Мир истории: Россия в XVII столетии

Крепнущее русское самодержавие, особенно в эпоху складывания абсолютизма (вторая половина XVII столетия), не могло с этим мириться. Отсюда идут разногласия, стремление светской власти ограничить рост монастырского землевладения, а также судебные и фискальные иммунитеты духовных пастырей.

Церковная реформа

В этом были заинтересованы и власти с их курсом на централизацию, и феодалы, зарившиеся на богатые земельные владения белого и черного духовенства, с неодобрением следившие за их увеличением К тому же толкали потребности унификации церквей, их богословской системы и обрядовой практики в России и на Украине в связи с воссоединением.

К середине XVII века выяснилось, что в русских богослужебных книгах, которые переписывались из столетия в столетие, накопилось много описок, искажений, изменений. Это и неудивительно: переписчики, используя тексты ветхих рукописей, не все могли прочитать в испорченных текстах, кое-что дописывали по памяти, домысливали, поправляли и тем самым нередко искажали слова, смысл переписанного.

То же происходило в церковных обрядах. Многие знающие литургию люди осуждали многогласие во время церковных служб. Последние шли долго и утомительно согласно церковному уставу, и священники пошли по пути весьма своеобразному: читали сами свою молитву, и не возбранялось, чтобы в это же время дьячок читал свою, а хор пел псалмы. Одновременное чтение и пение наполняли церковь шумом, разноголосицей. Прихожане не могли ничего разобрать, выражали недовольство. А иные, пользуясь сумятицей, переговаривались о мирских делах и заботах, перемигивались, и всякое благочиние шло насмарку.

Обычай креститься двумя перстами, шедший от отцов и дедов, согласно утверждению многих прихожан тоже был ошибочным, греховным: нужно де класть крест тремя перстами. Все сие не к лицу русской православной церкви, Москве — «третьему Риму», хранительнице высочайших духовных ценностей восточного православия.

Одни говорили, что нужно исправить богослужебные книги и обряды, примеряясь к старым, древнерусским образцам, решениям Стоглавого собора, утвердившего в середине прошлого столетия незыблемость обрядов русской церкви. Другие считали, что в самих старинных русских рукописях много описок и ошибок, посему образцами могут служить только греческие оригиналы, с которых давно, во времена Древней Руси, делались русские переводы.

Справщики (редакторы) Печатного двора в Москве, на Никольской улице, знатоки богослужебных текстов, тонкостей церковной службы, доказывали, что исправление книг по греческим подлинникам — дело непростое, не всякому доступное. Его нужно поручить очень образованным людям, сведущим в богословии, знатокам греческого и славянского языков, например, из Киевской Могилянской коллегии. С ними соглашались молодой царь Алексей Михайлович, патриарх Иосиф и некоторые видные бояре.

На исходе четвертого десятилетия из Киева прибыли в столицу ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий. Посмотрели русские книги, «ужасошася» и засели за благое дело — исправление книг, смущающих людей православных, вводящих их во искушение и грех.

Тогда же сложился в Москве кружок «ревнителей древлего благочестия». Они тоже кручинились по поводу неисправностей книг и обрядов, а также разгульной и пьяной жизни монашеской братии. Возмущали их и сохранившиеся от древности языческие суеверия: бесовские игрища, к которым был зело охотен простой народ российский. Авторитет церкви и ее служителей от того страдает, что не может не сказаться на мыслях и настроениях прихожан, которые питают от рук своих духовных пастырей и тех, кто ведает управой во гражданстве.

Кружок ревнителей возглавил Стефан Вонифатьев — царский духовник, протопоп Благовещенского собора, что стоит в Кремле рядом с царскими чертогами. В кружок входили окольничий Федор Михайлович Ртищев — царский любимец, человек ласковый и тихий, умный и просвещенный; Никон — к тому времени архимандрит столичного Новоспасского монастыря; Иван Неронов — протопоп Казанского собора, земляк Никона; дьякон того же Благовещенского собора Федор. И провинциальные пастыри, протопопы — Аввакум из Юрьевца Поволжского, Даниил из Костромы, Лазарь из Романова, Логгин из Мурома и прочие.

Портрет патриарха Никона. Художник И. Детерсон. Ранее 1658 года.

Все они — люди незаурядные, энергичные; Никон, Неронов, Аввакум — прирожденные ораторы, послушать их проповеди стекались не только толпы простых прихожан, но и знатные люди, бояре, даже сам царь-батюшка. Большинство ревнителей считало, что богослужебные книги и обряды надо исправлять по старым русским рукописям и решениям Стоглавого собора. Только Вонифатьев и Ртищев соглашались привлечь греческие рукописи.

Ревнители свои идеи проводили в проповедях, красноречивых и поражающих воображение. Ратовали за единогласие в церковной службе. Но патриарх Иосиф и созванный им церковный собор (февраль 1649 года) их не поддержали. Они же, нкчтоже сумняшеся, явочным порядком ввели у себя на службах единогласие. Тишайший, как звали царя, сочувствовал им, поддерживал. Но не во всем, поскольку убежден был, что исправлять книги следует по греческим образцам.

Ревнители благочестия, стоявшие за древнерусские образцы, знали, конечно, что они переведены с греческих книг. Но сделано-де это было давно, во времена Древней Руси и политически самостоятельной Византии. После же ее падения и захвата турками (1453 год) книги, которые продолжали печатать греки, их вера исказились; в отличие от России «их книги все растленны суть и римских ересей (от католичества. — В. Б.) наполнены».

«Их православие пестро стало от насилия турскаго Магмета (турецкого султана Магомета. — В. Б.)».

«В нашей России у благочестивых князей и царей все было православие чисто и непорочно и церковь немятежна».

Но при изучении древнерусских рукописных книг выяснилось, что в них нет одинаковых текстов; тоже немало описок, ошибок, исправлений малопонятных слов, терминов. Власти решили пойти на поклон к греческим оригиналам и ученым монахам.

Никон и Аввакум

Всю работу возглавил Никон, член кружка ревнителей, в свое время никому не известный крестьянин, потом священник Нижегородского уезда, монах Соловецкого монастыря, игумен Кожеозерского монастыря в Поморье. Фанатическая вера, большой ум, решительный характер, слава оратора, проповедника, впадавшего в состояние экстаза, вдохновения, к тому же — «чудотворца», провидца и целителя сделали его имя известным, и не только в церковных кругах. На него обратил внимание Алексей Михайлович.

В 1646 году Никон приехал в Москву, Состоялась встреча с царем, после нее началось стремительное возвышение: тогда же он стал архимандритом Новоспасского монастыря, служившего усыпальницей Романовых, через два года — митрополитом Великого Новгорода, еще через четыре, после смерти Иосифа, — патриархом Московским и всея Руси.

Колокольня церкви Иоанна Златоуста в Коровниках. Ярославль.

Избрание на высший пост в русской православной церкви выглядело необычно торжественно, пышно, величаво: сам царь, стоя на коленях, в присутствии высших сановников государства, светских и духовных, со слезами на глазах умолял его принять высший сан.

Алексей Михайлович, возложивший надежды на сильного духом и телом Никона, поручил ему проведение реформы в церкви, которая, как он не без оснований полагал, не всем придется по нраву.