Мир Дому. Трилогия

– Что-то не так? – осведомился Серега, видя, как Илья, морща лоб, бегает пальцем по экрану планшетника.

– Наше, научное, – ответил тот. – Ничего стратегически важного, командир. Я уговор помню.

За четыре часа прошли два километра – а поселение все тянулось и тянулось. И хотя с каждой сотней шагов, с каждым новым изгибом галереи, открывались все новые странности – ясности они не вносили. Скорее наоборот. Поселение, из которого люди либо ушли без видимых причин – либо просто исчезли…

Странностей здесь оказалось и впрямь немало – вопросы пухли в голове один за другим. Собственно, все это поселение было странным до оторопи. Уже само то, что образовалось оно в транзитной… Серега, услышь от кого, на смех бы поднял. Весь его опыт свидетельствовал, что жизнь в транзитной галерее невозможна. А если и возможна – очень недолгая. До первого контакта. Или до первого серьезного прорыва с коэффициентом ноль-девять, который подметет все что можно. А здесь – вот оно, пожалуйста. Стоит так долго, что культурный слой образовался. Впрочем… тут, на мертвых горизонтах, все наперекосяк. Прошлый опыт можно засунуть до поры на дно глубокого сундука и во все глаза и уши впитывать новый.

Спустя еще километр обозначились первые признаки жизни. Крысы. Сначала небольшая стайка, потом еще, покрупнее, потом еще и еще… и вскоре они уже кишели вокруг, разбегаясь от света фонарей, резавших тьму длинными голубыми клинками. Они шуршали в грудах мусора, грязно-рыжими стайками перебегали дорогу, столбиками торчали на крышах домиков, настороженно поблескивая на людей черными глазками-бусинками… Некоторых, особо настырных, иногда и пинать приходилось. Не совсем понятно было, чем они питаются здесь – однако спустя короткое время разрешилась и эта загадка. Змеи. Едва с потолка закапало – объявились и они. И чем больше текло – тем больше их было вокруг. Вскоре посреди галереи образовался довольно обширный ручей, который бурлил в том же направлении, куда двигалась и обойма – и оба берега кишели спутанными шевелящимися клубками. Некоторые достигали совершенно невероятных размеров – Серега едва не поперхнулся, завидев здоровенного гада в собственный бицепс толщиной. Сантиметров пятьдесят в обхвате! Впрочем, змеи были какие-то вялые, не агрессивные – они почти не обращали внимания на людей, позволяя не только проходить рядом, но и перешагивать через себя. Даже свет фонарей их не тревожил. И то хорошо – тратить боезапас на эту пакость не хотелось. Разве что Дровосека, словно каток, вперед пустить.

– Замкнутая экосистема, – оглядываясь по сторонам, пробормотал Знайка. – Крысы жрут змей, змеи жрут крыс…

– Саморегулирующаяся устоявшаяся экосистема, пришедшая в равновесие, – поддакнул Мудрый. – Оба вида регулируют численность друг друга, жрут столько, сколько нужно. А потомство восполняет тех, кого схарчили…

– И обоим видам вполне хватает воды.

– И жизненного пространства.

– Точно. Но вода – важнее. Тем более не радиоактивная. Наверняка они потому и собрались тут, в одном месте. Даже по горизонту не расползаются, не говоря уж о том, чтоб на нижние уйти.

– Либо уходят иногда и потом назад, – снова согласился Артем.

– Но как итог, возвращаясь к нашим баранам – это не дает нам понимания, куда же делись люди. А ведь по дикарским меркам это, вполне возможно, – рай. Вода есть. Еда – есть. Жилье опять же… – Илья широким жестом обвел галерею. – Живи-благоденствуй! И разом сняться и уйти…

– Эпидемия? – предположил Мудрый.

Знайка поморщился.

– Вряд ли. Тел всего два. А их был бы завал…

– Похоронили да ушли… – осторожно вставил Букаш.

– Эпидемия – если она смертельная, конечно – характеризуется взрывным ростом смертности. В зависимости от течения – в арифметической, а то и геометрической прогрессии. Тем более при такой скученности. Даже если б люди бежали из общины – мы все равно нашли бы их на нижних горизонтах. Заразился – ушел из поселка – умер в Джунглях. А этого нет. Значит что-то другое здесь…

– Может, война? Ну там – контроллеры… или клещи эти…

– Тоже вряд ли. Даже если и предположить, что тела унесли контроллеры – хотя мы до сих пор ни видели ни одного – нет следов разрушений. Жилища целы. Разве кроме тех, которые от времени рассыпались.

