Мир полон разведенных женщин

– Ты вонючая свинья, – зашипела Маффин.

– Так оно и есть, – согласился Джон, расстегивая ширинку на джинсах и высвобождая свой член.

– Пусти меня, – требовала Маффин.

– Не пущу, пока не поимею тебя, баба.

Он вошел в нее, а она отчаянно вырывалась.

– Десять ударов хлыста, – смеялся Джон. – Или может, двадцать?

Ответа не было. Маффин любила поиграться. Собственно говоря, зачинщицей, как правило, выступала она.

– Каково, когда тебя насилуют? – пошутил Джон. Маффин хранила молчание, но он чувствовал, что она близка к оргазму, и заработал энергичнее.

– Ты и вправду свинья, – уже потом пожаловалась Маффин.

– Что случилось с тобой? Ты же любила это.

– Я не хотела сейчас.

– Да, не хотела, но получила, и тебе понравилось.

– Никому не говори об этом.

– Кому я должен сказать? Королеве?

– Я хочу спать.

– Я тебе не мешаю, – Джон покачал головой. Временами Маффин бывает такой симпампушкой.

Джексон, Лори и Малыш Марти в гостиницу ехали вместе. Когда добрались, Джексон сказал Марти:

– У меня для тебя сюрприз.

– Спасибо, а какой?

– Отправляйся к себе в номер и жди. Когда я постучу три раза, впусти меня.

Джексон зашелся в смехе и заговорщески подмигнул Лори.

– Помяни мое слово, малыш, это будет нечто такое, от чего ты просто опупеешь. Поверь на слово старому дяденьке Джексону.

– Я люблю сюрпризы. – заметил Марти. – Когда я был маленьким, папа однажды сделал мне сюрприз – подарил пианино. Это было, конечно, до того, как он умер.

Джексон пьяно рассмеялся.

– А сейчас не пианино будет, но скажу тебе, что у этого сюрприза тоже есть ножки – да, да, малыш. Ножки! Тебе нравится шоколадное мороженое, сынок?

– Ты же знаешь, что нравится, Джексон. Только я не должен его есть из-за прыщей.

Джексон согнулся от смеха.

– От этого блюда все прыщи твои сойдут. Он обнял Лори.

– Так, девонька? Я прав?

– Конечно, ты прав, – захихикала Лори.

Марти отправился к себе в номер, стянул атласный костюм и надел халат. Он думал, что сюрприз Джексона будет связан с едой. Он бы все сейчас отдал за мороженое – с бананами и взбитыми сливками или же шоколадное. Интересно, Маффин нравятся такие вещи? Он надеялся, что ей нравятся, потому что когда они поженятся, вместо обычной еды они ударят по мороженому. И никто их не остановит. Джексон уже не сможет, когда они поженятся, ходить и говорить, что он должен делать.

В дверь трижды и очень отчетливо постучали, и Марти пошел открывать.

В коридоре стояла Лори, совершенно голая, если не считать того, что на груди у нее написано было красной губной помадой «Подарок от Джексона».

– Боже! – воскликнул Марта чуть надломившимся и испуганным голосом.

– Нет, это всего-навсего малышка Лори, – и она захихикала и проскочила в номер. – Иди сюда, сладкий мой, и я научу тебя, как быть звездой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Клео никогда не бывала в доме в Хэмстеде, где жила Доминик, но шофер Шепа знал, как туда ехать, и потому добирались они недолго.

Это был хорошенький дом с короткой подъездной аллеей и с аккуратными цветниками. У подъезда стояли две машины, у входной двери – пустая детская коляска.

– Пожалуйста, подождите меня, – попросила Клео шофера. – Я ненадолго.

Она еще не решила что сказать Доминик. Может, она объяснит насчет жены Шепа, или, может, убедит Доминик, какое никчемное это существо – Шеп. Если Доминик вновь примется ее оскорблять, она это просто проигнорирует. Дружили они уже давно, а Доминик и в самом деле приходится сейчас очень трудно. Погруженная в собственные мысли, она позвонила в дверь.

Дверь открыл Дайан. Ей и в голову не пришло, что он может быть дома. Он был расстроен. У него был заплаканный вид. Он уставился на Клео, словно не признал ее.

– Я Клео. Клео Джеймс, подруга Доминик. Мы познакомились на днях, вспоминаете?

– Да, – наконец, ответил он, – вспоминаю. Испытывая неловкость, Клео стояла в дверях, ожидая, когда он пригласит ее в дом, но он даже не пошевелился, даже жестом не пригласил, а просто стоял с какой-то полной отрешенностью.

– Я могу войти? – спросила Клео.

– Откуда я знаю? – сам задал вопрос Дайан. – Она сказала тебе?

Он внезапно стал всхлипывать, закрыв лицо руками.

– Простите меня, – заикаясь, проговорила Клео, – я не знаю, что происходит. Что-нибудь случилось? Доминик дома?

В этот момент появился Исаак. Он выглядел потерянным и озабоченным. Он взял своего друга за руку и заботливо повел его в дом. Клео же он жестом попросил помолчать, и она ждала, внезапно пораженная жутким чувством чего-то страшного, пока Исаак отводил Дайана.

Он вернулся через минуту.

– Дайан просто в шоке, – объяснил он. – Мы все в шоке.

– Что произошло? – спросила Клео с тревогой.

– Извини меня, я думал, ты знала. Я подумал, что поэтому ты и приехала.

– Что знала?

– Доминик покончила с собой сегодня утром.

– О Боже! Неужели это правда…

У Клео стали подгибаться колени, и кровь застучала в висках.

Исаак поддержал ее и провел в дом.

– Присядь, – сказал он мягко. – Я дам тебе бренди. Она села в кресло в холле и головой уткнулась в колени. Это было невероятно. Такие люди, как Доминик, с собой не кончают.

Исаак принес бренди, и она одним глотком выпила его.

– Почему? – спросила она. Исаак пожал плечами.

– Никто не знает. Она была в депрессии, она такое и раньше пыталась делать.

– Но она была так молода, – вздохнула Клео, – и у нее было все.

– Да, все, – согласился Исаак.

– Как она это сделала?

– Лучше я не буду тебе говорить. Это не… приятно.

– Кто нашел ее?

– Дайан. Он позвонил мне, и я приехал в то же время, когда появилась полиция. У него здесь никого нет, ты же знаешь. Вся его семья в Израиле. Я не знаю, что он будет делать.

– А где ребенок?

– Нянька забрала его.

– Она оставила какую-нибудь записку? Как-то объяснила?

Исаак покачал головой.

– Ничего. Она принимала успокоительные таблетки, снотворное. И всякая мелочь могла довести ее до жуткого состояния.

– Если б я знала. Не уверена, что очень доброжелательно к ней относилась. Если б я знала, что она больна…

– А я, ты думаешь, как себя чувствую? – прервал ее Исаак. – Я бы мог помочь ей больше, чем кто-либо еще, а вместо этого, я только все усложнил. Мы же были любовниками, ты знаешь.