Мир наизнанку (сборник)

РАДА (глухо). Да. Но он здесь больше не живет.

РЕНАДУ. Понимаю… Кажется, я не совсем вовремя.

РАДА (ставит на стол тарелку печенья). Что вы. Пожалуйста. Угощайтесь.

РЕНАДУ. Спасибо. Госпожа Гаал… Можно просто Рада?

Рада кивает.

РЕНАДУ. Дело вот в чем, Рада. Господин Попшу передал мне дела, и оказалось, что у вас большой долг за квартиру. (Выкладывает из портфеля бумаги, распечатки, счета.)

РАДА (заваривая чай, чуть не обливается кипятком). Да. У нас… Вы понимаете, у меня… Мне задерживают зарплату. Такое время… Но мне скоро все выплатят, и я заплачу за квартиру, честное слово.

РЕНАДУ. Не волнуйтесь. Я все понимаю. Брат на дальней границе, а этот молодой человек… вы расстались?

РАДА. Он на каторге. Его осудили за… короче говоря, его приговорили к пожизненной каторге.

Рада опускается на стул. Заварочный чайник вываливается у нее из рук. Она рыдает, не может остановиться, у нее истерика – конец света.

Ренаду секунду в замешательстве смотрит на нее. Не знает, что делать, – растерялся.

РЕНАДУ. Рада… Простите, я не хотел…

Наливает из графина воды.

РЕНАДУ. Выпейте… Вот как не вовремя… У меня и в мыслях нет требовать от вас деньги. Я подожду. Подожду, сколько надо. Пожалуйста, успокойтесь, сейчас такое время… всем нам нелегко… Я уже ухожу.

Быстро собирает бумаги, с сочувствием смотрит на Раду. Погладив ее по руке, выходит и закрывает за собой дверь.

Рада безутешно плачет. Вытаскивает из кармана большую пластмассовую пуговицу, гладит ее, держит в ладони. И плачет опять.

* * *

Максим едет на танке. Местность вокруг изменилась – теперь она больше похожа на лесостепь, чем на джунгли.

Впереди показывается вторая застава. Максим снова забирается в отсек.

Два временных домика, невысокий искусственный холм, на нем – серый приземистый капонир. Над ним уже поднимаются первые секции башни. Вокруг стоят автокраны, валяются железные фермы. Копошатся люди в клетчатой одежде. У шоссе – деревянная вышка с часовым, пулемет на треноге. Под вышкой – еще солдаты, все курят.

Максим поддает газу и прячется в отсек совсем. Смотрит сквозь щель внешнего обзора.

Солдаты, все как один, глядят на танк. Один из них выходит на середину шоссе и поднимает руку, приказывая остановиться.

Максим сжимает губы и направляет танк прямо на него. Танк ревет, фигура человека на дороге приближается…

Это Гай – похудевший, осунувшийся, заросший щетиной, в мешковатом солдатском комбинезоне.

Максим теряется. Снимает ногу с газа, хватается за рычаг, машина замедляет ход…

Гай опускает руку и идет к танку. Начальственно стучит по броне.

ГАЙ. Эй! Кто такой?

Максим, притаившись в танке, вдруг широко улыбается.

ГАЙ (неуверенно). Есть там кто?

Гремят каблуки по броне. Открывается боковой люк, Гай просовывается в отсек. Максим хватает его за шиворот и рывком втаскивает внутрь.

Танк с ужасным ревом срывается с места.

Пулеметчик и автоматчики вскидывают оружие. По корме танка бьют и бьют пули, двигатель дымит… Гай, которого Максим прижал к полу, брыкается, каска съехала ему на лицо, он пытается высвободить автомат…

Танк врывается в лес. Пули по броне уже не стучат. Танк гонит вперед по свободному шоссе.

Гай наконец-то высвобождает автомат. Максим стягивает с него каску – оскаленное, яростное лицо, потом страх, растерянность…

Потом Гай узнает Максима.

ГАЙ. Массаракш.

Видно, как шевелятся его губы, но из-за рева двигателя ничего не слышно. Максим обнимает его.

Выбираются наверх, на башню.

ГАЙ (помятый и растерянный, оглядывается). Куда?! Зачем?!

МАКСИМ. На юг! Хватит с меня твоего гостеприимного отечества!

ГАЙ. Побег?!

МАКСИМ. Да!

ГАЙ. Ты с ума сошел! Тебе подарили жизнь!

МАКСИМ. Кто это мне подарил жизнь?! Жизнь моя! Принадлежит мне!

Впереди показывается ветроэлектростанция – дорога пролегает между двумя рядами ветряков на столбах. Лопасти кое-где погнулись, вертятся с отвратительным звуком, заглушают слова. Максим что-то говорит, жестикулируя, Гай становится все мрачнее и мрачнее.

ГАЙ (кричит). Я обязан тебя вернуть!

МАКСИМ. А я обязан тебя отсюда увезти!

ГАЙ. Ты совсем сдурел! На юге нас съедят… Массаракш, возвращаться тебе тоже нельзя, тебя расстреляют… Провались ты пропадом! Придурок! Псих!

МАКСИМ. Не ори! Я тебе все объясню.

ГАЙ. Не желаю ничего слушать. Останови машину! Идиот! Болван!

МАКСИМ. Ты сам болван! Ты – болван! Дай рассказать!

Гай пытается спрыгнуть с танка, Максим не дает. Они борются, но Максим сильнее. Он прижимает Гая к броне и так, зафиксировав его, начинает рассказывать. Слов не слышно – ворочаются ветряки, гремит мотор. Гай выдирается, выкручивается, кричит, плюет Максиму в лицо…

Танк все дальше углубляется в страну мутантов. Верхушка последней башни «баллистической защиты» опускается за горизонт.

Гай больше не вырывается. Он лежит, слушая Максима, и лицо у него безнадежное.

МАКСИМ. Это правда. Это правда. Сейчас десять часов. Что вы обычно делаете в казармах? Поете гимн? Пузыритесь энтузиазмом?

ГАЙ (механически). Этот энтузиазм у нас в крови.

МАКСИМ. Этот энтузиазм вбивают в ваши тупые головы!

Максим выпускает его. Гай так и остается лежать на броне. Максим помогает ему подняться.

МАКСИМ. Ну давай. Спой гвардейский марш. Давай, пой!