Мир Деревьев

С самых первых дней пребывания в школе пластунов Пархая Лихого вокруг этого юноши витала аура какой-то тайны. Дело в том, что профессиональной подготовкой Феллада в индивидуальном порядке занимается сам Пархай, чего никогда не случалось на памяти Дария. К тому же, с первых дней своего пребывания в учебном заведении парень показывает поразительные результаты во всех без исключения дисциплинах. Информацию любой сложности он попросту хватает налету, не утруждая себя усердной зубрежкой пройденного материала, все как-то само собой раскладывается по полочкам в его светлой голове, стоит ему всего лишь прослушать лекцию по какой угодно дисциплине. Даже мастер клинка Ионафан в приватном разговоре с Дарием характеризовал курсанта Феллада с самой положительной стороны – исключительный случай, чтобы старый ворчун вообще похвалил кого-либо.

– Гибок, стервец, – уважительно говаривал Ионафан, дергая себя за длинный ус цвета спелого колоса дикого ячменя, – силен и вынослив как носорог, а реакция – куда там саблезубу или даже пардусу. Угодить старому Ионе прямо в лапы мерзкого арахноида, если мне когда-либо приходилось работать с таким исключительным материалом.

Отзывы прочих преподавателей были такими же восторженными. Все однозначно сходились на том, что из Феллада сына Дрока Рыжего со временем получится отменный пластун, поскольку тот с одинаковой легкостью постигает не только премудрости выбранной специальности. Даже в процессе поверхностного изучения побочных дисциплин каждый раз он проявляет недюжинные способности. Как, например, только что, ему удалось то, что по силам не всякому профессиональному контактёру. Даже специализировавшийся именно на контакте с насекомыми Дарий Скорый, являясь признанным мастером контакта, вовсе не был полностью уверен в том, что ему удалось бы с такой легкостью склонить муравьиную царицу к сотрудничеству с людьми. Даже у него, с первой попытки подобное получалось очень редко. А тут молодой зеленый юнец, и вдруг такой ошеломительный результат. Тут было чем гордиться и, вполне естественно, чему завидовать. Однако завидовать кому бы то ни было мастер Дарий не собирался, ну если чуть-чуть и только белой завистью. Наоборот, он очень гордился своим подопечным и при малейшей возможности ставил Феллада в пример остальным курсантам.

Пока Дарий молча размышлял о необъяснимых талантах своего подопечного, Феллад, положив ладони под голову, прилег на мягкую травку в тени какого-то разлапистого древесного гиганта из диких – не относящихся к разумным растениям, но в отличие от множества других деревьев, растущих внутри аномальной зоны Анабаль, абсолютно безопасного. Анабаль располагалась на стыке Северной и Южной Америнди и простиралась примерно на сотню километров вокруг озера Никарагва. Ввиду своей относительной безопасности эта зона отторжения использовалась в качестве тренировочной площадки будущих пластунов. Казалось бы, умопомрачительное расстояние отделяет базовый лагерь на Сцилле и эту тренировочную площадку, но для Деревьев было все едино, куда доставить человека – к родственникам в близлежащую деревню, к озеру Никарагва, либо в самый центр южного материка Астраль. Подойдя к любому Дереву, человеку стоило всего лишь выразить мысленное пожелание оказаться в той или иной точке планеты, как перед ним из ниоткуда возникало расплывчатое облачко сиреневого цвета, войдя в которое, он в мгновение ока попадал в нужное место.

Чудеса, да и только. Однако с точки зрения современного человека эти чудеса, впрочем, также как и многие другие, казалось бы, невероятные вещи были делом обычным, недостойным какого-то особенного внимания. Поэтому, лежа на спине с закрытыми глазами, Феллад размышлял вовсе не о загадочных свойствах тоннелей, осуществляющих мгновенный перенос материальных тел в пределах родной планеты, Мысленно он вновь вернулся в тот день, когда впервые очутился на Сцилле в базовом лагере учебного центра по подготовке пластунов.

* * *

До этого дня юноше никогда не доводилось бывать в подобных местах. Из рассказов бывалых людей он, конечно же, имел смутное представление о том, что основную часть времени курсанты проводят под открытым небом, невзирая на погодные условия и прочие внешние факторы. Они даже ночуют не в уютных жилых коконах, а в специальных вигвамах, построенных из добытых и выделанных ими же звериных шкур, натянутых на прочный каркас из деревянных кольев. Однако более всего удивил и обеспокоил Феллада тот факт, что отныне ему придется питаться в основном мясом убитых животных, хочет он того или не хочет. Пархай Лихой весьма доходчиво объяснил вновь прибывшему курсанту, что заботливых нянечек Деревьев в аномальных зонах днем с огнем не сыскать, а кушать хочется всегда. Кроме того, предполагалось разнообразить мясную диету плодами диких деревьев, а также различными питательными корешками и травами, изучению полезных свойств которых будет посвящен отдельный курс лекций на протяжении ближайших двух семестров.

Феллад до сих пор не может забыть, с каким содроганием впервые в жизни он положил в свой рот кусок жареной на угольях костра сочной оленины, основательно приправленной какими-то пряностями. Это теперь его желудок способен принять и переварить плоть практически любого животного, даже в сыром виде. Но после того первого обеда непривычный к подобным стрессам организм буквально через полчаса с остервенением отверг все съеденное. На протяжении довольно длительного времени, к откровенной радости бывалых курсантов, его выворачивало наизнанку, бросало то в жар, то в холод, нещадно трясло, будто он вовсе не отравился неведомой пищей, а подцепил какую-то весьма опасную разновидность тропической лихорадки. Феллад начал, было, мечтать о легкой смерти, когда рядом с вымазанным с ног до головы собственной блевотиной новобранцем появился сам начальник школы и, прикрикнув на столпившихся вокруг страдальца гогочущих парней, подал тому сосуд с лекарственным снадобьем.

Что касается персоналии Пархая Лихого, это был мужчина на вид лет сорока-сорока пяти. Сколько ему на самом деле, знал только сам начальник школы. Если верить слухам, этот человек уже давным-давно преодолел двухсотлетний рубеж. Конечно же, благодаря заботам Деревьев, он мог выглядеть не на сорок, а, например на двадцать пять или тридцать, но мужчины в плане своей внешности более консервативны, чем женщины. Если представительницы прекрасного пола в борьбе со старостью зачастую стремятся к максимальному совершенству – семнадцати-восемнадцати годам, мужчины для солидности позволяют себе выглядеть на сорок-пятьдесят, обращая особое внимание лишь на внутреннее состояние своего организма. Иногда даже доходит до абсурда – некоторые юноши специально просят, чтобы Деревья их немного состарили, но это уже из области анекдотов и досужих баек у костра. Своим внешним обликом Пархай вовсе не походил на былинного богатыря. Более того, он был невысок, узок в кости, на первый взгляд немного худосочен. Одет был постоянно в одну и ту же одежду: шорты до колен, рубаха с короткими рукавами, на ногах сандалии. Щеголял до блеска выбритой головой и непременно носил длинные усы, ниспадающие двумя черными, как смоль водопадами едва ли не до самой его груди. Впрочем, усы были непременным атрибутом практически каждого преподавателя школы, за исключением двух-трех оригиналов, которые по разным причинам не желали или не могли позволить себе носить подобное украшение. К примеру, усы под длинным носом Дария упорно отказывались произрастать, поэтому он усердно отращивал бороду, которая у него была просто на загляденье. От чего контактёр-инструктор выглядел весьма комично. Тем не менее, даже зная о том, что над его бородой издеваются все, кому не лень, с упорством раненого носорога, преследующего своего обидчика, он продолжал носить это украшение весьма сомнительного свойства.

Кроме кардинального перехода к совершенно непривычному образу жизни в учебном лагере, Феллада ожидало еще очень много всяких сюрпризов. Раньше юноша и не подозревал, что кроме меча и симбионта-защитника – непременных атрибутов всякого гипно или обычного кинобоевика, в арсенале пластуна есть множество других приспособлений, позволяющих ему успешно противостоять натиску любого даже самого опасного монстра. Особенно Феллада поразили персональный браслет-игломет и перчатка-бич, созданные мастерами-оружейниками в тесном сотрудничестве с Деревьями. Эти искусственно выведенные биологические формы, способны осуществлять полезные связи с организмом человека, также как симбионт-защитник или экзомускульный костюм. Поэтому все эти приспособления являются непременными атрибутами экипировки всякого разведчика во время проведения рискованных операций в различных районах отторжения.

Браслет-игломет внешне походит на полоску коры пробкового дерева шириной около десяти сантиметров и длиной около тридцати, при контакте с кожей человека в районе запястья мгновенно охватывает руку и принимает форму известного украшения. Перчатка-бич напоминает обычную перчатку со срезанными пальцами и с утолщением на ее внешней стороне. После того, как владелец наденет перчатку или браслет, симбионты выпускают множество тонких жгутиков, которые, в свою очередь, через поры кожи проникают в тело человека и подключаются к его кровеносной и нервной системам, становясь практически единым целым со своим носителем. В отличие от меча, чтобы научиться махать которым нужно долго и упорно трудиться, симбионты сразу же становятся органичной частью человеческого тела. Например, для того, чтобы выпустить одну из сотен смертельно ядовитых стрел, не нужно долго и тщательно прицеливаться – достаточно вытянуть руку с браслетом в сторону врага, сфокусировать взгляд на цели и отдать мысленный приказ симбионту. С перчаткой все обстоит также просто – минимум тренировки и смертоносный бич – естественное продолжение твоей конечности, готово, в зависимости от желания своего владельца, либо задушить жертву, либо сразить ее ядовитым шипом, расположенным на кончике пятиметрового хлыста. Единственное, чему не переставал удивляться Феллад, было то, с какой легкостью длиннющий бич выскакивает из относительно небольшой перчатки, а затем втягивается обратно.

И все-таки против некоторых тварей ни перчатка-бич, ни браслет-игломет не были столь эффективны как старый добрый меч – штука, многократно проверенная в схватках с самыми опасными порождениями аномальных зон. В отличие от мечей своих далеких предков, изготавливаемых из различных металлов, современные были растительного происхождения. Технология их производства весьма проста, но, несмотря на видимую простоту, давала поразительный результат. В качестве заготовки клинка будущего меча брался лист одного дикого растения, весьма опасного по причине феноменальной остроты его покрытых мелкими зазубринами кромок. Дабы сохранить идеальную форму, лист высушивался под специальным прессом, в результате чего становился легким как пушинка и полупрозрачным. Полученную таким образом основу будущего лезвия, мастера-оружейники оборудовали рукоятью и гардой, которые изготавливаются из весьма пористой и легкообрабатываемой коры другого дерева. Затем практически готовый, но непрочный меч помещался в емкость со специальным фиксирующим раствором. Этот состав по заказу мастеров-оружейников был разработан древесными братьями еще в незапамятные времена. Его точную формулу по причине ее исключительной сложности знали всего лишь пара-тройка специалистов, Фелладу было известно лишь то, что фиксирующий раствор является комплексом веществ, органического происхождения, способных образовывать весьма длинные мономолекулярные цепочки, ориентированные в одном направлении. На первой стадии процесса фиксации чудесный раствор пропитывал пористую основу будущего меча, на это уходило две недели. Затем заготовку извлекали из чана и подвешивали кончиком вниз где-нибудь в тени на свежем воздухе. Еще через неделю процесс полимеризации подходил к концу, в результате чего на свет появлялся очередной шедевр, способный с одинаковой легкостью рассекать не только хитиновые панцири гадких жучей, прочнейшие костяные пластины чешуйчатых волчар, бронированные тела черепах-убийц, но даже любой природный камень, будь то податливый ракушечник или сверхпрочный базальт.

Однако первые полгода обучения в школе пластунов Феллад, также как и остальные его сокурсники, на занятиях, посвященных овладению основами фехтовального искусства, вместо доброго клинка яростно махал бамбуковой палкой. Лишь в конце второго семестра курсантам выдали совершенно тупые учебные мечи. Но это все-таки были, какие-никакие, но мечи. Их можно было вложить в ножны, а ножны повесить за спину и щеголять по лагерю под завистливыми взглядами очередного зеленого пополнения. Настоящий меч Феллад получил лишь по окончании третьего семестра и еще через месяц к его поясу были приторочены боевая перчатка-бич, игломет, а грудь, плечи и верхнюю часть спины украшал приличных размеров блин универсального защитника-симбионта. Теперь юноша своим внешним обликом был неотличим от любого ветерана пластуна, хотя особых подвигов за ним пока еще не числилось.