Мир иллюзий

– Да, - подтвердил Фелиз.

– Ты сказал, что это было замечательно. Ты правда считаешь, что это замечательно? Или просто замечательно? То есть, я хочу сказать, тебе в самом деле видится в этом нечто особое?

– Я же уже высказал свое мнение, не так ли?

– Ах!
– снова воскликнула Каи, бросаясь к нему на шею. Фелиз тоже осторожно обнял ее, но затем вовремя опомнился. "Оба-на," - подумал он про себя.

– Сейчас не самое подходящее время, - вслух сказал он.

– Сейчас? Что?
– Он чувствовал, как Каи смотрит на него из темноты. Не самое подходящее время для чего?

– Да так, пустяки. Потом объясню, - пробормотал Фелиз.

– А сейчас мне хотелось бы дослушать до конца твой рассказ.

– Но мне показалось, что мы говорили о моей живописи.

– У нас еще будет время для такого...
– "Да что за бред я несу?" думал Фелиз. Он смущенно кашлянул.
– Мы обязательно поговорим о твоей живописи. Попозже, - пообещал он.
– А в данный момент ситуация такова, что времени для этого совершенно нет.
– "Довольно дурацкое объяснение, никакой логики, - думал он про себя.
– Ну да ладно." - Продолжай.

– Ладно, - с явной неохотой согласилась Каи и печально вздохнула. Ну, в общем, после еды я начала раздумывать над тем, что ты мне сказал. И решила выяснить все сама раз и навсегда - а там уж будь, что будет. И тогда я пошла в библиотеку.

– Умница.

– Я убеждала себя в том, что это нужно было сделать давным-давно. Но, Фелиз! Это было ужасно. Там было полно пауков и прочей гадости, они ползали повсюду. А еще там очень темно. Туда, наверное, уже лет сто никто не заглядывал! И на всем столько пыли, что за ней ничего нельзя разглядеть, и даже дышать невозможно. И я... я за-заблудилась...
– Она чнова задрожала.

Фелиз осторожно обнял ее.

– Но все-таки, - подсказал он, - в конце коноцв ты нашла, то что и скала...

– Да. В конце концов нашла, - согласилась она.
– Это все правда. Поначалу мы просто прекратили общаться с ними. Затем стали действовать и одеваться иначе, не так, как они. А потом и вовсе начали делать вид, будто их не существует. И все это время они, со своей стороны, вели себя точно так же. Фелиз! Ты должен разрешить мне остаться с тобой - отныне и навсегда.

Фелиз слегка вздрогнул.

– Что ж, посмотрим, - ответил он.

– Ведь у меня кроме тебя больше и нет никого.
– Она вцепилась в него.
– Разве мы не можем уйти отсюда и поселиться где-нибудь в другом месте, там, где нас никто не найдет? В горы они за нами не пойдут; это я точно знаю.

– Что ж, - проговорил Фелиз.
– Бегство в горы - не самый лучший выход. То есть, я хочу сказать, что ты знаешь обо мне еще далеко не все.

– Ну и что! Мне все равно!
– ответила она.

– Что ж, очень мило с твоей стороны. Но я все еще сижу здесь под замком, и мне нужно подумать еще очень о многом, - сказал Фелиз.
– В данный же момент меня очень интересует все, что ты только можешь мне рассказать о своем народе и о тех, других.

– Тогда спрашивай!
– воскликнула Каи.

– Ну ладно... гм, - сказал Фелиз.
– Скажи, а что случится, если ты вдруг увидишь человека, на котором совсем не будет одежды? Я имею в виду..., - он осекся, услышав, как Каи испуганно вскрикнула.

– Какой кошмар!
– ужаснулась она.

– Кошмар?

– Любой порядочный человек, - назидательно проговорила Каи, - носит одежду все время.

– Днем и ночью? И в обществе, и когда остается один?

– Полагаю, что так! Ведь даже если ты один, то мало ли кто за тобой может подглядывать... вот ужас-то!
– Она внезапно замолчала. Наступила короткая пауза.
– Кажется, я знаю, что ты имеешь в виду, - сказала она наконец.

– Кто-нибудь из чужаков может случайно или нарочно оказаться рядом; и даже если человек не признает их существования, то все равно никто не может поручиться, что их обработка была такой же действенной, как и вашей, объяснил Фелиз.
– Они запросто могут позволить себе видеть вас.

– Могут, - грустно согласилась Каи.

– К тому же, - продолжал Фелиз, - это может быть нарушением главного табу, так как совершенно голый человек не может быть идентифицирован и отнесен к тому или иному сообществу.

– Табу?
– спросила Каи.
– А что такое табу?

– Потом объясню. И когда ты впервые сама себе призналась в том, что ты видишь тех, других людей?

Он слышал, как девушка тяжело вздохнула.

– Я видела их всегда!
– внезапно заговорила она.
– Я всегда знала, что они обитают рядом с нами, и лишь делала вид, что я их не вижу.

– И готов поспорить, - мрачно сказал Фелиз, - что и все остальные, или почти все, делали то же самое. Возможно, кое-кто и достиг столь больших успехов по части самовнушения - например, Эль Хоска - что они и в самом деле никого не видели. Но уверен, что подавляющее большинство ваших людей действуют по тому же принципу, что и ты.

– Да, - согласилась Каи.
– Но что толку? Они все равно никогда не признаются в этом!

– Не признаются, - подтвердил Фелиз.
– Но это уже не важно.

– А что важно?

– Если я расскажу тебе все, то ты просто не поверишь, - сказал Фелиз.
– Оба ваши общества, как и все социальные идеи, доведенные до абсурда, начинают рушиться под тяжестью своих же собственных условностей. Эль Хоска единолично сосредоточил в своих руках всю власть, что было вызвано крайней необходимостью, а Таки...

– Кто?

– Таки Маноаи, самый главный среди людей в черном. Так вот он вступил в ту стадию, когда ему захотелось добровольно сложить с себя передать кому-то другому половину своих полномочий.

– Неужели?

– И при всем при этом мальвары, тем не менее, не осмеливаются высадиться здесь.

– Кто?

– Мне придется объяснить тебе еще очень многое, - сказал Фелиз.
– Но это будет позже. Сейчас же я хочу, чтобы ты возвратилась на корабль и ждала меня там. Я выберусь отсюда сразу же после завтрашней церемонии, когда улажу дела на площади. Так что отправляйся на корабль и жди меня там. И не выходи наружу.

– Ладно, но вот только...

– Никаких "но". Сиди в корабле.

– Ладно. Но...
– Каи вдруг широко зевнула.
– Я со вчерашнего дня на ногах. Устала очень. Можно я прилягу здесь хотя бы на пять минуточек?

– Ну..., - сказал Фелиз.

– Пожалуйста.

– Ну ладно, - проворчал Фелиз. Он начал было выбираться из-под нее, чтобы она смогла лечь; но Каи лишь блаженно вздохнула и свернулась калачиком в его объятиях.

– Только пять минут..., - пробормотала она и задышала ровно и размеренно.