Мир, что (мен)я покорил, 2 том

Тут уже врать не имело смысла. Мама все равно бы узнала.

— Н-Нет…

— Ты что, идиотка?

Лицо Кармии исказилось моментально. Оно преисполнилось если не всеми негативными эмоциями, которые может испытать человек, так хотя бы половиной. Гнев, ненависть, отвращение — я оказалась оглушена таким резким изменением.

— То есть, впервые в жизни тебе предложили выбраться из того болота, в которое ты сама себя загнала, и твой ответ самому ДИРЕКТОРУ — «нет»?!

Она резко вскочила со стула и нависла надо мной. Я почувствовала себя маленькой и крошечной, крики заставляли сжаться в себя. Лицо мамы было так близко к моему, что оно чуть ли не выходило из фокуса глаз. Глаз, которые слезились от страха и осознания того, насколько же я, всё-таки, тупая и никчёмная.

— Почему именно с моей дочерью происходит такое? Что я сделала не так?! — причитала мать, очень агрессивно протирая своё лицо ладонью. — Неужели ты хочешь свести меня в могилу своим поведением? Ответить на всё добро, которое мы тебе сделали, именно этим?!

Я почувствовала, как слёзы, только начавшие течь, стали резко сохнуть. Горло тоже будто превратилось в пустыню. Это было ужасным знаком…

— Мы дали тебе крышу над головой, пропитание, образование. Неужели это не заслужило хотя бы капли благодарности? — мама вдруг выпрямилась. — О Боги, похоже, вместо ребёнка у меня родилась дворовая шавка…

Теперь, когда Кармия стояла чуть дальше от меня, я видела, что за её спиной уже сотворилась плотная стена из воды, бликующая от лучей солнца из окон. Для меня уже не было сомнений, что произойдёт дальше. Оно всегда происходило. Как и раньше, у меня не оставалось выбора, кроме смирения.

Или нет?! Что если… Что если я докажу маме, что способна хоть на что-то? Раз даже директор это заметил, может, получится убедить и её? И всё, что мне нужно… Это произнести одно заклинание невербально. Чтобы она не успела среагировать. Тогда инициатива будет в моих руках. Победа покажет, что я не заслужила такого отношения. Заслужила называться дочерью семьи Летренас. Была только одна проблема… Я до сих пор ни разу не колдовала без слов. И лишь одна мысль о том, чтобы скастовать заклинание таким образом, вызывала в голове адскую мигрень. Вместе со страхом и паникой это создавало коктейль эмоций настолько ужасный, что я боялась потерять сознание.

— Может, — процедила она сквозь зубы, — у тебя есть хоть какое-то оправдание этому идиотскому поступку?

— Д-Да, — подняла я голову на маму и взглянула ей прямо в глаза. — Цепкие лозы.

Из моего пальца, незаметно указывающего на рот Кармии, вылетела лиана. Просвистев в воздухе, она вцепилась в лицо матери и сжала губы с носом в затейливой спирали. Мама пошатнулась от воздействия удара, широко распахнула глаза — и стена воды за её спиной с плеском рухнула на пол. Это послужило сигналом к действию. Падать со стула было не далеко — поэтому мой рывок ей под ноги оказался быстрым. Лишившись точки опоры Кармия свалилась лицом в пол и ударилась лбом о ламинат с глухим стуком. Я перекатилась из-под неё и села ей на спину. Получилось! Похоже, навыки имеют свойство ржаветь, когда единственная практика для твоих заклинаний — пытки собственной дочери. Только вот дочь уже седьмой год от и до посвящает себе тренировкам, постоянно сражаясь не на жизнь а насмерть. В основном на свою насмерть.

Кармия не видела меня, а потому не могла направить заклинание — настолько просто работали наши силы. А если бы у неё получилось вырваться из захвата, её рот всё равно оставался скован лианами. Это вынудило бы её колдовать только невербально. И, хоть я и не сомневалась в том, что мама может пользоваться этой техникой достаточное количество времени, это все равно уравнивало наши запасы маны. Я создала хорошее основание для боя… Только… Что делать дальше?!

О Боги, что дальше?! Неужели мне нужно убить свою мать? Но я стану клятвопреступницей! Тогда просто переломать ей кости лианами? Избить до полусмерти? Погрузить в кому? Сколько урона нужно причинить, чтобы она увидела во мне равную? На что я должна пойти? Может, уже достаточно? Мамуля уже не шевелится… А если у неё сотрясение от падения?

— Э-Эй, — пролепетала я, касаясь ладонью плеча матери. В следующую секунду в мою спину ударил поток воды настолько сильный, что, стоило мне вскрикнуть, лёгкие и желудок моментально наполнились жидкостью. Рвотный рефлекс даже не смог сработать из-за того, что поднимавшаяся по пищеводу еда тут же заталкивалась обратно. Вода ударила меня об стену, но не позволила скатиться вниз — обволокла с ног до головы и подняла в воздух.

