Мир, где мне будут рады

Но… той тяги, что она должна была почувствовать к тайнику Мэйна, не было. Если бы он что-то прятал, то Юми бы потянуло туда чувством, что она должна именно там что-то сделать. Но эти чувства молчали.

Однако возникло другое чувство.

Трепет.

Да-да, благоговейный трепет, словно приближалось что-то. Что-то великое, что-то прекрасное. Словно ощущения от леса увеличили во много сотен раз.

И Юми забеспокоилась, крутя головой в разные стороны. Духи явно направили её, но вот куда? Что они хотели ей сказать? Это то что ищет Мэйн? Он значит ищет, а не прячет? Или же с ним это никак не связано?

Позабыв о том, зачем она вообще пришла сюда, не обращая внимания на окружение, Юми бросилась бежать глубже в лес. Перепрыгивая весенние звонкие ручьи, пробегая небольшие полянки, она подошла к огромному дубу. Большому, внушающему уважение старому дубу, что стоял посреди леса, подобно королю.

Да, король этого леса, точнее и не скажешь.

И из-под корней короля этого леса выполз…

— О духи хранители милостивые наши… — прошептала Юми, не веря своим глазам.

Она просто не могла поверить в то, что видит. Её сердце замерло и казалось, от удивления застыло в груди. Её буквально обуяло чувство нереальности происходящего. И всё же это не была галлюцинация или что-то ещё…

От увиденного чуда на её глазах выступили маленькие слезинки счастья и восторга, а чувство нереальности и волшебства распирали её грудь.

Из корней на неё смотрел утконос.

Глава 200

Юми стояла, беззвучно смеясь в ладошки и даже немного плача. Для неё это было сродни чуду. Описать её эмоции было невозможно. Восторг, неверие, счастье, чувство нереальности, растерянность… Юми готова была прыгать и кричать на месте, одновременно плача и катаясь по земле.

Но вместо всего этого она просто встала на колени в чём мать родила.

Маленькое священное животное выглядывало из корней прямо на неё, не спеша вылезать наружу, явно с опаской относясь к незваной гостье. И Юми не спешила подойти ближе. Нельзя. Ни в коем случае нельзя подходить к священному животному без разрешения, не говоря о том, чтобы касаться его.

Священное животное должно само дать понять — хочет ли видеть её рядом с собой или нет.

Юми поклонилась, коснувшись лбом земли и испачкав его, однако она даже не заметила этого.

В её голове крутилось только одно:

«Священное животное… божественное животное… за много веков… я та, кто первой увидела его за много веков… оно вышло ко мне… благословило меня… вышло ко мне… божественное животное… оно передо мной… не могу поверить… я сейчас описаюсь от счастья…»

Она так и сидела на коленях, кланяясь в землю, пока не услышала, как листва перед ней тихо зашуршала. Только тогда она осмелилась слегка приподнять голову и посмотреть на утконоса.

Вот Юми приподняла голову, посмотрела вперёд…

И её в щёку лизнул уже упомянутый утконос.

Юми настолько была ошарашена, что даже не могла слова вымолвить. А утконос… А он ещё раз лизнул её, но уже в другую щёку, после чего легонько ткнул её в лицо клювом. Юми от такого ошарашено выпрямилась, а утконос как ни в чём не бывало забрался к ней на колени. С гладкой, мягкой шерстью забрался к ней на колени, где и развалился.

Юми не могла поверить в это. Подобное было похоже на сон и ей хотелось ущипнуть себя. Священное животное выбрало её, оно само залезло к ней на колени… Позволило такой грязной девушке как она коснуться себя. И сейчас трётся бочком о её живот.

Она даже не заметила, как опустила руки и начала гладить утконоса, чесать пушистому зверьку пузо, от чего он издавал что-то нечто похожее на урчание кошки.

А когда она поняла, что делает… рассмеялась. Рассмеялась и расплакалась, так как для неё это было чудом.

Обнажённая девушка с чистой кожей сидела перед дубом посреди просыпающегося зелёными красками леса в свете солнца, что пробивалось множеством лучиков через листву, и держала в руках маленькое удивительное животное из этого мира. Картина была действительно чиста и заслуживала быть запечатлённой на картине.

Юми просто сидела, смеялась и плакала, не веря в то, что сейчас с ней происходило. Она была так счастлива, что позабыла обо всём на свете. Ей казалось, что это самые счастливые мгновения в её жизни, когда уже не было важно, чиста она или нет, идёт борьба за трон или нет, вообще жива она или умерла.

Чистейшая радость и счастье без задней мысли продлились минут десять, прежде чем и другие раздумья стали прокрадываться в её голову. Она всё сидела в лучиках солнца, гладила утконоса, а мысли уже перешли на то, что если в её руках сейчас нежится утконос…

Да, если в её руках утконос, то… всё было не зря! Это судьба! Какая-то жалкая плата её телом за то, чтобы иметь честь встретить и держать на руках священное животное! Ха! Да даже если бы ей пришлось отдать себя десятерым, это бы ничего не значило!

Даже возможно, что было суждено состояться тому поцелую с Мэйном, чтоб потом его побили. Было суждено отдать ему свою чистоту, чтоб потом вот так проследить за ним и случайно наткнуться на утконоса.

Теперь она даже не ненавидела Мэйна, ведь благодаря ему она здесь. Казалось, что она вообще готова простить всех в мире. А священное животное…

Если оно признало её, то значит Юми может вернуться! Может вернуться и тогда никто не посмеет её остановить, избранную священным животным. Никто не смеет тронуть ту, кого избрало священное животное! Священное животное выбрало её! Она… она… она…

Даже в мыслях Юми уже задыхалась от восторга.

Она избранная! А тот, кто избран, получает трон, получает власть и всё-всё-всё! Весь её род станет чуть ли не избранным и самым почитаемым в горной империи! Останется найти там мужа, так как просто императрицей стать она не может, и всё! И Юи никто не посмеет тронуть! Нет, конечно найдутся богохульники, что попробуют забрать или даже убить утконоса…

От одной этой мысли ей показалось, что она может голыми руками уничтожить целую армию.

Никто. Не. Смеет. Трогать. Утконоса. Любая. Тварь. Сдохнет. Если. Попробует. Его. Тронуть.

(Она ещё не знала, что Патрик вообще на нём катался)

Она купалась в собственных мечтах ещё минут десять, пока не смогла хоть немного успокоиться. Всё это время утконос монотонно рычал у неё на руках, пока она гладила его и чухала ему брюшко. От такой милоты сердце Юми было готово растаять.

«Показать его должна я Юи! Она будет в восторге!»