Мир Элайлиона

Лин было противно это наблюдать, потому она повернулась к Анвилу.

Парень смотрел не отрываясь. Зрачки его расширились, лицо, окаменев, приняло какое-то сосредоточенное и непонятное выражение, словно показывающее предельное внимание. Дыхание стало коротким, будто застывшим, и с каждым вдохом казалось, что уйма воздуха не насыщает лёгкие.

Видя это, Лин силилась понять, о чём он думает, уловить хоть какую-то мысль на фоне отчаянных криков, прорезавших всё её существо. В какой-то момент ей это даже удалось — что-то неуловимо сложное мелькнуло в лице Анвала.

Однако Лин больше не могла терпеть происходящее, а потому плотно зажмурила глаза и уши закрыла ладонями, лишь бы ничего не видеть и не слышать. Но крик всё равно прорывался сквозь тонкие ручки.

Дух не могла не задуматься.

«Возможно, ему просто подобное нравиться.»

Лин как-то раз слышала историю от Анаэль, как в деревне одну ламию, нарушившую закон, собирались отдать неким «арвандилам», но подробностей она не знала.

Но самое главное, Анаэль слышала, что…

— Вроде как, «арвандилам» нравиться пытать разумных.

Существуют разумные, которым нравиться причинять и наблюдать боль других разумных.

Тогда Лин смотрела на Анаэль шокировано. Её удивляло, как маленькая змейка может рассказывать о чём-то подобном с таким… безразличием.

«Как она может говорить о чьих-то страданиях так, словно это что-то обычное?» — подумалось ей тогда.

Впервые Лин говорила с ламией на подобную тему. Белая ламия действительно не испытала никаких отрицательных эмоций от произошедшего. Но она, отнюдь, не просто говорила об этом спокойно. Прекрасную и в то же время отвратительную эмоцию Лин почувствовала от змейки в тот момент.

Где-то в глубине души Анаэль была немного рада этому.

Как дух, Лин могла по доходящему до неё голосу понять, какие эмоции испытывает живой. Как бы ты свой голос не скрывал и как бы не менял — она всё поймёт.

Печаль и боль кого-либо — самые неприятные эмоции, когда-либо ею ощущаемые. От этого дух и сама грустит.

Может быть это не арвандилы очень жестоки, а разумным просто безразличны страдания кого-то с ними не связанного? Или им вообще это нравится?

Возможно, просто Лин странная и отличается от всех? Она же добрый дух… Не просто ведь так ей дали такое название?

«Если мои предположения верны, — подумала она тогда, — То… Я должна быть такой же.»

Всё, лишь бы не потерять их.

«Но в таком случае… Чем они отличаются от злых духов?»

Когда крик прекратился, девочка снова посмотрела на Анвила и, изобразив насколько это возможно улыбку, спросила:

— Тебе понравилось?

И только после сказанного она как следует рассмотрела его.

Руки Анвила тряслись. Он начал часто дышать, стоя на месте, пытаясь унять бурлящие чувства, рассматривая её и Таури.

После того как слова Лин достигли его ушей, он сглотнул и ответил:

— П… почему ты улыбаешься?

Голос, обычно добрый и жизнерадостный, стал дрожащим и неровным, будто слова застревали в горле.

Чувства в его душе достигли её. Анвила вовсе не порадовали чужие страдания, наоборот: ему было грустно и больно от увиденного.

Удивлённая Лин смотрела на него не отрываясь, а изображаемая улыбка пропала с лица.

Анвил лишь медленно покачал головой, словно пытаясь изгнать из своего разума виденное ужасное зрелище, но облако потрясения не покидало его ум.

— Неважно, — сказал он уже более спокойным голосом.

Лицо его в этот момент отпечаталось в сознании Лин.

Он… Такой же. Он похож на неё. Его вовсе не радуют чужие страдания.

Наверно… Именно поэтому она так стремится получать его благодарность.

Поэтому так стремится к его похвале.

Поэтому обижается, когда он общается с Анаэль, забывая про неё.

Наверно… Поэтому её так тянет к нему.

Просто он очень похож на неё.

* * *

Луна пытается пробиться сквозь густую листву, но не способна сделать это, оставляя в Лесу мрак. Раздаётся далёкий крик дикой птицы. Мужчина, существо, бежит, прокладывал свой путь сквозь множество кустарников и трав, чувствуя, как ветерок во время бега ударяется ему в лицо.

Лес красив, но в темноте это слабо видно, да и ему практически безразлично. Его глаза, полные решимости и напряжения, устремлены вперёд, на бегущую от него по веткам массивных деревьев девочку, чья поступь невероятно легка. Тёмные силуэты деревьев для него — преграда на пути к ней.

В руках он держит винтовку, и до этого холодные металл и дерево нагрелись о его тёплые руки.

Он облажался. Очень сильно облажался.

Предполагалось, что Лес, как и в прошлом, будет крайне высокомерен и независим. Однако сейчас его образ в голове существа выглядит так: он словно полу согнулся в любезном поклоне, вяло кивая в ответ на любезные речи рас.

Ладно, стоит признать, как минимум раса террантропов с тех предположительно давних пор стали сильнее. Не только магией, но и оружием.

Гораздо сильнее. Те, кто раньше из-за скудности своей силы и магии считались не более чем рабами, теперь стояли рядом с верком в качестве его подчинённых, так ещё и отличаясь в силе лишь немного.

Сколько лет прошло с той поры? Неужели он так долго находился запечатанным?

Раньше Леса никогда не прогибались под кем бы то ни было и существовали ничего не боясь. И никто не стремился уничтожить Леса, ведь они очень полезны. А конкретнее — духи Леса очень полезны.

Существо не знает, как дела обстоят с остальными Лесами, но этот какой-то слишком коммуникабельный. Он не знал этого, а потому предполагал, что зайдя в Лес, собрав из его сердца информацию, он сможет просто уйти. Но Лес начал просить помощи у кого-то. Это, в свою очередь, значит, что очень скоро его найдут. Уж с помощью злых духов так точно.

Нужно было сначала собрать как можно больше информации и только потом действовать.

Точнее… Он как раз-таки собрал через Лес информацию, но недооценил изменения в этом времени.

В его голове проносятся воспоминания далёкого девичьего голоса, оттенки которого после многих лет забыты:

«Пап, работать головой никогда твоей сильной стороной, поэтому оставь это мне!»

Тогда отвесил ей за эту шутку подзатыльник, однако сейчас он отдал бы всё, лишь бы услышать этот голос снова.