Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
– Я выйду, – говорит вдруг Васька и сплевывает. – Две недели поваляться – кто откажется?
Я молчу. Я хотел бы ее остановить – но это же Васька. Да и палки – ее стихия.
– Надо же… – капо-три хмыкает. – Щас баба будет из-за вас, огрызков, подыхать. А ты чо молчишь, Лис?
– Я в нее верю, – огрызаюсь я.
– Эвон чего, – хохочет капо. – Ну-ну. Так ты идешь, мелкая?
Васька кивает, встает и начинает пробираться между сидящими зрителями. По дороге, нимало не смущаясь, она стягивает куртку-спецовку и майку-алкоголичку под ней и остается только в штанах и ботинках. Сиськи, провоцируя, нагло торчат вверх – и капо, сам того не замечая, облизывается. А Васька, оборачивая левую руку курткой, подходит к капо и сплевывает ему под ноги.
– Выиграю – так две недели отдыха и новая роба. Идет?
Переобуваться
– Договорились, сучка…
Новую палку Ваське не дают – забери, типа того, оставшуюся от прежнего героя. Но крысоволка от тела все же отгоняют – вода бьет прямо в этот розовый клубок мускулов, швыряя его назад, а Васька юркает через отогнутый край сетки и успевает прокатиться по полу к мертвому Пике, чтобы подхватить палку. И я, замерев от напряжения, коротко выдыхаю – палка у нее в руках, и теперь Васька на коне.
Воду выключают – и крысоволк тут же атакует, рванувшись прямо на выставленную руку. Он хватает куртку своими зубищами – и в этот же момент Васька вбивает носок ботинка ему под брюхо. Крысоволк взвизгивает, отскакивая назад – и на отходе получает еще один удар, теперь уже палкой. Мутант снова визжит, поджимая лапу – и я вижу, что он уже вряд ли сможет прыгнуть снова. Вот так быстро, раз-два.
– Сустав сломала… – тянет восхищенно Смола. – Огонь девка…
Чернь ненавидяще смотрит на Ваську – понимаешь ли, какая-то прошмандовка посмела восхитить ейного ухажера Смолу! – и не видит, что я внимательно слежу за ней. А страсти-то накаляются… Слишком уж явно я читаю в ее взгляде жажду убийства. Что ж… Кто-то желает смерти мне и моим буграм и пытается претворить желание в жизнь – по той же аналогии Чернь вполне может попытаться претворить в жизнь свое… Довольно просто, обслуживая того же капо-три, – все мы знаем, что он неравнодушен к ее черным сисяндрам – шепнуть ему об охреневшей Василисе из Электроцеха. А дальше уже всякое может случиться…
Ваське хватило пяти ударов. Точных и безошибочных. После четвертого, сломавшего крысюку хребет и заставившего его тонко заплакать, она просто проломила ему башку.
– Огонь девка… – повторяет Смола и поворачивается ко мне. – Ну и сеструха у тебя, братан…
– Хочешь сосватать – обращайся ко мне, – ухмыляюсь я. И внутренне морщусь от злющего взгляда Черни. Эх и злобная же сука…
– Робу неси! – слышу я голос Васьки. Отворачиваюсь от Черни – сестренка нахально смотрит на капо-три и сматывает с руки окровавленную продранную куртку. – Только новую, не стиранную.
Капо довольно кивает.
– Крепка, сучка… Ладно. За такой бой можно и робу отдать. Жди, скоро будет.
Васька коротко кивает и лезет через гомонящий люд к нам.
