Мир ГП

Это могло сработать, если бы не непостоянный характер папаши. Но на начало обучения Беллатрисы его запала хвалило, Андромеда же была еще слишком мала. Как ни странно, но привить старшей дочке интерес к боевой магии он смог. И даже когда родилась Нарцисса, и он забросил боевую магию в пользу колдомедицины, Беллатриса нашла себе нового учителя в лице Поллукса.

Сегодня явно что-то случилось в доме Блэков, и история должна быть занимательной.

— Какая гадость эта водка! — заметил маг. — Давай лучше привычный огневиски.

— Огневиски нет, есть обычный.

— А, давай, — махнул рукой Арктурус. — все равно особой разницы нет.

Потягивая разбавленный напиток, он начал рассказ.

— Знаешь, что учудила твоя племянница? — спросил Арктурус для затравки. И, сам же ответил: — Эта психованная уговорила Ориона учить магию крови. И он согласился. Представляешь? Мордред! Я столько лет уговаривал его начать обучение родовой магии, а он ни в какую. А тут, стоило Вальпурге повилять хвостиком, и обещать допустить к телу, так он сразу согласился. Нет. Я конечно не против. Ведь если он не станет хотя бы подмастерьем магии крови, то не сможет принять главенство в роду. Так что, я даже благодарен ей. Вот только как бы хуже не стало, ведь она помыкает мальчиком как хочет. Какой же это будет глава рода?

— Арктурус, Орион давно уже не мальчик. Дай ему шанс.

— Дам, куда я денусь. Вот только надо будет воспитанием внуков заняться самому.

14 июня 1965 г.

Сегодня у меня беда. Моя любимая пожарная машина, служившая мне верой и правдой почти два года, перестала ездить. Я, конечно, понимаю, что она не был рассчитан на то, что ребенок будет кататься на ней верхом. Ну а что? Я всего-то отчепил от неё лестницу, сел на её место, ноги сложил на капот и поехал. Это было круто. Несколько синяков и ссадин не в счет.

Жаль, что на улицу выезжать на нем мне не разрешали. Думаю, что там бы я мог разогнаться, как следует.

Но и так, по дому — было прикольно. Особенно ехать максимально быстро, и при этом не врезаться ни в кого. Не всегда это удавалось, и наказания я получал регулярно. Но улыбки взрослых, когда я заразительно радовался, не давали мне бросить так развлекаться.

К тому же эти выходки разбавляли впечатление от меня как от через чур серьезного ребенка.

Но что теперь-то делать? Идти к маме? Бесполезно. Она с удовольствием выкинет не раз проехавшую по её ногам шайтан-машину. Значит к бабушке. Лучше бы, конечно, сразу к деду, все же он артефактор, и этот вопрос по его части, но неизвестно когда я его увижу.

Бабушка подтвердила эту мысль, но обещала, поговорит с дедом.

— Но ты понимаешь, что для ремонта твоей машины, возможно, потребуется убить петуха, а может быть и барашка?

— А зачем их убивать?

— Таковы законы магии, внук, что механические артефакты работают на энергии смерти.

— Да? А я думал, что энергия смерти нужна для всяких живых мертвецов.

— Живых мертвецов называют инферналами, и они тоже механические артефакты. Просто очень сложные. Для их создания умертвляют людей, и делают из их тел артефакт и внедряют в него поведенческую структуру. Поэтому инфернал всегда хочет убить. Так он питается, заправляется энергией.

— Моя машина тоже хочет кушать? Тогда пусть будет барашек, а мы потом съедим мясо.

— Ох. Кажется, я лишнего наговорила.

7 августа 1966 г.

Сегодня бабушка ушла с какой-то подругой прогуляться на Косую аллею, поэтому я оказался на попечении деда. Сначала он попытался поиграть со мной, но оказалось, что нам обоим это скучно. Потом была попытка чтения сказок, но их я уже слышал, да и у деда это получалось из рук вон плохо.

В итоге он пошёл в свою мастерскую, и начал там что-то мастерить. На мой интерес дед ответил, что это будет согревающий амулет. На них всегда хороший спрос в холодное время года. А все из-за того, что срок службы такого амулета всего пара месяцев, потом основа начинает разрушаться. Можно, конечно, сделать и более долговечный, и его хватит лет на пять, но и цена будет десять галеонов против одного. Казалось бы заметная выгода, но это если не учитывать того, что в теплое время года этим амулетом не пользуются, а основа продолжает портится, и выходит один к одному. А ведь можно покупать не два амулета в год, а только один, на самые холодные месяцы, в остальное время одеваться потеплее.

