Мир, где мне рады

— Он не мой батя! — возмутился я такому предположению. Этот уебан мне не понравился с первой секунды.

— Конечно, кто согласиться быть отцом такого петушары. Я лучше в параше захлебнусь! — буквально выплюнул слова старик.

— Я тебе сейчас педрила плешивая помогу в этом! — вновь поднял я револьвер, и вновь его опустила рукой Юи.

— Мы не будем никого в экскрементах топить, хотим лишь мы поговорить, — спокойно сказала она. — Отец… мой, — решила не говорить всё же «наш», — я пришла спросить тебя, что происходит в мире нашем. Встретили погром мы здесь.

— Хорошо, дочь моя. Займи своё место рядом с этим педрилой.

— Блять, ну ты точно сейчас пулю… — Юи коснулась моих губ пальцем, предупреждающе взглянув.

Ладно, пусть, я потерплю, обещаю. До момента, как мы закончим; после этого я ему прострелю калено.

Она села на место рядом со мной, сложив руки на коленях.

— Пидор блять, даже не может цивильно сесть, хуйло блять, — пробормотал он и взглянул на Юи. — Боюсь, что действия, о коих любопытствуешь ты, недавно начались с волнений.

— С волнений?

— Сестра твоя домой вернулась, слушок прошёл такой, — кивнул он. — Слухи ходили, что гнали её эльфы и многим она покой помогла обрести. Очень многим. И теперь вернулась она, отчего избранника ей ищут, что станет её мужем и императором империи. И кажется, совсем недавно такового нашли ей.

— Уже? — нахмурилась она. — И согласилась она на это?

— Уже, как только ты сошла на нет, она пытается пробиться к власти, — кивнул он. — Однако слишком она слаба, чтоб править ими, оттого теперь уже она в тисках у них. Будь уже избранник у неё, было бы всё иначе сразу. Но заявить о таком она затруднилась и на неё тут же надавили. И до этого она была ключом лишь в руках союзников. Сейчас же они как никогда к цели близки, вопрос лишь времени.

— И не смогу я перенять всё у неё?

— Боюсь, что сила теперь у них, моя дочь. Им не интересна ты боле и как следствие не нужна. Юми слабее и воздействовать оттого легче на неё, но ты слишком крепка для них. Ты была нужна им как шанс частичку власти лояльной получить, но теперь же у них есть сестра твоя, в полном подчинении. Тебя не подпустят к ней и место её занять тебе не суждено, если…

— Если? — тихо спросила Юи напрягшись. Но мы все втроём уже поняли главную мысль.

— Если только им не придётся выбрать вновь тебя. Твоя сестра должна умереть.

Я услышал, как захрустели её пальцы, так сильно она сжала кулаки. Мне кажется, что она настолько сильно напряглась, что я могу постучать по ней и услышать каменный стук.

— Боюсь с того момента, как сестра твоя императрицей вознамерилась стать, всё было предопределено. А возвращение её укрепило лишь всё это.

— Значит сестру убрать должна я, верно? — ещё тише спросила она.

— Не должна, — покачал он головой. — Но если власти ты так сильно возжелала, это единственный твой выход.

Какой интересный подход. Я даже теряюсь, что бы сам выбрал в этой ситуации. Твои люди или благо для всех? Я, конечно, переформулировал ситуацию на свой лад, однако смысл тот же. Люди или цель? Я, конечно, считаю, что любая цель и идея без людей не нужна, оттого жизни в первую очередь. Однако если это жизнь всего нескольких? Нескольких, но зато близких тебе людей.

— Это плохо, — пробормотала Юи. — Есть ли кто из людей моих, что следовать до сих пор за мной готовы?

— Боюсь, что кроме педрилы никто, — покачал головой он. — Но силу никто не отменял, ты можешь вновь убедить тех, чья помощь будет критична для тебя.

— И кто же это?

— Подругу старую ту помнишь? Что в детстве с тобой учиться ходила?

— Ах, старая подруга. Да, помню я её. Она к тому причастна?

— Играет роль не маленькую её семья в той свадьбе. Ты помнишь, помогали сколько они тебе. Не мало же вложились.

— И предали меня, — кивнула она. — Но помощь мне необходима, я поговорю тогда с семьёй их.

— Уверена, что ты потянешь? — нахмурился старик.

— Да, — кивнула она, положив мне на ногу руку. — Потянем.

У меня сейчас было прямо откровенное желание сбросить её руку, чтоб лишний раз напомнить ей, кто в нашей группе главный, но я сдержался. Это был бы откровенный плевок ей в лицо, так ещё и при чужом человеке. Всё-таки внутренние тёрки нельзя выпускать наружу. И нельзя опускать собеседника на глазах у других. Как в плане выгоды, так как его ценность в глазах других определяется отношением к нему, так и в плане человеческом.

— Быть может… Да, быть может… — кивнул он. — И куда же ты теперь? Пойдёшь к лучшей подруге?

— Подумаю сейчас над этим. Могу ли я здесь посидеть?

— Конечно, дочь моя. Тебя мне чаем угостить?

— Благодарю я вас безмерно, отец мой, за гостеприимство. Я с радостью приму ваш чай, однако могу ли я спросить.

— Да, дочь моя, — кивнул он, предлагая продолжить.

— Когда вы продали меня? Что вам пообещали? — неожиданно и совершенно спокойно, словно наш миленький разговор продолжался, спросила она.

Ну всё, пизда тебе, охуевший старик. Сейчас я тебе в башню пробью.

В каждом из нас живёт свой маленький Патрик, который радуется мести и иногда любит по-мелкому пакостничать. Сейчас мой внутренний маленький Патрик потирает ручонки в сладком ожидании мести. Можно сказать, что мне официально разрешили.

Теперь уже, когда я направил на него ствол револьвера, никто меня не останавливал. И кто там педрила, говоришь?

— Когда за нами же прибудут? И сколько ждать нам остаётся? Кто нас там ждёт? Прошу, ответь.

Старик внимательно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь оценить её готовность к активному сопротивлению. И вздох был сигналом к тому, что он принял своё поражение. Видимо Юи он знал не понаслышке.

— Люди подруги твоей караулят, — спокойно ответил старик. — И в тот момент, как ты постучалась они к нам направились.

— Лучшие?

— Из всех, — кивнул он. — Десятка два.

— Мэйн, есть шанс? — посмотрела Юи на меня.

— Им будет очень весело, — кивнул я.

А потом подумал, что будет веселее, если стволы дадут осечку. Посмеёмся от души.

— А сотый если?

— Они будут заливаться со смеху, — кивнул я.

Не знаю, как интерпретировала мои слова Юи, но она вновь посмотрела на старика.