Мир информеров

Над Полем Чудес разносились низкие и высокие голоса адептов:

– По своей воле и согласно собственному решению принимаю на себя обет всегда и всюду защищать истинную религию и нести знание об этом мире и запредельных мирах в те сердца, которые достаточно открыты для принятия истины. Клянусь исполнять приказы основателей ордена, днем и ночью сражаться с его врагами...

В середине церемонии у костра появился дьяк Иннокентий. Он нес на спине тяжелый мешок, который практически пригибал его к поверхности земли. С громким лязгом опустил он на землю свою ношу и тяжело сел рядом.

– А, ну что?

– спросил у него князь Василий.

– Ваше сиятельство, оружие для рыцарей, - почесывая бороду, ответил дьячок.

Он был навеселе, и воняло от него как от тухлой рыбы, - видимо, чем-то не тем закусывал.

Раскрыв мешок, Иннокентий принялся доставать сабли, палаши, стилеты, мечи, шпаги - и множество другого холодного оружия разных времен и народов.

– Откуда столько, Иннокентий?

– За ящик водки у музейного сторожа выменял. У него там целый запасник, никто и не заметит... Ну и выпили за здоровье родственников, как водится...

Князь Василий встал у груды клинков и стал по одному приглашать к себе молодых рыцарей. Каждому он возлагал на плечо клинок и произносил одну и ту же фразу: "Посвящаю тебя в рыцари. Теперь твоя сила, твое мужество и твоя жизнь принадлежат ордену вагоньеров. Отныне, навеки и вовеки веков. Аминь".

В тот вечер в орден было принято девятнадцать человек. Пригласив их завтра на утреннюю тренировку, князь Василий удалился внутрь вагончика. Стекла в него уже вставили. О недавнем штурме напоминали только вмятины и царапины на боках.

– Чего-то не хватает нашему ордену, - сказал он Гоше, когда рыцари разошлись по своим домам.

– Чего же, князь?

– Я думаю, символа, который мог бы вдохновлять на подвиги. Гроба господня нам не хватает.

– Это сделать проще, чем вы думаете. Мой одноклассник Макс признанный посланник бога. Только сам он этого не признает. Говорят, Хилер вчера его измерил. Отклонения составляют минимальную величину: пять миллионных долей, кажется. Так вот, осталось только распять его или убить каким-то иным способом.

– Мысль кощунственная, но полезная для нашего общего дела, согласился князь Василий.
– Ведь, между нами сказать, он девушку убил. Чтобы не травмировать общественность уверовавших в пророка, убить его вовремя, думаю, даже полезно.

– Он мне, конечно, товарищ, но орден дороже, - сказал Гоша.

– Приведи его завтра. Может, сразу и распнем на нашем крестике. А гроб закажем, собрав членские взносы с рыцарей.

– Я даже знаю, как сделать, чтобы гроб сразу попал в руки неверных! сказал Гоша, заговорщически оглядываясь.
– Богостроители уже подготовили закладку нового храма, им нужны кости пророка, чтобы положить их под угол фундамента. Я думаю, для них не катастрофично, если эти кости будут упакованы в красивый гроб.

– Тогда у наших рыцарей сразу появится задача: вернуть гроб Господень в лоно матери-церкви, - сказал князь Василий и довольно потер руки.

– Только одно осложняет дело, - сказал Гоша.
– Закладка фундамента назначена была на сегодня.

– А-яй-яй!
– сказал князь Василий.
– Истинно сказано: умная мысля приходит опосля. Давай-ка сходим к твоему другу.

– Надо бы вооружиться, - предложил Гоша.

– Если там богостроители, то придется отбиваться.

– Согласен, сын мой. Только спрячем оружие под одеждой, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Пока они шли, продолжая обсуждать эту тему, их идея претерпела некоторые изменения.

* * *

Когда князь Василий вместе с Гошей поднялись на седьмой этаж, то увидели следующую сцену: Синегдоха, наклонившись к замочной скважине, плевалась, стараясь, чтобы внутрь квартиры пророка попало как можно больше слюны (по поверьям богостроителей слюна патриарха оказывала магическое воздействие на все, с чем соприкасалась; в данном случае верующие пытались открыть дверь и сделать квартиру своим союзником). А Йодо командовал двумя проворными молодыми людьми, которые разматывали бикфордов шнур и прилаживали динамит к дверным петлям.

Богостроители и не догадывались, что за всей этой сценой пристально наблюдала соседка Макса Аграфена Игнатьевна, которая уже полчаса как позвонила Порфирию Петровичу и с нетерпением ожидала прибытия представителя закона. Она ему, кстати, и про Наташу рассказала, но Порфирий Петрович сообщил, что потерявшаяся девушка звонила ему еще утром.

– Так что недоразумение разрешилось, а ваш сосед невиновен.

– Ой, не знаю, милок, не знаю, - залопотала в ответ старушка.
– Больно уж странно все это. Наташенька-то к нему в гости пошла, а так до сих пор и не вышла.

Но следователь уже положил трубку. Видимо, не поверил свидетелю.

– А! Вот и злодей!
– хихикнул Йодо Шандарахис, когда князь Василий в сопровождении Гоши, вышли из лифта.

– Хочу заключить договор!
– сказал князь Василий.

– Хочешь полную капитуляцию подписать?
– спросила Синегдоха, отрываясь от замочной скважины и с трудом разгибая спину.

– Вам нужны кости пророка, а мне Гроб Господень. Давайте поделим Макса так, чтобы каждому досталось то, что он хочет.

– Что ты предлагаешь?
– спросил Йодо, припоминая пример с разделением апельсина из американского учебника конфликтологии (когда одному достается мякоть для сока, а другому кожура для пирога).

– Берите себе кости. А нам оставьте все остальное тело, мы его в гроб засунем.

– А если нет?
– спросила Синегдоха.

– Тогда убедительная просьба: закопайте его под фундаментом вашей церкви в нашем гробу.

– Послушай, Евлампий, - зашипела Синегдоха.
– Я знаю, что ты замышляешь. Ты создал орден вагоньеров. И теперь хочешь, чтобы мы зарыли гроб, а ты потом своих крестоносцев пришлешь? Мы тебе политический капитал зарабатывать не будем!

– Вот именно!
– пискнул Йодо, высовывая свои волосатые уши из-за плеча супруги.
– Мы наследники вольных каменщиков, а ты служитель церкви Попа Великого!

Увидев, что его замыслы разоблачили, князь Василий поднял свою рясу и извлек из ножен казацкую шашку, которую из-за ее относительной легкости предпочел взять в эту экспедицию вместо меча. Гоша тоже выхватил из ножен украшенный богатой резьбой арабский клинок, - без сомнения, лучший образец из числа тех, какие удалось раздобыть дьяку Иннокентию.