Закончив с одним амулетом, дед решил показать, как делаются основы для них. За материалами мы пошли в подвал, где хранились кости дракона. Я ожидал увидеть целый скелет, но это был всего лишь ящик с осколками костей.

Однако больше всего меня заинтересовали не кости, а странная плесень в углу, которая начала чахнуть и умирать от воздействия света. Но главное, при этом стала выделяться энергия жизни, по спектру, поразительно похожая на человеческую.

Подойдя поближе, я всеми своими чувствами начал исследовать эту плесень. Оказалось, что кроме энергии жизни, оно выделяет и энергию смерти, и этой как бы не больше.

— Деда, а что это за плесень в углу? — спросил я Карлуса, указывая в угол, где в видимом мне спектре светилась энергия выделяемая колонией плесени.

— А, это? — дед выпустил волну непонятной магии, от которой колония плесени быстро пожухла и рассыпалась пеплом, похоронив надежду получить источник энергии жизни подходящий человеку. — Никак не могу извести. Надо бы попросить Флимонта придумать какую-нибудь отраву от неё. Это, Алекс, волшебный лишайник Авача. Он растет в пещерах Камчатки. А здесь оказался из-за неловкости дяди Генри, который заказал его доставку, и проводил сделку в этом доме. Видимо он уронил корешок грибницы, и он пророс в подвале. Вот теперь я мучаюсь.

— А зачем он был нужен дяде Генри?

— Ну, он же был зельеваром, вот и исследовал свойства разных ингредиентов. А этот лишайник обладает очень сильным исцеляющим свойством, но то что он отдаёт в обычном состоянии — ничтожно, а вот если на него посветить солнечным светом, то он начинает гибнуть, накапливая при этом заметно больше полезных свойств в себе. К сожалению, при этом он становится ядовитым настолько, что даже перекрывает все полезные свойства. А для того, чтобы убрать этот яд, нужны очень дорогие ингредиенты. Таким образом, зелье Авача получается запредельно дорогим, и, не смотря на полезность, спроса не нашло.

Дед забрал из ящика несколько косточек, и мы пошли обратно в дом. А я всё обдумывал увиденное. Когда свет попал на колонию, то я почувствовал выделяемую энергию жизни, которая, наверно, и являлась основным полезным свойством лишайника. И при этом чётко ощутил перемешанную с ней энергию смерти, которая присутствует при смерти любого живого существа. Но здесь её было не соразмерно много, видимо это и есть причина ядовитости.

Но даже не это было причиной моего интереса, подумаешь — энергия жизни — все растения и животные в момент смерти выделяют немало этой энергии. Меня поразило то, что она воспринималась как человеческая. Ну, почти. Лишь на пару-тройку процентов она отличалась от человеческой. А значит, если её выделить, и накопить, то должно получиться целебное зелье несравнимой ни с чем силы. Вернее не зелье, а эликсир. Эликсир здоровья. Как у Фламеля. Хм. Эта мысль наводит на размышления о природе философского камня. Ведь получается, что он — накопитель. Но это — пусть. Куда важнее вопрос — откуда он берет энергию?

Отвлёкся. Впрочем, тут и думать особо не о чём. Этот эликсир будет стоить очень дорого, и принесет много денег своему продавцу. Хм. И много проблем, может даже не совместимых с жизнью.

Рассказав свои мысли деду, я поинтересовался насколько возможно начать производство такого эликсира?

— А как ты собираешься выделять энергию жизни?

— Думаю, что разделить эти энергии я смогу, но где взять достаточно этой энергии? Нужна колония и механизация по сбору. Я думаю, надо заказать доставку ещё одной колонии, потом построить что-то вроде коридора, на стенах которого будет расти этот лишайник, а посередине провести рельсы, по которым катать челнок с накопителем энергии. Ездить этот челнок должен на энергии смерти, на этой же энергии будет работать электрогенератор, который запитает лампу, свет от которой будет убивать верхний слой лишая.