебе по душе, — заметил Николс. Оставшись с наставником наедине, он перешёл с ним на «ты».

Взяв круглые очки, чьи стёкла давали возможность читать потаённые желания, Океан, в свою очередь, воззрился на воспитанника.

— Ну и что ты там увидел? — полюбопытствовал Николс. — Что мне она тоже нравится?

— Я бы определил твои чувства несколько иначе, — ответил Океан, сняв очки.

— Пожалуй, ты прав, я слегка влюблён, — признался Николс и, закинув ноги на стол, со счастливым вздохом прикрыл глаза. — Старик, это так здорово: снова кого-то любить!

— Ники, не забывай, кто отец девочки. Вздумаешь поиграть её чувствами, и Чак в стороне не останется, — предостерёг Океан воспитанника. — Не думай, если Сирин смертная, то он не слишком её ценит. Скорей, наоборот. Да ты и сам это знаешь. Лишь любовь к дочери заставила его вернуться туда, куда он поклялся никогда не возвращаться, причём бросил это в лицо лорду Хаоса. Его счастье, что их божественность имеет на него виды, а то бы не сносить ему головы.

— Кстати, о видах, — нахмурился принц Хаоса. — Появление Чака сильно угрожает положению Лозана?

— Трудно сказать… — вздохнул Океан и озабоченно глянул на гостью; по комнате пронёсся порыв свежего ветра, и она что-то сердито пробормотала. — Конечно, Чак будет упираться всеми силами, — понизил он голос, — но теперь ему тоже есть что терять. Я тут кое-что выяснил; говорят, он без ума от своей жены.

— Досужие сплетни! Чак по натуре кронайн [56] , а после того, как погибла Валерия, больше ни одна женщина не смогла даже близко подобраться к его сердцу.

56

Кронайн — аналог выражению «волк-одиночка».

— Дело в том, что его жена практически копия Валерии.

— Чёрт! — расстроился Николс.

После его возгласа на полу возникла яма, из которой пахнуло серой и нестерпимым жаром.

— Ваше высочество! — с готовностью отозвался сатана Эквилибриума.

— Сгинь, Ваатор! — с досадой воскликнул Николс. С некоторых пор стоило ему помянуть чёрта, и тот был тут как тут.

— Это вы зря! Между прочим, я слышал, что его жена смертная, — заявил лорд Ваатор, не теряющий надежды завоевать его расположение, правда, без особого успеха.

Поняв, что завладел вниманием принца Хаоса, он выбрался из Адской Бездны, и Океан сердито поджал губы.

Действительно, вид у сатаны Эквилибриума был не слишком презентабельный, но дело было не в этом. С головы до ног забрызганный кровью, он держал в руке громадную секиру, к лезвию которой прилип окровавленный клок тёмных волос, отливающих радугой.

— Смертная, говоришь? — хмуро переспросил Николс, накручивая на палец точно такой же локон волос, что был на секире палача.

— Уже нет, — сказал появившийся Золотой император. — У вас устаревшие сведения.