Весь оставшийся день мы гуляем. Кутим. Декада за спиной, впереди новая – и нужно отдохнуть и набраться сил. Нужно многое успеть. Мы идем в кинотеатр – большую комнату человек на пятьдесят – и смотрим «Терминатора». Четыре фильма подряд, один за другим. Каждый из них изучен весь, до последнего кадра – но сцены с отстрелом машин на ядерных пустошах неизменно вызывают у народа горячий восторг и одобрительные крики и свист. Мы играем в автоматы – и здесь снова в чести игрушки, где человек убивает машину. Мы набиваем брюхо мясом, мы посещаем местное казино, где из азартных развлечений есть рулетка, блек-джек и обязательные в этом деле шлюхи, мы играем на бильярде. Мы отрываемся на полную катушку. И я постепенно начинаю понимать, что в словах Васьки, сказанных в каморке Армена, пожалуй, гораздо больше правды, чем может показаться сначала. И к ее словам нужно бы отнестись повнимательнее…
Четыре декады назад я ухитрился проиграть в очко два комплекта черных комбезов, ботинки и полную аптечку. Три декады назад Желтый поимел пятерых шлюх за день. Дорвался, бык-производитель… И, конечно, он хорошо заплатил за их услуги. Две декады назад Смола поставил рекорд, сожрав что-то вроде двадцати порций шашлыка. А в этот раз преподнес своей черной бабище дорогой подарок. Из нашей четверки не выделяется только Пан – но и то потому что пацан он скромный и не любит понтов. Кто из посетителей Норы может позволить себе столько же, сколько позволяем мы? Да никто. Мы, сука, самые настоящие местные прожигатели
жизни. И поиметь нас и наши карманы, конечно же, есть немало желающих… Надо бы перетереть об этом со Смолой.К вечеру я уже довольно пьян. Самогон Норы – та еще злобная дрянь. Градус не очень высок и мозги дурманит постепенно – но в какой-то момент количество выпитого превышает возможности организма и ты становишься похож на корабль, во время шторма затерявшийся в морских просторах. Мозги выносит не сразу – но прочно, так что не вдруг и сообразишь, кто ты и где встал на прикол этой ночью. Но мы пьем – пью я, пьет Смола, пьют Желтый и Пан – и наша жизнь постепенно наливается красками. И уже не кажутся такими ублюдочными капо, и уже карлы – сама милота и компанейские парни, которые горланят вместе с нами песни в караоке, и уже машины – правильные пацаны, которые всего лишь проявляют строгость в слежении за порядком и не более того. Ведь в сущности, если задуматься, – это их нормальное состояние, их первейшая функция… И уже вся наша жизнь не кажется такой мерзкой, ибо в ней появляется высший смысл, доступный пониманию только после определенной дозы: бог прописал каждому человеку место в этом мире – и так уж вышло, что наше место здесь. Пар выходит из котла, сбрасывая избыточное давление внутри, – и появившейся пустоты вполне хватит на следующую декаду.
Где-то после полуночи я окончательно теряю связь с реальностью. Я уплываю в страну снов и чувствую, как меня куда-то несет по волнам безмятежности. А может быть, это несут меня мои кореша… Куда? Не все ли равно… Я засыпаю – и вижу во сне батю Ефима. Совсем как тогда, в первый день встречи с ним. И батя Ефим, сидя на нарах напротив, говорит удивительные вещи…
Батя Ефим никогда прямо не говорил, откуда он. Вот, де, я – из Восточного Дома – такого не было. Но по тому, как много он рассказывал о Доме – вот именно так, о Доме, с большой буквы – я, мелкий шкет, со временем смог понять, что он из восточников. Была какая-то экспедиция – он называл ее второй, из чего я сделал вывод, что была еще и первая, – которая шла куда-то и попала под жесткий пресс машин где-то в Джунглях. Батя Ефим шел в составе этой экспедиции – и так он оказался в Гексагоне.
Восточники казались мне тогда сказочными богатырями – ведь батя Ефим рассказывал небывалое… Он говорил, что восточники вот уже много лет защищают свой Дом от нашествия машин. Он рассказывал о бойцах, в умения которых невозможно поверить – якобы даже одному человеку вполне по силам противостоять механизму и победить его. Конечно, если это не тяжелая платформа… О том, как люди Дома уходят в Джунгли – а потом возвращаются и приносят добычу: части машин, барахло с кадавров, медицину, оружие и патрон… Он рассказывал об Академии и Дальних Казармах, о Периметре, о ПСО и ПБО, о неустанном труде на благо общины. О том, что детей там растят пусть и в строгости – но и в любви. И самое главное – о том, что у них есть мать и есть отец…
Впрочем – все это было сильно потом, через месяцы. А в первую нашу встречу он говорил совсем другие слова. Другие – но не менее важные и нужные.
Очнувшись, я не сразу понял, где я. Последнее, что помню – как Воробей тянет к Ваське свои костлявые грабли. После – обрыв и темнота. Я ворочаю головой, пытаясь сообразить… так это же Медчасть! Ну да, Медчасть и есть – несмотря на сумрак и чуть тлеющую дежурную лампу над дверью, я вижу белые стены и потолок. Только в одном помещении Гексагона есть белый потолок – у Дока. Но если я тут… тогда Васька – там! И может, в эту самую минуту Воробей уже делает свое мерзкое дело?!.. Я вскакиваю… и комната немедленно приходит в круговое вращение, а мое тело – в штопор.
– Ну-ну… Осторожнее, молодой человек, поменьше активности… – сквозь звон в ушах я узнаю мягкий голос Дока. – Поднимите его, Ефим Иваныч.
Чьи-то руки поднимают меня и снова укладывают на койку. И когда картинка перед глазами немного замедляется – я вижу здоровенного мужика, склонившегося надо мной. Я узнаю его – это один из новых преподавателей Оружейного, не так давно появившийся на Малолетке.
– А Васька?!..