Мир двух лун

Рина и Стефана усыпили, погрузив в стазис. Рин лежал на тахте, а рядом на стульях сели Анхель и Алексий. Они взяли его за руки. Связь родной крови и второго супруга должна была уравновешивать силы. На вторую тахту Исаак уложил Стефана и сел рядом на стул, взял его за руку. Здесь связь супругов. Все готово. Я встал посередине между Рином и Стефаном. Сын и папа вместе, как в момент рождения. Я стал рисовать пиктограмму, направленную на Рина. Сейчас важно поделиться с ним силой, чтобы он смог выдержать обряд. Шепча слова, складывающие в песнопение, вырисовывая круг, с заключенной в него шестиконечной звездой. Багрово сияющая вязь письменов, что тянется вдоль линий, вычерченных прямо на полу. Темп ускорил, и почувствовал, как неуловимо меняется вокруг. Всполохи пентаграммы засветились ярко, и тьма из моих пальцев потянулась к Рину. Его тело выгнуло так, что он закричал от боли. Да милый, это больно, но по-другому не могу поступить. Сейчас твоя душа горит, а тело плавится, словно в огненной реке. Потерпи. Магия пульсировала внутри круга и окутывала его тьма. Его тело было погружено в кокон тьмы. Соул и Рейн отслеживали его состояние и помогали мне. Анхель вздрогнул и я понял, что он почувствовал силу. Алексий посмотрел на меня, и в его глазах было восхищение, тревога и смесь еще обуревающих его чувств. Амир смотрел с восхищением. Мои родители следили за мной и переживали. Исаак нервничал, и было это видно. Воздух словно бы сгустился, став вязким, как желе. Рина потряхивало и выкручивало, его било током в этот момент. А я продолжал читать нараспев, открыв щиты. Мы сейчас с ним одно целое. Мой разум, душа, силы. Я помогаю ему преодолеть и принять силу тьмы. После этого он сможет ходить дорогой теней и закрывать прорывы, но, он останется слабее меня и на много. Его тело не готово к такой силе, что владею я. Он достигнет девятого уровня и это для него будет нормой. Вскоре почувствовал, что тело Рина готово и наполнено под завязку магией.

«Пора, переходить к Стефану». — Подумал я и начал менять рисунок пиктограммы.

Рин последний раз вскрикнул, выгнулся от боли и затих. Я продолжал на распев чертить. Вышел круг, где вышло две луны. Перенаправил силы, и они потекли теперь через мое тело, призывая книгу Жизни. Из воздуха появился в кожаном переплете фолиант и я, как тогда давал клятву прося дать мне знания и пропуская их через Ильяса. Он станет Хранителем Жизни. Моя ладонь легла на книгу, и сила из нее потекла по мои венам, к средоточию моего чрева. Боль пронзила меня такая, что я закричал, а по щекам потекли слезы. Амон держал контроль и распределял силу. Лейр следил за моим состоянием, а Лин за тем, чтобы я не сбился с ритма и продолжал зачитывать заклинание. Сколько длилось все это по времени, не знаю. Боль накатывала с периодичностью одной минуты. Мой лоб покрылся бисеринками пота, а спина давно была мокрой и потной. Пришел в себя, продолжая обряд. Вся сила Жизни теперь была направлена на Стефана. Я зашептал последние письмена мертвого языка. Пол покрыла замысловатая вязь заклинания, четко очерчивая рисунок и, словно в 3D проступали зеленые линии. Они стали обволакивать тело Стефана, словно в кокон и засветилась брачная вязь с Исааком. Тело Стефана приподнялось и окуталось силой жизни. Оно светилось и переливалось, как в лучах солнца драгоценные камни. Стон слетел с губ Стефана и тело вздрогнуло. Я сканировал его, и на моих губах заиграла улыбка. Удача оказалась на моей стороне. Он придет в себя и сможет жить полноценной жизнью. Пиктограмма потухла с последними словами. Я вздохнул свободно, но вот во всем теле почувствовал усталость. Ноги не держали, и я стал медленно опускаться на колени.

« Не рассчитал сил, слишком много нужно их».

— Папа! — Это был крик мальчишки потерявшего своих родителей. Страх в глазах Амира. Он принял меня за родителя. Что ж. так тому и быть.

Упасть мне не дали знакомые до боли руки и его запах окутал меня. Он подхватил на руки.

— Лекс, не волнуйся. Со мной все в порядке. Просто устал.

Меня крепко прижали и понесли в мою комнату. А по дороге я просто отключился.

Очнулся от легких поцелуев. Он вдоль шеи проделывал дорожку, а потом целовал руку, каждый пальчик.

— Приди в себя. Я сойду с ума. Вы оба до сих пор бес сознания. Анхель нервничает. Амир плачет. Я чувствую силу твоей жизни и поэтому еще держусь. Опять ты весь мокрый. Пойду за сухим полотенцем.

Он уходил из спальни, а я открыл глаза и смотрел ему вслед. Вздохнул и провел ладонью по животу, прикрыл веки и почувствовал малышей. Амон ворвался в мои мысли.

— И долго собираешься притворяться бес сознания?

— Амон, — прохрипел и облизнул пересохшие губы.

