Мир «Искателя», 1998 № 03

— Говорить такое довольно опасно. Разве у Сэлзера нет диплома?

— Нет. Кто получил деньги по страховке?

— Деньги были оставлены Джэнет, а с ее смертью — Морин.

— Значит, сейчас у Морин полтора миллиона наличными, так или нет?

— Да. Я пытался убедить Джэнет вложить деньги в какое-нибудь дело, но она предпочла оставить их в банке. Так они и перешли к Морин.

— Что с деньгами сейчас? Они по-прежнему в банке?

— Насколько я знаю. К ее счету я доступа не имею.

— А не могли ли иметь?

Он пристально посмотрел на меня.

— Вероятно, мог бы. Да вот не знаю, захотел ли бы.

— Знай мы, сколько именно там осталось, нам было бы легче. — Я кивнул на письмо Джэнет, лежавшее на столе. — В нем речь идет о шантаже. А если пришлось подмазывать Фрэнклина Лессоуэйза, коронера и Брэндона, то, вполне вероятно, денег на счету осталось не так уж и много. Я был бы рад, если бы вы смогли это выяснить.

— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. — Он задумчиво почесал подбородок. — Если то, что вы говорите, правда, я, вероятно, мог бы возбудить против Сэлзера дело. Он не имел права подписывать свидетельство, но пока что мне не хочется играть в открытую. Похоже, в том, что он застрелился случайно, сомнений нет. Страховая компания осталась удовлетворена.

— Ну еще бы, если Брэндон и коронер пропустили свидетельство о смерти. Мне кажется, Сэлзер финансирует не только Брэндона, но и мистера Лессуэйза. Что вам известно о Лессоуэйзе?

Уиллет скорчил гримасу.

— О, его могли купить. У него довольно гнилая репутация.

— Вы хорошо знали Джэнет Кросби?

Он покачал головой.

— Я встречал ее всего два-три раза. Не больше.

— Она поразила вас как человек с больным сердцем?

— Нет. Но это еще ничего не значит. У многих людей плохое сердце. Это не всегда заметно.

— Но они не играют в теннис за два дня до смерти, как играла Джэнет.

Я видел, что он начинает тревожиться.

— На что вы намекаете?

— Ни на что. Я лишь заявляю о факте. Меня не купишь на мысли, будто она умерла от сердечной недостаточности.

Пока он неотрывно смотрел на меня, тишина в комнате была такая тяжелая, что от нее запросто мог бы потонуть линейный корабль.

— Уж не хотите ли вы сказать… — заговорил он и замолчал.

— Пока нет, — ответил я. — Но это нечто такое, о чем нам не следует забывать.

Я видел, что ему это очень не понравилось.

— Оставим это пока, ладно? — продолжал я. — Сосредоточим свои усилия на Морин Кросби. Судя по тому, как выглядит дом, и по тому, что мне рассказала сиделка Гэрни, Морин, вероятно, не живет в Крестуэйз. Если ее там нет — где же она?

— Да, — согласился он. — От этого не уйдешь.

— Она в санатории Сэлзера? Вам не приходило в голову, что ее могут содержать там как пленницу?

При этих словах он резко выпрямился на стуле.

— Не разыгралось ли у вас воображение? Не далее как на прошлой неделе я получил от нее письмо.

— Это ничего особенно не доказывает. Почему она вам написала?

— Я просил ее подписать кое-какие бумаги. Она вернула их подписанными с запиской, в которой благодарит меня за то, что я их прислал.

— Из Крестуэйз?

— Адрес на бумаге был Крестуэйз.

— Это по-прежнему не доказывает, что ее не держат в заточении, правда? Я не говорю, что дело обстоит именно так, но это еще один момент, о котором нам не следует забывать.

— Об этом можно узнать сразу же, — быстро сказал он. — Я напишу ей и попрошу зайти ко мне. Предлог для деловой встречи у меня найдется.

— Да. Это идея. Вы дадите мне знать, что произойдет? Может, стоит последить за ней и посмотреть, куда она поедет, когда уйдет от вас.

— Я дам вам знать.

Я встал.

— Пожалуй, это все. Вы не забудете проверить насчет ее банка?

— Я посмотрю, что можно сделать. И поосторожнее, Мэллой. Я не хочу, чтобы это ударило по мне. Вы понимаете?

— Я буду осторожен.

— Каков ваш следующий шаг?

— Надо что-то предпринять относительно сиделки Гэрни. Эта девушка мне понравилась. Если она жива, я найду ее.

Когда я уходил от него, он уже не казался мне каменным идолом. Он больше походил на весьма растревоженного, сильно озадаченного адвоката средних лет. Это по крайней мере доказывало, что и он тоже человек.

Дежурный сержант сказал, что Миффлин свободен, и попросил подняться к нему. Он смотрел на меня глазами, полными надежды, и я догадался: он ожидает, что я назову ему имя победителя завтрашних скачек, но голова у меня была забита другим.

Я поднялся по каменным ступеням и на площадке столкнулся с красноголовым сержантом Макгро.

— Ну и ну, — с насмешкой сказал он, — опять это Чудо-Чадо. Какая муха укусила тебя на этот раз?

Я заглянул в его жестокие глазки, и то, что я там увидел, мне очень не понравилось. Эго был человек, который с радостью причинит боль другому: один из тех крутых фараонов, которые добровольно вызываются, когда надо кого-то поколотить, да еще с каким смаком это делают.

— Меня никакие мухи не кусают, — ответил я. — Но если я слишком долго буду торчать около тебя, то может и укусить.

— Умничаешь, да? — Он ухмыльнулся, показывая мелкие желтые зубы. — Смотри, Чудо-Чадо. Мы за тобой наблюдаем.

— Наблюдайте, только голову мне не прострелите, — парировал я, прошел мимо него и направился по коридору к кабинету Миффлина.

Прежде чем постучать, я помедлил и глянул через плечо, Макгро все еще стоял на площадке. На его лице было ошарашенное выражение, а вислогубый рот раскрылся. Наши взгляды встретились, он отвернулся и стал спускаться по ступенькам.

Когда я вошел, Миффлин поднял глаза и при виде меня нахмурился.

— Опять ты. Ради Христа, перестань ходить ко мне. Брэндону это не нравится.

Я подтащил к столу стул с прямой спинкой и сел.

— Напомни мне, чтобы я на досуге поплакал. Я по официальному делу. Если Брэндону это не нравится, пусть пойдет сиганет в океан.

— По какому еще делу? — спросил Миффлин, отодвигая стул от стола и кладя на стол большие волосатые руки.

— Одна из сиделок, присматривающая за мисс Кросби, пропала, — сказал я. — Брэндону это, возможно, будет интересно, потому как эта сиделка работает на Сэлзера.