Мир Имени Меня. Оникс

Я продолжал зажимать оружие между нами. Мои пальцы в этот момент добрались до гранаты, зацепленной за броню. Противник даже не успел среагировать, его мозг, погружённый в панику, не успел обработать происходящее. Одним движением я выдернул чеку и граната перестала быть просто оружием — она стала приговорм.

— Ты прав, — прошептал я ему на ухо, чувствуя, как его дыхание сбилось в рваном ритме. Его тело напряглось, но как-то слабо, неискренне. Он уже понимал, что ему не выбраться. — Но ты сдохнешь со мной.

Наемник отпустил автомат, закричал, попытался оттолкнуть меня...

Но я лишь облапил его посильнее, как старого друга, и прижал к себе, зажимая гранату между нашими телами...

Мгновение тишины повисло между нами, словно вселенная замерла в ожидании того, что должно было произнести.

И вдруг вспышка. Ослепительная. Всеобъемлющая. Взрывная волна ударила в грудь, словно тысяча кулаков одновременно. Боль пронзила каждую клеточку моего тела, разорвав его на части. Моё дыхание прервалось — воздух в лёгких, казалось, мгновенно выжжен огнем. Вокруг меня было только ослепительное, нестерпимо яркое свечение, а потом — оглушительный грохот, сметающий всё на своём пути.

Мир исчез. Всё — звук, свет, боль — слилось в одну стремительную карусель, прежде чем раствориться в абсолютной тьме. Я падал, как бы в бездонную пропасть, всё глубже и глубже, погружаясь в бесконечную пустоту. Я больше не ощущал ни времени, ни пространства — только это бесконечное падение, как будто я растворяюсь в самой жизни.

И где-то вдалеке, на самом краю этой пустоты, словно из другого мира, донёсся громкий, полный ярости и праведного гнева вопль:

— Это. Не. Для. Людей!

Глава 2

— Ну же, красотка, хватит построить из себя недотрогу!

— Давай, детка, мы хорошие парни! Ты просто пока что этого еще не знаешь!

— Да, пошли с нами, будет весело! Особенно для нас, га-га-га!

— Отвалите, ублюдки! Вы что, страх совсем потеряли?! Я сейчас на помощь позову!

— Кого, дорогуша? — голос, пропитанный ехидством, хлестнул, как ледяной ветер. — Кого ты собралась звать? Тут никого нет! Один вот был, и уже пытался помочь тебе. Напомнить, как это закончилось?

Так, это он обо мне, что ли? Судя по небрежному пинку по ребрам, даже не пинку, а так, попытке пошевелить при помощи ноги — обо мне.

Должно быть, я тот самый «один», который уже попробовал помочь девушке. Я правда этого не помню, но джентльменам, как известно, верят на слово. Тем более, что передо мной стоял другой очевидный факт, намного более интересный и важный.

Тот факт, что я все еще ощущаю мир вокруг себя. А он мог означать только одно: я жив.

И это было странно. Черт возьми, это было очень странно. Люди не выживают после того, как легли на оборонительную гранату. Не бывает такого. Но вот я лежу здесь, чувствую холод и шершавость асфальта под собой. Запах тухлой помойки лезет в нос откуда-то справа, а сквозь полуприкрытые веки просачивается тусклый свет, как будто где-то рядом горит свеча или очень тусклая лампа. Всё это — слишком реальные ощущения для мёртвого человека. А еще я ощущаю свое тело. Тело, которое за годы тренировок стало похоже на автомат: быстрые, точные, экономные движения, не требующие размышлений...

Уж свое-то тело я узнаю даже в алкогольном бреду!

Сомневаться в том, что я жив, уже не приходится. Я в своем теле. И что ещё более невероятно — это было не сновидение, не призрачное бестелесное существование. Голова кружится, легкий приступ тошноты, как после хорошего нокдауна или перебора с алкоголем - это все слишком реалистично даже для сна. А уж призрак точно не способен испытывать подобных ощущений.

— Смотри, вот она, твоя помощь! Будешь звать, а?! — тот же голос, пропитанный ехидством и насмешкой, снова раздался над моей головой, и мне в ребра снова полетела обутая в лакированную щегольскую туфлю нога.

Но я уже открыл глаза, я уже видел эту небрежную «атаку», и, конечно же, я не собирался позволять ей случиться.

Будет еще всякая шваль ногами своими размахивать!

Я подтянул ноги, сгибая их в коленях. Туфля угодила точно в мою голень, напряженную так, что можно было пальмы переламывать пополам. Судя по глухому хрусту, и тому, как парень заорал от боли, ему не понравилось. Блондин взвыл и рефлекторно скакнул в сторону, пытаясь оказаться от меня подальше, но я не собирался его отпускать. Я с ним еще не закончил.

Я быстро перехватил его ногу, зажал ее между своими ступнями и взглянул на его лицо снизу вверх.

Этот блондин воистину был пафосной карикатурой на успешного человека. Платиновые волосы, слишком аккуратно зализанные назад, острый подбородок, такой длинный, как будто лицо вытянули в фотошопе. Он был одет в щегольские пиджак и брюки, но мой наметанный глаз сразу подметил торчащие нитки, кривоватые швы и плохое качество самой ткани. Подделка, в общем. Подделка под какой-то именитый бренд, подделка под одежду, сшитую на заказ. Подделка под дорогую качественную одежду.

Да и весь он сам — подделка под человека. Всё в нём говорило о том, что он — не более чем пустышка, вся его уверенность — чистое притворство.

— Кстати, о помощи, — тихо произнес я, все ещё держа его за ногу. — Я бы на твоем месте тоже ее позвал. Тебе она тоже понадобится.

— Мне? Помощь? — блондин озадаченно посмотрел на меня сверху вниз, даже позабыв о боли в ноге. — Какая?

— Медицинская, конечно! — ответил я.

А потом надавил на его голень одной стопой, а второй — как крюком, — потянул на себя. Взмахнув руками, но все равно не удержав равновесия, блондин грохнулся на спину и раньше, чем он успел даже понять, что произошло, я уже схватил его за туфлю и резким рывком повернул ее на сто восемьдесят градусов.

Раздался вопль, дикий и пронзительный, словно от поросенка на свиноферме при виде мясника с ножом. Парень согнулся пополам, его лицо исказилось от боли, а мне оставалось ему только посочувствовать. Вывих голеностопа с разрывом связок это приличная такая травма. Ходить он сможет не скоро.

А нехрена было размахивать своими оглоблями! Приличные люди себя так не ведут, тем более при дамах! Я бы мог вообще пересчитать все кости его стопы, но был один нюанс. Еще несколько голосов доносились со стороны, и это значило, что противников больше, чем один. С одним я расправился быстро. Но это не означало, что я тут закончил.

Переулок тонул в полумраке, который слегка разбавлял тусклый неверный свет сверху. Ночь укрыла этот край города темным бархатным одеялом, и только одинокий фонарь скрипел на ветру где-то над головой. Его свет заставлял тени дрожать и видоизменяться, они будто жили своей жизнью.

Вдоль стены переулка стояли мусорные баки, открытые крышки создали ещё больше хаоса в театре света и тьмы. И в этом театре, кроме меня, было еще шестеро актеров. Семеро, учитывая блондина, все еще катающегося по полу.