— Дрянное животное, — шипела мать, поднимаясь с земли и отдирая остаток лиан с лица. С её носа, разбитого толи ударом об пол, толи моим заклинанием, стекала кровь. — Хотела со мной посостязаться?.. Ну давай, дерись!

Я не знала, управлялось ли моё тело массами воды, или же Кармия напрямую взывала к моей крови, но это не имело значения. Меня бросало с одной стороны комнаты в другую, сшибая на пути мебель и круша всё на своём пути. Я словно стала куклой в руках ребёнка, решившего проверить свою игрушку «на прочность». И моя «прочность» не шла ни в какое сравнение с камнем стен или древесиной пола. На меня будто обрушилась божественная кара, которой когда-то подвергли Багрового Пепла. Боль не кончалась на ломающихся костях и асфиксии от заполнившей лёгкие жидкостью. Мама была креативна. Окружавшая меня вода то становилась обжигающей, словно кипяток, то в миг леденела до отвердевания. Иногда Кармия повышала давление вокруг всего тела, иногда только у отдельных конечностей, будто размягчала стейк перед прожаркой. У меня даже не получалось кричать, наоборот, мне хотелось захлопнуть рот, чтобы пропихиваемая в глотку вода прекратила давить на органы, но челюсти держала разжатой невидимая хватка.

Такое случалось и раньше. Пытки собственной магией были любимым способом мамы научить меня «уму-разуму». Впрочем, раньше её методы были всё же более… Щадящие. Именно на основе того, как мама наказывала меня в предыдущие годы, я и предполагала её примерный уровень силы. Просчёт. Пожалуй, самый ужасный просчёт в моей жизни. Теперь, сквозь пелену агонии, я понимала, что даже если бы Кармии противостояла сотня «Флюр», исходом боя было бы полное разрушение окружающих домов нашими трупами, а не победа волшебниц природы.

Когда моей спиной сломали стол, я услышала громкий хруст, и определить, чему он принадлежал — позвоночнику или дереву — было невозможно. Но даже невероятная боль не позволила мне упустить, как мой синий клён скатывается по наклонной и листвой вниз падает на пол. Словно в замедленном времени я наблюдала, как вокруг разлетается земля, корни показываются свету и тут же намокают в воде. Почему-то это ранило меня чуть ли не сильнее, чем всё, что происходило в последнюю минуту. Я нашла в себе силу протянуть руку к моему растению, но Кармия немым приказом вернула меня в воздух, а оттуда вдавила в центр комнаты. Вместе с этим ударом из лёгких и желудка вышла лишняя вода — вряд ли от столкновения, скорее, мама решила, наконец, закончить. Мне получилось шумно вдохнуть воздух, снова чуть не захлебнувшись из-за стекающей с волос жидкости. Больше не получалось и шевельнуть и мускулом… Разве что я смогла сместить глаза вперёд и увидеть маму. К моему удивлению, она стояла у стены, опираясь на неё рукой и тяжело дыша. Видно было, как покраснело её лицо, как по нему стекает пот… И кровь из разбитого носа. Это натолкнуло меня на мысль. Несмотря на едва функционирующие лёгкие, получилось прошептать:

— Мамуль, а ты х-хоть раз умирала?

Кармия ещё какое-то время смотрела на пол, после чего таки повернула голову на меня. Она пыжилась, пыталась сделать грозное лицо, но получилось, скорее, наполненное болью:

— Нет.

Мне пришлось сделать несколько вдохов-выдохов перед продолжением:

— С-Семь лет. Десять месяцев… Шесть дней в одной из ч-четырёх недель. Можешь п-посчитать?

Она молчала. Я криво улыбнулась:

— Четыре сотни… Меня убивали к-камнями, паром, металлом, огнём, ветром, кислотой, водой… В разных позах, р-разными методами, не всегда быстро… Думаешь, всё ещё можешь сделать мне б-больно?

Какое-то время маме потребовалось на то, чтобы переварить сказанное мной. Вдруг она подорвалась вперёд, но споткнулась на первом же шаге, направила на меня руку, но ничего не сделала — её стошнило. Отдышавшись и протерев рот запястьем, она заозиралась, её глаза бегло осмотрели комнату. Вдруг её взгляд остановился на… перевёрнутом горшке с голубым клёном.

— Отзыв воды, — было первым её заклинанием, сказанным при мне вслух.

— Нет! — вскрикнула я и протянула руку к растению, но до того, как моя ладонь упала на пол, клён иссох до состояния дерева, не видевшего влаги десятки лет. То, что было одним из лучших моих творений превратилось в тёмную и разрушенную копию себя, которую не получалось даже назвать тенью былого величия. В моём состоянии было тяжело понять, плачу ли я. Тело уже не чувствовало собственных позывов, а слёзы не были заметны на лице.