Мир наизнанку (сборник)

– Откуда вы…

Он заснул мгновенно, будто щелкнули рубильником.

* * *

Тоннель шел все глубже. Все чернее становились стены. Руслан не мог проснуться, понимал, что спит. Его затягивало вниз, по дороге, проторенной многими, тянуло в земляную воронку – как в болото, как в омут, без возврата.

– Пи…тер…

Он не мог открыть глаза. Не мог пошевелиться.

– Помогите…

Он понимал, что не издает ни звука. Тоннель несся навстречу, Руслан полулежал на заднем сиденье машины, впереди сидели мертвецы.

– Питер!

Он увидел свет, но не свет в конце тоннеля. Тусклый свет зимнего дня, отраженный в белом с желтыми потеками потолке. Руслан пошевелился, преодолевая сопротивление тяжелого, деревянного тела.

Он умер и вернулся. Его душе некуда деваться. Он бессмертен внутри трупа.

– Я… умер!

– Ты жив, – сбоку, из мути, заполнявшей комнату, появилось укутанное марлей, закрытое темными очками лицо. – Ты пока жив, а в чем проблема?

Появился стакан. Руслан почувствовал, как в рот капля за каплей вливается вода.

– Это течение болезни, – спокойно объяснял мертвец. – Ты был в отключке, дай-ка посчитаем… Ого, больше десяти часов. Постель сухая?

– Я не чувствую.

– Тебе надо принимать жидкость и отдавать жидкость. Поскольку ты ничего не ел уже двое суток, нормальной дефекации от тебя требовать опрометчиво… Живое тело требует ухода. Оно живое, капризное. Живое. Не садись, подожди. Я тебе утку дам.

– Питер, – Руслан все еще плохо соображал, – вам бы хотелось, чтобы я выжил или чтобы я умер?

– Мне бы не хотелось, чтобы ты умер, – после паузы признался мертвец.

– Но тогда вы были бы не один.

– Меня никогда не смущало одиночество… в отличие от тебя. Кроме того… ты же не думаешь всерьез, что я собираюсь основать тут колонию ходячих мертвецов и коротать вечность, слоняясь по окрестностям и теряя конечности?

Он отошел от постели. Руслан сперва заметил, что звук его шагов изменился, и только потом, с трудом повернув голову, увидел костыль, на который Питер налегал при ходьбе.

– Что… с вами?

– Догадайся с трех раз.

Он взгромоздился на кресло. К его левой ноге была намертво примотана шина из двух досок – от бедра до пятки.

– Противоречие, – пробормотал Питер. – Бессмертная душа внутри мертвого носителя. С точки зрения биологии бред: как я могу говорить, если не дышу? Как я вижу, если отмерли зрительные нервы? Да чего там – мой мозг умер, чем же я мыслю? Принципиально иной способ сопряжения материального и идеального, вот что. Непознаваемый на данном этапе.

В комнате остро пахло дезинфекцией, но тот, другой запах, проникал уже через заграждение.

– Я напичкан консервантами, как самая долговечная мумия, – сказал Питер. – Только мумия не таскается по снегу, не мокнет, не греется у батареи, не шастает из сугроба в тепло и обратно…

– Вам надо было оставаться на холоде. А вы сидели тут со мной.

– Разумеется, все из-за тебя. Лихорадка из-за тебя. Я умер из-за тебя. Ты заболел – сам виноват… Кстати, возьми термометр.

– А зачем? – Руслан закрыл глаза.

– Затем, что ты жив и температура тела имеет значение.

– Питер, – сказал Руслан. – Можно, я попрошу об одной… штуке?

– Да?

– Если я умру, вы не могли бы… организовать дело так, чтобы мое тело не ходило, безмозглое, по этому санаторию?

– О! – Мертвец пошевелился в кресле, костыль несильно стукнул о пол. – А может, ты войдешь в три процента моих товарищей и поднимешься, как огурчик, в своем уме?

– Я не хочу быть ходячим мертвецом.

– А это зря. – Голос Питера чуть заметно изменился. – Вот не поверишь. Я тоже так думал, пока был жив. А когда сообразил, что меня после смерти собираются ликвидировать, – откуда и прыть взялась, и хитрость, и ловкость… Я мертвый, но я продолжаю думать. Невозможно от этого отказаться.

Он вдруг наклонился к кровати, так что внутри его явственно заскрипели кости:

– Может быть, мы еще сможем удержать от разложения наши тела. Если бы я мог заняться этим всерьез! Если бы лаборатория… Мумии хранились тысячелетиями. Мыслящее существо нельзя убивать.

– Питер, – Руслан приподнялся на локте. – А сознание и душа – это одно и то же?

– Вопрос терминологии… Что с тобой?

– Ничего, – он прислушался к своим ощущениям. – По-моему, мне лучше.

* * *

Он съел целую тарелку каши и выпил бульона. Он почувствовал силы пройтись до туалета, умылся и несколько минут смотрел в зеркало на свое худое, бледное лицо.

Подмигнул себе. Улыбнулся. Это оказалось очень приятно, раньше он не замечал, сколько удовольствия доставляет бессмысленная улыбка.

– Смотри, что я нашел, – Питер показал ему издали серебристый дисковый плеер из старых, таких, кажется, давно не выпускают. – Хочешь музыку?

– Хочу, – Руслан поудобнее улегся на свежих простынях.

Питер отлучился и через некоторое время принес десятка три разнообразных дисков – в коробках, в конвертах и просто в стопках, без маркировки. Первый не пожелал звучать, второй оказался аудиокнигой на немецком языке, третий молчал секунд двадцать, прежде чем вдруг разразиться знакомой барабанной дробью.

A howling wind is whistling in the nightMy dog is growling in the darkSomething’s pulling me outsideTo ride around in circles…

Это был знак. Таких совпадений не бывает.

I know that you have got the timeCoz anything I want, you doYou’ll take a ride through the strangersWho don’t understand how to feel…

Руслан вдруг понял как-то очень естественно, что момент его смерти настал; комната подернулась морщинками, как мокрая шелковая ткань. Шевеление массы черных жуков. Мелькание темных стен.

– Питер, я…

Он цеплялся за сознание. Вот потолок. Вот стол, шкаф. Вот неуклюжая фигура мертвеца, в двух шагах…