Мир Элайлиона
Шрифт:
Но задаваться вопросом: «что если…» мальчик, тогдашний я, перестать не мог. Ведь действительно: если бы он не был трусом, подошёл, чтобы помочь им, всё могло сложиться иначе. Невинные люди бы не погибли, а дети остались в живых.
Умом он понимал — вины его здесь нет, а сердце всё равно корило за бездействие…
— Анвил, — сказала тихо Анаэль, смотря на меня исподлобья, сомкнув пальцами ладони, — Я… Ну, я думаю…
Нервничая, она перебирала своими большими пальчиками. Потом подняла голову, резко вдохнула полную грудь и робко, закрыв глаза, крикнула:
—
И эти сказанные тонким голосом слава эхом отозвались у меня в голове.
— Ты делал всё это потому что тебя вынудили! — продолжила она меня подбадривать, — Ты добрый и поэтому… это… ухх…
Чёрт… Как столь наивные слова, сказанные такой малышкой, могут вызвать настолько сильный отклик?
Молча я подношу к формирующей свои мысли Анаэль руку и ложу перед ней раскрытую ладонь. Она удивляется, переводя взгляд с меня на ладонь, но всё же забирается на неё. Я же подношу её к себе и прижимаю к груди, обнимая, одновременно поглаживая головку.
— Ууу~, — выдыхает ламия.
Общая боль… В чём-то я и она похожи. Оба стали жертвами издевательств. Обоим не повезло родителями. Одно понимание этих двух фактов уже сближает нас. Хоть Анаэль может этого и не понимать, она всё равно будет возвращаться мыслями к тому, что я прекрасно понимаю пережитые ею муки, ведь сам являюсь таким же.
— Я тоже, Анаэль. Я тоже буду тебя поддерживать.
Сейчас я почти не вспоминаю те события, но если вспоминаю, то накатывает грусть. Но еe слов невероятно потеплело на душе.
Что же касается низкого паренька, ставшего моей основной жертвой… Георгия, в миг потерявшего всю свою семью, принимают родственники. Паренёк, возможно вдохновлённый поступком девочек, как-то узнаёт его новый адрес и наведывается к нему с ножом. Георгий убит на глазах семьи, а паренёк отправляется в колонию.
Вот и сказочки конец.
Забавная получилась история.
— Анвил! — начала кричать ламия, подняв на меня взгляд, но потом нерешительно начала говорить тише, — Я… я…
Глаза её были почему-то наполнены слезами.
* * *
Анаэль была поражена. До этого она даже не задумывалась, насколько Анвил может быть… похож на неё? И как же было приятно, что он доверился ей, рассказал свои мысли и чувства. Хоть он и пытался преподносить всю историю так, будто переживать здесь не о чем, она знала, чувствовала, что он испытывает нечто очень горькое.
И в чём-то даже понимала его.
Когда Анвил рассказал ей свои секреты, она почувствовала, поняла, что…
«Он доверяет мне…»
Момент осознания этого факта был настолько приятен, что и без того быстро бьющееся от волнения сердце, не могло не сжаться в радостный влюблённый шар.
Они становятся ближе друг к другу.
Но… сама Анаэль поведала не всё.
В тусклой комнате, слабо освещаемой небольшими цветками в центре и светом из окна, слышались лишь звуки дождя и слабое дыхание находившихся здесь существ. Здесь
сидел разумный, прижимающий к груди своей маленькую ламию так, словно хранил в руках самое ценное существо в мире.«Какая приятная мысль…» — подумалось Анаэль.
Сердце ламии тает в наслаждении, когда она ощущает его мощное тепло, пронизывающее её тело.
… Когда он только увидел Анаэль, то не признал в ней белую ламию. Точнее, создаётся ощущение, будто он вообще ничего не знает об окружающем его мире. Значит, не знает он и о судьбе каждой белой ламии.
Долго Анаэль не жить. Из отведённых ламиям шестидесяти лет, белым ламиям уготовано, в лучшем случае, лишь двадцать. Потом — мучительная смерть. Анаэль же — почти шестнадцать.
Следовательно…
— Ууу~, — выдыхает ламия.
От мыслей глаза наполнились мелкими слезами. Она грустит о том, что не сможет провести с ним больше времени. И она желает, чтобы часы замедлили свой бег.
Как было бы хорошо встретить его раньше, когда у неё было больше времени. Как было бы замечательно не будь она белой ламией вовсе.
Но это невозможно. Даже сейчас время неумолимо тикает, приближая её кончину.
И раз уж жить ей осталось не долго… Возможно, стоит…
— Я тоже, Анаэль, — заговорил неожиданно Анвил, — Я тоже буду тебя поддерживать.
Сердце пропускает удар. Сдерживаемые слёзы с силой хлынули из глаз. Снова, уже второй раз за день…
Анаэль поднимает свои заплаканные глаз к Анвилу, смотрит на его размытый от влаги образ, и, вдохнув, говорит:
— Анвил! Я… я… люблю тебя.
Не хотелось ей рассказывать о своей приближающейся гибели. Не хочется ламии получать его любовь только из-за своей беды. Не хочется, чтобы был он с ней из жалости.
Она сможет добиться его любви собственными силами!
С прищуром смотрящий на неё Анвил, видимо не до конца обработавший поступившую в мозг информацию, ошарашенно выдаёт:
— Что?
Почему-то Анаэль показалась его реакция даже милой.
— Я люблю тебя! Давай встречаться!
— …
… Хотя сейчас, возможно, было не лучшее время для признания. Слишком уж Анаэль поддалась эмоциям.
* * *
Не подтвердились ожидания духа. Не оказался Анвил подобен ей.
Смотря на человека, обнимающего ламию, где-то в глубине души Лин чувствуя себя обманутой.
Не понимала дух своих чувств. Ничего же толком не изменилось, так почему она чувствует настолько сильное разочарование?
«А… Кажется, поняла…»
Все, с кем она знакома, старше неe. Она сильно обрадовалась, что познакомилась с кем-то, кого могла назвать «младшеньким». К сожалению, нет теперь разумного, которого можно было бы учить примудростям жизни, как когда-то еe обучали, пусть и немного, родители Анаэль…
«Обидно…»
Настолько сильно дух хотела почувствовать себя старшенькой…
Глава 23
Признание белой ламии и попаданца
<