Мир для твоей души

— Пять лет назад у нас сменился главный врач сборной… С небольшим скандалом, если помнишь, — Стиан криво ухмыльнулся. — Именно новый медик занимался моей «диетой». И твоей тоже.

— Я знаю, почему они не предложили мне в открытую, — Эйнар потер свободной рукой лицо.

— Ты бы не согласился, — кивнул Стиан. — А сейчас…

— Меня не отпустят так просто, — Олссон с тревогой посмотрел на пискнувший громче аппарат.

— Ты предупрежден, — Стиан закашлялся, пытаясь отдышаться.

— А если я не буду принимать препарат?

— Будет откат, провал показателей, и Николассон сразу поймет.

— Мне нужно подумать, — Эйнар лихорадочно искал выход.

— У тебя есть время, препарат довольно успешно выводится организмом. Пока не находит слабое место. У меня это — почки, — Стиан повернул голову в сторону аппарата диализа*.

— Стиан…

— Уезжай, Эйни. Я не хочу, чтобы ты видел, во что я превращаюсь. У тебя еще есть будущее… Иди.

Эйнар поднялся, а потом склонился над другом. Он мягко коснулся сухих и каких-то колючих губ, а потом заставил себя отойти к двери.

— Я еще приеду, Стиан.

— Не нужно. Иди дальше, — аппарат запищал, в палату вбежал дежурный врач.

— Герр Олссон, покиньте помещение. Идите в гостиницу и выспитесь.

Эйнар не нашел в себе сил возражать. Слишком тяжелый камень лег на сердце, слишком ошеломительными оказались новости. Хотелось переварить их в тишине и одиночестве.

Он вышел из госпиталя и действительно повернул в сторону небольшой гостиницы. Не дошел он всего несколько метров. Из темноты узкого переулка к нему вышли два высоких человека и ненавязчиво повернули в сторону припаркованной машины. Эйнар уже догадался, что к чему, ведь эту машину он уже видел.

— Твоего водителя я отпустил, — спокойно сообщил невнятный силуэт на переднем сидении. — Поговорим, Эйнар?

— Поговорим… герр Ангвик, — Олссон узнал пресс-секретаря фирмы-спонсора. Той самой…

— Я так понимаю, что слегка опоздал, и Стивенсон тебе все рассказал.

— Рассказал, — не стал отрицать Эйран, внутренне собираясь, как перед ответственной стрельбой.

— Я могу извиниться за то, что не предупредил тебя, — вкрадчиво сказал Ангвик.

— Могли бы, но есть ли в этом смысл? — криво усмехнулся Эйнар.

— Ты прав. Никакого. Ты умный человек, Олссон. Догадываешься, чего я от тебя хочу?

— Молчания и результатов, — хмыкнул Эйнар.

— Действительно, умный, — в голосе собеседника послышалось насмешливое веселье.

— Иначе?.. По сценарию плохонького боевика: пытки, смерть, угроза семье?

— Увы, пока ничего нового не придумали, — развел руками Ангвик.

— С семьей только промашка вышла. Нет ее у меня, — Эйнара охватил знакомый уже азарт.

— Всегда кого-то можно найти.

— Увы, тот единственный рычаг управления лежит сейчас в больничной палате без надежды на выздоровление, — Эйнар потребовалась вся сила воли, чтобы произнести это холодно, даже равнодушно. — А пытки и смерть… Если утрату Стиана Стивенсона общественность еще сможет принять, как несправедливость судьбы, то столь скорая гибель второго по значимости биатлониста страны вызовет подозрение. Конечно, у вас достаточно средств, чтобы выкрутиться, но осадок все равно останется. Даже если вы устроите мне несчастный случай…

— Будут трясти сборную, но никак не спонсоров, — отмахнулся Ангвик. — Но давай все же договоримся. Мы же не звери.

Эйнар многозначительно хмыкнул.

— Не звери, — с нажимом повторил пресс-секретарь. — Мое руководство согласно отпустить тебя на все четыре стороны, если ты будешь помалкивать.

— Но?.. Это ведь еще не все, — Эйнар заставил себя расслабиться, чтобы не показывать собеседнику свою нервозность.

— Олимпиада. Нам нужны твои победы на Олимпиаде в следующем году, — Ангвик вдруг включил свет в салоне и повернулся всем телом. — Два сезона, максимум побед, всемирная слава — неужели столь великая цена за свободу?

— Какие гарантии, что вы меня действительно выпустите?

— А какие гарантии, что ты будешь молчать и пить наш препарат?

— То есть, никаких, — констатировал Эйнар. — Я могу подумать?

— Конечно, — Ангвик разблокировал двери, и на переднее сидение скользнул водитель. — Я отвезу тебя к самолету, впереди долгий перелет в Тюмень — постарайся выспаться. Тренера я предупредил, что первую гонку ты пропустишь.

— Он тоже в курсе?

— Догадывается. Но он тоже достаточно умен, чтобы помалкивать, — Ангвик кивнул водителю, и тот нажал на какую-то кнопку. Перегородка между сидениями мягко поднялась, отрезая Эйнара от собеседника.

Машина тронулась с места, едва заметно покачиваясь на отличных амортизаторах.

— Ну, ты и влип, Эйнар, — пробормотал Олссон, откидываясь на спинку сидения. — Но не будем наивными…

Никто и никогда его не отпустит. Выждут время, чтобы не вызывать подозрений, и устроят ему какую-то аварию. Или травму, не совместимую с жизнью. Но время нужно и самому Эйнару. На то, чтобы обдумать ситуацию и найти выход. Если он есть.

***

Эйнар вышел из машины и поежился от весенней прохлады. Здесь, на окраине Осло было еще зимно, а после теплого салона авто — даже слишком.

Вчера сборная вернулась домой после последнего этапа Кубка мира. Этот самый Кубок теперь сверкал и переливался в штабе сборной, а сам Эйнар старался даже не вспоминать о нем. Ему было противно и стыдно. За себя, за команду, за тренера… А еще он понимал, что на нем эксперименты не закончатся. Просто в лаборатории, создавшей чудо-препарат, учтут погрешности, разработают новый вариант и всучат голодному до побед юниору.

Эйнар тяжело вздохнул и побрел в сторону входа на стадион. Сотрудники комплекса не обращали на него внимания, занятые своими делами. Только какой-то молоденький техник подбежал с блокнотом за автографом и умчался счастливым.

День уже клонился к вечеру, когда Олссон добрел до Коллена*. В сумерках он с трудом мог разглядеть добрые черты тролля из сказки, но он давно изучил их.

Эйнар любил приходить сюда, в подножье огромной статуи. Иногда он негромко рассказывал Коллену о своих проблемах. Как-то ему даже показалось, что камень шевелится, когда на него не смотришь прямо. Да и маленькая фигура девочки, сидящей на руках Колена, бывало смещалась. Или во всем виновато воображение и игра света?

Сейчас Эйнару было не до мистики. Ему просто нужно было выговориться. Ведь он так и не нашел выхода…