Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
Пони наморщил лоб, вспоминая:
— Чарли. Он ведь был с нами недолго, да?
Клык покачал головой:
— Послушай, Пони, эти кошки умрут. Крис придется нелегко.
Пони кивнул:
— По крайней мере лошади и слоны держатся неплохо. Вот с обезьянами… — Он не успел договорить — семь выстрелов, последовавших один за другим, оглушили всех троих.
Завыли, заревели, запищали звери. Мужчины вскочили, и в этот момент раздался восьмой выстрел. Пони пробежал между клетками и чуть не наткнулся на Кристину.
Леди лежала на полу, а в клетках лежали ее львы. Пони наклонился,
Куумик, заведовавший хозяйством цирка и имевший кличку Хваткий, хмуро посмотрел на большую коробку, которую держал в руках Вако-Вако.
— Не знаю, Вако. Нужно выбросить все ненужное, чтобы облегчить корабль.
Вако пристально посмотрел на Хваткого:
— Мне не нужно то, что в коробке, мне нужна она сама.
— Но зачем?
— Хочешь знать зачем? — Вако открыл коробку, вынул из нее шесть больших ламп и оставил их висеть в воздухе. — Тогда пошли со мной. — Он повернулся и выплыл из каюты в коридор.
Хваткий последовал за заклинателем. Вако открыл одну из дверей и исчез в каюте, а Куумик остался у порога, не рискуя заходить внутрь. На четырех ковриках лежали все двадцать змей, которых Вако привез с собой с планеты Ссендисс. Они, похоже, спали. Вако подошел к одному из ковриков и тронул змею ногой.
— Хазсих, у меня есть коробка.
Змея открыла глаза, зашипела и снова уснула. Вако вздохнул и открыл коробку. Потом он сунул руку под одну из свернувшихся кольцом рептилий, извлек яйцо и опустил его в коробку. Хваткий нахмурился:
— В чем дело, Вако? Они в порядке?
— Они умерли. Все. Из-за воздуха.
Хваткий покачал головой:
— Мне очень жаль, Вако. А яйца? Я могу чем-то помочь?
— Нет. — Заклинатель вынул яйцо из-под второй змеи.
— Мне всего лишь нужна эта коробка. Нельзя, чтобы яйца летали по каюте. Они могут разбиться.
— Что ты будешь делать с ними, Вако? Когда из них появятся змеи?
Вако положил в коробку еще одно яйцо. Их было пять, размером с кулак, ярко-голубого цвета. Он закрыл коробку и прижал ее к себе.
— Если считать по нашему времени, эти яйца пролежат еще примерно двести семьдесят лет. Что бы ни случилось, я должен позаботиться о них. Я им обещал.
Он повернулся и посмотрел на мертвых змей.
Хваткий покачал головой:
— Вако, ты же не проживешь столько. Кто позаботится о них, когда ты сыграешь в ящик?
— Мои сыновья и дочери, их сыновья и дочери.
— Ты женат?
— Еще нет. Но женюсь. — Он снова посмотрел на рептилий, закрыл глаза и покачал головой. — Обещаю, что сохраню эти яйца, Хазсих, Сстисс, Нисса… обещаю всем вам. О вас не забудут.
Хваткий отвернулся, оставив заклинателя в одиночестве, и двинулся по коридору.
40
МАРШРУТНЫЙ ЖУРНАЛ
«БОЛЬШОГО ШОУ О'ХАРЫ»
2 мая 2148 г.
Идем к звездной системе 9-1134. Осталось шесть дней. Удалось расщепить воду для получения кислорода. Дышать стало легче, но запас воды значительно уменьшился.
Перу Абнер Болин, лежавший на койке в углу отсека, открыл глаза и увидел собравшихся вокруг него клоунов. Он повернулся к Чолли:
— В чем дело? Побудка?
— Перу, может быть, перенести тебя в зверинец? Там есть гравитация и…
— Нет-нет. В невесомости, ребята, дышится куда легче.
— А Костолом может чем-то помочь? Перу Абнер медленно покачал головой:
— Мою хворь, Чолли, излечит разве что машина времени. А у Костолома ее нет. — Старый клоун закрыл глаза, потом снова повернулся к Чолли. — Мы с Ахссиелем делали классный номер, да?
Чолли кивнул:
— Жаль, что малыша нет сейчас с нами. — Увидев, что Перу нахмурился, он быстро добавил: — Я не имею в виду эту заварушку, старина. Но парень хотел бы быть с тобой, здесь.
— Не забывай, что он принц. У него свои обязанности. — Перу Абнер улыбнулся. — Держу пари, что, когда придет время, из него выйдет отличный правитель. Представляю, в каких нарядах будут разгуливать его придворные.
Чолли покачал головой:
— Да, вы были друг другу под стать. — Он резко пригнулся, чтобы уклониться от подлетевшего Стенни, который не успел притормозить и врезался в переборку.
Перу Абнер протянул руку и похлопал Чолли по плечу:
— Плохо, что в невесомости нельзя сделать твой номер. Вот была бы умора.
Чолли вскинул брови и усмехнулся:
— Перу, тебе же никогда не нравился мой номер. Вы, чистюли, всегда смотрите на нас свысока.
Перу нахмурился и покачал головой:
— Зависть, вот и все. Зрители смеются над моими шуточками, не всегда понимая их смысл, но они никогда не надрывают животы от смеха, как это бывает, когда на арене ты. Да, я тебе завидую. — Старый клоун закашлялся, а когда оправился, лицо его словно осунулось. Он устало закрыл глаза. — Мне всегда нравилось то, что ты делал. Я бы хотел увидеть твой номер еще раз.
Чолли кивнул:
— Что-то мне сегодня не до смеха.
Перу Абнер схватил его за руку и крепко стиснул пальцы:
— То, что мы делаем, это искусство! Ради смеха мы играем в карты, пьем. А когда выступаем, это… это для души. Сыграй для меня, Чолли. — Он посмотрел на остальных. — Все, ребята. Я хочу посмотреть вас всех. Давайте. Подурачьтесь.
Чолли немного подумал, потом оттолкнулся от койки, повис в воздухе между двух полок и начал свой душещипательный номер, изображая неудачливого бродягу, которому не везет в жизни, но в душе которого не умирает огонек надежды. Другие клоуны принялись выделывать свои любимые трюки и разыгрывать комические драмы, и через несколько секунд весь отсек наполнился хохотом — артисты то и дело сталкивались друг с другом или переборкой, налетали на койки. Чолли, как ни старался, не смог сохранить невозмутимое выражение лица, бывшее его фирменным знаком, и вскоре тоже рассмеялся, да так, что на глаза выступили слезы. Немного успокоившись, он остановился у полки, на которой лежал Перу, и покачал головой.