– У меня щас башка взорвется… – проворчал Григорий и начал яростно скрести пятерней макушку. – Давайте, наука, ищите! Думайте! Ведь есть же причина!

Илья начал что-то отвечать менторским тоном – но Серега не уловил. Гарнитура в ухе щелкнула, и Пашкин голос тихо сказал:

– Злодей – Карбофосу. Прямо по курсу в галерее человек. Живой.

Серега чуть не подпрыгнул от неожиданности. Человек! Вот кто может ответить на вопросы! Он бросил взгляд на Знайку и Мудрого, вновь собираясь ловить их за шиворот – и лишь только потом сообразил, что сообщение пришло по командирскому каналу. Оно и правильно, перевозбудятся еще…

– Обойма – стоп, – тут же скомандовал он. – Занять позиции, держим периметр.

– В чем дело? – с недоумением вопросил Илья.

– Пошли, – коротко ответил Серега. – Вы оба. Человек впереди. Да осторожней, не спугните!..

Перешагивая через шипящие клубки, они осторожно подобрались к передовому дозору. Отделение Ставра, выключив фонари и укрывшись кто где, наблюдало галерею. Злодей выбрал самое удобное и незаметное место – в покосившейся конурке два на два у самого ручья. Брезгливо отпихнув ботинком змеюку, Серега забрался внутрь и примостился рядом. Сзади тотчас нетерпеливо задышал в затылок Знайка.

– Шагов пятьдесят, прямо в ручье, – беззвучно, одними губами, прошептал Пашка, уступая командиру место и отдавая бинокль. – Старик. Он слепой как крот. Фонари точно не заметил. Но на звуки – реагирует. За сотню метров напрягся… А затихли – и он слушать перестал.

Это и впрямь был старик. Небольшого росточка, в грязных лохмотьях, висящих на тощем теле как на вешалке, с седой бородой до пояса, седыми же волосами, висящими грязными немытыми патлами… И по тому, как он сидел – сгорбившись, ссутулившись, поминутно вскидывая клонящуюся вперед, подрагивающую голову, – становилось понятно, что он невероятно стар.

Он сидел на перевернутом ведре у самой кромки воды и держал в руках конец веревки. Второй ее конец был привязан к палке, подпирающей коробку. Примитивная ловушка. Под коробкой валялся кусок чего-то не очень аппетитного, с кровью. Приблизив изображение, Серега сообразил, что это кусок ободранной змеи – дед ловил крысу.

– Охотится? – прошептал справа Пашка.

Сергей промычал утвердительно, не отрываясь от наблюдения. Старику фартило – крыса, пробегающая мимо, заинтересовалась и юркнула в коробку. Дед, весь сосредоточенный на веревке, поворачиваясь к ней то правым, то левым ухом, встрепенулся. Медленно потянул на себя – не пытаясь быть осторожным, а просто потому, что старческие мышцы двигались медленно, неуверенно – и ловушка захлопнулась. Поднявшись на подрагивающих ногах, опираясь на палку, он добрался до коробки и, охая и постанывая от натуги, опустился на колени. Сунул руку под край коробки, вытащил крысу – и немедленно вгрызся в хребет. Засунув добычу в сумку, висящую через плечо, он кряхтя поднялся, прошаркал обратно, медленно опустился на прежнее место – у Сереги вдруг мелькнула мысль, что ведро это он, наверно, таскает с собой, чтоб присаживаться и отдыхать – и, сгорбившись, замер.

– Засыпает?

– Да что там происходит?! – яростно зашипел сзади Знайка, возмущенно толкая товарища в плечо. – Человек – это же информация! Чего сидим?

– Ты сейчас к нему пойдешь – перепугаешь нахрен, – ответил Серега. Старик, кажется, и впрямь задремывал, утомившись – голова клонилась все ниже и ниже, пока совсем не опустилась на грудь. – Он дряхлый – дряхлее деда Никиты!

– Предлагаешь мимо пройти? – ядовито прошипел Илья. – Это же контакт! Работать надо!

– Кажется, поздно работать, – пробормотал Сотников. Старикан, склонив голову на грудь, вдруг мягко покачнулся… и завалился прямо в ручей.