Мир Элайлиона

— Лин говорит, — перевела Анаэль, — Что Лес никому не принадлежит — всё, что находится в Лесу, принадлежит ему.

— Понятно, — кивнул я, — А земли за пределами леса кому принадлежат?

— Эмм… — начала вспоминать Анаэль, — Уин-пол-су! Вроде так!

— Уинполс… — повторил я про себя, — А какие у него отношения с соседними «террами»?

Анаэль удивлённо взглянула на меня и сказала:

— Не знаю. Зачем это?

— Да просто так.

Ну а вдруг он как раз находится на пороге войны с соседней террой? Это знать надо, иначе есть риск попасть в большие неприятности.

— В таком случае… Какая сейчас ситуация на фронте со злом?

— Говорят, что сейчас всё очень хорошо, не как раньше. Если в прошлом, когда всё только началось, зло отвоевало аж два континента, то сейчас один из них уже вернули.

— Континент? — удивился я, — Серьёзно?

Не страна или несколько, а целый континент? Точнее, два?!

— Да, — кивнула на мой вопрос змейка.

— Хмм… — задумался я.

Что бы ещё спросить? Определённо было ещё что-то…

— О! Точно, — вспомнил я, — Какой у вас календарь? И какое сейчас время года?

Про это я совсем забыл. Хотя не думаю, что у них что-то сильно отличное от календаря в моём мире.

— Эмм… — задумалась ламия, — Сейчас весна… Наверно…

Ну, как я и думал.

— Потому будет лето, — продолжила змейка, — Потом осень и зима, после чего энкор.

Ожидаемо ничего тако… что?

— Подожди-подожди! — поднял я правую руку, — Пять времён года?

— Уму, — ответила мне почему-то всё ещё лежащая на поверхности воды Лин.

— А? — на секунду потерялась из-за этого Анаэль, — Это… Ну, да.

Это… какой-то бред. Времена года меняются из-за наклона земной оси и просто невозможно, чтобы было больше времён: весна — переход между зимой и летом, лето — время, когда северное полушарие наклонено к солнцу (или южное, в зависимости от того, где ты живёшь), осень — переход между летом и зимой, зима — южное полушарие наклонено к солнцу. Вроде ничего не перепутал! И я не понимаю, где местные здесь уместили новое время года!

— Расскажи-ка мне про него подробнее…

— Энкор, — повторила ламия название времени года, — Время, когда из-под земли поднимается такая чёрная… штука и закрывает собой всё небо. В это время магия пропадает из воздуха и солнышко не освещает землю.

— … И как эта чёрная штука называется?

— Ну, это… не могу вспомнить…

— У-у-ум аум! — пришла на помощь Лин.

— Точно! — повеселела Анаэль, — Энергия!

— Ум-му ауму! (Я устала так плавать!) — снова неожиданно дала знать о себе дух.

— А? Хорошо, — сказала Анаэль и спрыгнула с духа в воду.

Ламия проплыла мимо меня и забралась на берег за моей спиной, оставив на нём мокрые следы.

И на что это ты смотрела пока под водой плыла, А?!

Но хоть и заметил это, я промолчал.

Дух сразу же села и потянулась, словно только что проснулась.

Я развернулся к Анаэль и спросил:

— Это что-то магическое?

— Я… не уверена, — ответила ламия, переведя взгляд с Лин на меня, — Ни разу не слышала, чтобы энергия была связана с магией. Это… мама и папа рассказывали, что когда мы умираем, то наша душа опускается вниз, глубоко под землю. Но во время энкора все мёртвые души и их энергия поднимаются наверх и если повезёт, и душа погибшего родного разумного найдёт тебя, то ты сможешь пообщаться с ним.

— … Что-то мне во всё это не верится…

— А мне мама рассказывала, что во время энкора смогла пообщаться со своей бабушкой и мамой.

— … В таком случае, почему энергией-то называется? — задал я вопрос, но тут же в голове появился ответ.

— Потому что это энергия всех погибших, — подтвердила мою догадку Анаэль.

Энергия их Жизни. Их Целей. Их Сожалений. Их Любви и Ненависти. Их Мечты.

Энергия — это всё, что было у них при жизни.

Всё то, что смерть отобрала.

— Энергия отделилась от них, — говорила Анаэль, — Ведь больше им не нужна. Им безразлично всё и они… счастливы.

— … Не поверю в это, пока не увижу всё собственными глазами, — сказал я и поднялся из воды, — Давайте уходить, а то мы уже засиделись.

Жизнь после смерти… Я никогда не верил в неё.

В детстве я задумывался, есть ли она, но это меня особо не трогало. Но после девятого класса, после того случая, и когда я еле-еле поступил в колледж, без преувеличения, я желал, чтобы жизнь после смерти была. Ад и Рай. Ад, где страдают грешники. Рай, где счастливы добрые люди. Либо, на худой конец, перерождение.

Тогда я искал нечто, что смогло бы меня убедить. Искал ответ в религии, хоть что-нибудь в науке.

Но ничто из этого не убедило меня. Я считал, что идея жизни после смерти — просто утешение, религиозный миф, созданным человечеством, чтобы справиться с боязнью смерти и способ поддерживать надежду на счастье ушедших близких и на вечное наказание для злодеев.

Смерть — это окончание.

Завершение книги, нашей маленькой, ничего не значащей, истории.

Я не верил в то, что сознание или душа будут продолжать существовать в какой-то иной форме после смерти.

Смерть — просто часть природного порядка вещей.

Но как же мне хотелось оказаться неправым.

Я был готов поверить в жизнь после смерти, если бы только нашёл какое-то весомое доказательство, которое убедило бы меня в её существовании.

Я желал всем сердцем, чтобы эти размышления оказались ошибочными.

Ведь жизнь человека так коротка… А у некоторых людей ещё короче.

Но в этом мире… Возможно, существует доказательство. Возможно…

…

Нет, уверен, это просто естественный процесс.

Не стоит питать лишних надежд.

Смерть — это окончание.

Смерть — просто часть природного порядка вещей.

И неотъемлемая часть существования.

…

Но как же я желаю оказаться неправым.

* * *

Анаэль, после сказанного Анвилом, тут же впилась в него взглядом.

Парень, кряхтя от боли, медленно поднялся из воды. Его ноги и торс обнажены, за исключением одних трусов. Вода стекала с него, образуя блеск на коже.