— Ладно, все расскажу. Рин в норме и уже пришел в себя. Стефан… — он помолчал. — Да все у тебя получилось. Честно до последнего сомневался, да ты ж упрямый, все равно сделал бы по- своему. Хоть кричи, все бесполезно, но главное все хорошо прошло и теперь ты, наконец, успокоишься и еще пора признаваться Рину в своих чувствах. Хватит над ним издеваться. Он мечтает, что откроешь ему свое сердце. А вот и он…

Матрас прогнулся, и аромат Рина окутал меня. Вздохнул его, и по венам пробежала легкая дрожь. Открыл глаза и утонул в его глазах.

— Привет, моя радость. Как ты? — Его рука легла на мой живот. Он выдохнул и улыбнулся. — С ними все в порядке. Я переживал. Я думал в гостиной все же отказаться от этого, но посмотрел в глаза отца и понял, что у него появилась надежда и поэтому промолчал. А сейчас он с папой и в его глазах счастье светится, а папа..... он не верит, что получил шанс жить полноценно. Там столько нежности и любви, я даже сам позавидовал белой завистью. Ведь у нас с тобой все не так.

Он опустил голову и сжал пальцы в кулак, а на лице было столько муки. Он не смотрел на меня.

— Рин, — Помолчал немного. Выдержав паузу, но он так и не посмотрел на меня. — Рин, милый. Посмотри на меня. — Он посмотрел на меня удивленным взглядом. Как бы спрашивая, не ослышался ли он. — Нет, не ослышался. — Положил свою ладонь на его кулак. — Поцелуй меня…

Рин сверкнул глазами, и в следующий момент наклонился к моим губам. Поцелуй, сначала был захватнический и жадный, быстро стал томным и страстным. Я таю в его объятиях, словно шоколад, и активно на поцелуй отвечаю. Еще немного и увлекусь, потеряв голову. Пора заканчивать. О, он тоже уже переходит к активным действиям. Я со стоном отстранился от него, и тихо прошептал:

— Люблю тебя, Рин.

Он смотрел на меня каким-то шальным удивленным взглядом, я же просто старался унять дикое сердцебиение и успокоить дыхание.

— Ты сейчас надеюсь, не пошутил?

В этой фразе весь Рин. Мы, молча, сверлили друг друга изучающими взглядами. Я разозлился и зашипел на него.

— Я похож на шутника? Я хоть когда — нибудь тебе говорил об этом? — При этом делая попытку оттолкнуть его. Под моей ладонью бешено билось его сердце.

— Прости, прости… — Он нагнулся и впился в мои губы. Он пил меня, словно путник в пустыне. Жадно, страстно, без нежности. Заявляя на меня свои права. — Маленький, сладкий мой, любимый — Шептали его губы, покрывая поцелуями мое лицо. — Люблю.

Но я не я, если не отвечу ему. Поэтому послал ему образы наших трех дней. Он просто задохнулся от эмоций, полученных в этот момент. Ведь обещал же ему показать, что было. От этого эмоционального штурма Рин рухнул без сил. Он словно рыба, выброшенная на берег хватал ртом воздух.

— Ты, что с ним сделал, сладкий мой? — Входя в комнату и неся чистое полотенце, поинтересовался Алексий.

— Как и обещал, что покажу ему, что было в те три дня.

— А-ааа, вот оно как. Понятно. Мне, конечно, знать об этом не положено. — Засопел Алексий.

— Ну, почему же. Просто, тогда я в первые признался Рину в любви и поэтому долго не признавался ему в содеянном. Он же без сознания был.

— Так ты его любишь? Хвала двух лун. Наконец-то мир будет в нашей семье. И?

— Помолчи. — Прохрипел Рин. — И вообще-то я здесь и хватит обсуждать, словно я в другой комнате.

— Не ворчи. Ну и как?

 — Потом расскажу.

— Ах вы сплетники! — Возмутился я.

В ответ мне прозвучал тихий смех моих альф. Потом повалили на постель, и мы возились, как маленькие дети, смеясь и щекоча, друг друга. В таком веселом настроении меня перенесли в ванную. Искупали, вытерли, одели, потом накормили, и мы дружно отправились в детскую. Амир увидев меня, подлетел и прижался. В его глазах постепенно уходил страх за мою жизнь, и появилась радостная улыбка, когда тихо успокаивал его и назвал сыном.

— Можно? Правда, можно называть папой? — Он чуть не плакал.

— Да, милый.

Мы некоторое время обнимали друг друга. Он словно впитывал в себя родительскую ласку.

— Значит, у нас появился еще один сын. — На полном серьезе произнес Рин.

— Похоже на то. — Вторил ему Лекс. — Амир, можешь к нам обращаться отец.

Глаза Амира горели счастьем и осознанием, что он теперь часть нашей семьи. Теперь он обрел семью, которая защитит его и даст ему тепло и ласку. Анхель улыбнулся и тихо прошептал:

— Добро пожаловать в семью, брат.

Я был счастлив, что все так обернулось. Но еще все впереди. Я дал себе слово, что обязательно узнаю, что случилось с настоящими родителями Амира и виновные в страдании маленького альфы будут наказаны. Через три дня Стефан и Исаак смогли, наконец, оторваться друг от друга и уделить нам свое внимание. Часа два сидя в большой гостиной, он меня просто тестировал, недовольно пыхтя и после допроса, а именно так я мог это понять, он недовольным тоном выдал: