Мир приключений 1967 г. №13

Носков, смеясь, взял шлем и напялил на голову.

— Э, милый витязь, шапочка-то не про вас, великовата размером…

Из-под шлема торчал только подбородок Носкова…

Самовар зашумел, засвистел. Но что-то уж очень громко и протяжно. Носков первым сообразил: свистит паровоз, приближаясь к полустанку. Быстро оделся, вынул из картонки судейскую фуражку, сунул в картонку свою шапку и скорее на поезд. Извозчик остался чаевничать, Соколов пошел проводить Носкова.

Поезд не задерживался. Едва Василий Николаевич успел махнуть рукой на прощание, поплыли вагоны.

Ну, кажется, уехал благополучно. Соколов облегченно вздохнул. В этот момент он меньше всего думал о себе, своей безопасности. Ему почему-то казалось, что он застрахован от шпиков и жандармов, а вот другие товарищи… Он всегда волновался за них, требовал, чтобы, добравшись до места, они немедленно сообщали ему о прибытии. Конечно, в условиях конспирации это была излишняя и небезопасная роскошь. Не часто приходили такие письма, и поэтому Соколов жил в постоянной тревоге за друзей.

Но пора и в обратный путь, а то как бы не завьюжило.

В избе за те несколько минут, которые он отсутствовал, что-то изменилось. Но Соколов сразу не смог определить что. Разделся и только тогда заметил, что, кроме хозяев, в хате сидят еще человек пять мужиков. Извозчик забился в угол, растерянно моргает глазами.

— Хозяюшка, подживи самоварчик… Эй, а ты коня накормил?

— Какой тут корм, хоть бы ноги унести…

— Что случилось? — Соколов посмотрел на мужиков.

Молчат, сопят, в глаза не смотрят. Извозчик осмелел.

— Хотят, вишь, за урядником послать…

— Урядником?

— Они, вишь, говорят, неведомо кого привез. Это я-то!.. Боятся, их таскать будут. А наше дело такое: наняли — везем. Тем и живем…

— Постой, постой. Хозяин, в чем дело?

Хозяин тоже не смотрит в глаза. Зато хозяйка, вооружившись для верности ухватом, затараторила:

— У нас-то ни в чем, а вот у вас какие такие дела? Где товарищ твой-то? Тю-тю, уехал! А почему из города не уехал, почему картузик переодел? То-то и оно, что нечисто, пусть урядник и разберется, он власть…

Вот уж действительно никогда не знаешь, где найдешь, а где… Беспокоился за Носкова, а сам, кажется, влип. А ведь и пошлют… Сцапают — и в холодную «до выяснения», а начальнику полустанка прикажут вслед поезду телеграмму: задержите, мол, едет на таком-то месте, в таком-то вагоне…

Василий Николаевич заставил себя сделать несколько шагов к столу, сел на лавку, разгладил усы и улыбнулся хозяйке такой широкой, доброй улыбкой.

— Ну, ставь, ставь самовар, угости чайком-то! Успеешь за урядником послать, не убегу! А эти бороды пусть подумают, у них весь разум в волос ушел…

Это был верный тактический ход. Конечно, он мог сейчас же выдумать какую-либо причину, почему они приехали сюда, а не сели на поезд в Смоленске. Но бородачи не поверили бы. А теперь их грызет любопытство.

Соколов молчит, тщательно расчесывает волосы, охорашивается. Извозчик делает какие-то знаки. Понятно, коня надо покормить.

— Хозяин, покорми лошадь, имей совесть, заплачу…

Хозяйский сын срывается с места — и босой за дверь…

— Куда?

Хозяйка выронила ухват. Мирон смеется. Бородачи заинтригованы. Странный человек; ему говорят, что урядника позовут, а он и в ус не дует, чаи готов гонять.

— Куда отсель-то, в город аль еще куда? — Хозяин не выдержал.

— Конечно, в город.

— Значит, отработал дельце-то?

— Не совсем.

— Как так — не совсем? Товарищ-то уехал…

— Не весь…

— Вещи остались?

— Хуже.

Соколов нарочно подогревал любопытство. Об уряднике они уже забыли, ждут ответа. Мирон тянет время. Нужно выдумать эдакое… А вот что? Вот уж действительно выдался вечерок… Сказка, да и только!

— Тут история… Товарищу нужно ехать по делу, а его невеста не пускает, ревнует, говорит — уедешь к другой. Надо вам заметить, женщина она серьезная, глаза, говорит, повыцарапаю…

— А что, и очень просто — выцарапает…

— Все они такие!

— Вот баба!

— Так вашему брату и нужно.

— Два дня на вокзале сторожила. Вот мы и тряхнули сюда. Когда на извозчике ехали, друг мой и шапку напялил, по судейской фуражке-то она бы его вмиг узнала. Вот и вся история. Так-то…

Теперь можно спокойно пить чай. Бородачи забыли о Соколове, шутят над хозяйкой. Та обозлилась, огрызается, а они смеются.

Соколов оделся, поблагодарил, расплатился.

— Счастливо. К нам, милости просим…

— Ваши гости…

Евграф обогнал Соколова и пошел впереди. Василий Николаевич немного поотстал. Вот Калитин завернул за угол, снял шапку и перекрестился на церковь. Затем вошел в божий храм. Кончалась вечерняя служба, богомольцы плотно набились в небольшой церквушке. Соколов подошел к Калитину. Тот крестился невпопад.

Когда поп повысил голос, Евграф наклонился к уху Соколова:

— У твоего дома все время болтаются двое. Второй день их вижу…

Не дождавшись конца службы, Евграф вышел из церкви.

Василий Николаевич подождал, пока он скроется из виду, надел шапку и медленно побрел прочь. Самое разумное — сейчас же зайти к Голубкову, предупредить, и на вокзал. Но в квартире остались вещи, деньги, не его, партийные деньги, и небольшой тюк с литературой. Пожалуй, он рискнет — явится домой, дождется, пока хозяева угомонятся, захватит свой багаж — и на вокзал, там переночует.

Евграф догадается предупредить Голубкова. Теперь ему придется ведать транспортом. Об этом условились заранее на случай провала.

Не успел войти в свой мезонин — хозяйка.

— Василий Николаевич, у нас почетный гость — сослуживец мужа. Вы уж не откажите к нам поужинать. Очень просим…

— Спасибо. Сейчас спущусь…

Может быть, так и лучше. Посидит внизу часок — другой, уйдет гость, хозяева, довольные, залягут спать.

Гость, пехотный офицер, капитан, Соколову сразу же не понравился. Какой-то вертлявый, говорливый и все с намеками, с намеками… О чем только не болтает — о войне с японцами, о «Поединке» Куприна. Потом пошли анекдоты. Хозяева явно скучали. И гость иссяк. Сухо распрощались. Когда офицер ушел, хозяйка проговорилась, что их знакомый получает выгодное местечко в жандармерии.