Мир приключений 1973 г.
Шрифт:
— Долгая история. Долгая и невеселая, — сказал Грено. — Мы жили в мегаполисе. Вдвоем. Я и сын. Семьи урбанов не разлучают. Это вы, землецы, не знаете ни отца, ни матери. Ну вот. Я, по дряхлости, не работал, вел нехитрое домашнее хозяйство, а сын работал технологом. На его фабрике из пшеницы приготовляли брикеты, пригодные для транспортировки на другие планеты. Фабрика по переработке пшеницы была самой большой в мегаполисе. Там трудилось много рабочих. Жилось им худо, и мой сын поднял борьбу за их интересы. По ночам я помогал ему выпускать листовки…
— Листовки?
— Это такие листки, призывающие рабочих к борьбе. Там, в мегаполисе,
Румо кивнул.
— Нечто вроде горного ущелья, — сказал он. — Только по бокам не горы, а дома.
— Примерно так, — согласился старик. — Впереди толпы шел мой сын. Он нес транспарант, на котором были написаны требования рабочих. Олигархи забеспокоились, что к урбанам с фабрики примкнут остальные, и выслали навстречу стражей порядка.
— Олигархи — это воспитатели урбанов? — спросил Румо, с жадным вниманием слушавший старика.
Грено улыбнулся.
— Олигархи — в некотором роде воспитатели всех, малыш, — сказал он. — Они правят нашей планетой. В их руках все — и сила, и власть…
Румо задумался. Ему представилась гигантская пирамида, на верхушке которой находятся загадочные олигархи, располагающие неограниченной властью. Пониже располагаются урбаны, те, кому судьба определила обитать в мегаполисе. Румо понял уже, что его представления об урбанах как о праздных и могущественных счастливцах были ошибочными, однако от этого тяга его к мегаполису — странное дело! — не только не уменьшилась, но стала еще сильнее. После урбанов, подумал Румо, идут воспитатели, за ними — землецы, и в самом низу, в основании пирамиды, находятся белковые роботы — искусственно выращенные существа, машины, которые обязаны подчиняться командам землецов.
Между тем старик продолжал свой рассказ:
— Стражи порядка перегородили улицу…
— Стражи порядка — тоже урбаны? — перебил Румо.
— Нет. Это белковые роботы.
— Такие, как эти? — протянул Румо руку в сторону квадратного участка, на котором маячили плечистые фигуры роботов.
— Такие же точно. Одного выпуска. Только вместо ножниц для срезания колосков стражи порядка снабжены огнеметами, — сказал Грено. — Заняв позицию, они хором выкрикнули, что рабочие нарушают порядок, и велели им разойтись.
— Ты шел с рабочими?
— Да, в первом ряду, — с гордостью ответил старик. — Мы сказали, что от своих требований не откажемся. Тогда стражи порядка с дулами наперевес двинулись нам навстречу. Урбаны заколебались, дрогнули, остановились. Мой сын смело шагнул вперед.
— Один? — с горящими глазами спросил Румо.
— Один, малыш. Чтобы ободрить остальных. Когда он сделал несколько шагов, роботы открыли по нему огонь… Такова, вероятно, была биокоманда олигархов. Из трубок роботов изверглось жидкое пламя. Огненная струя полоснула сына по ногам, и он упал. Я подбежал к нему, поднял на руки — ходить он уже не мог… Так нас и взяли вдвоем…
— Ваш сын потерял ноги? — быстро спросил побледневший Румо.
Старик кивнул.
— Сын остался без ног, но на этом наши несчастья не кончились, — сказал он. — Совет олигархов решил, что нас следует лишить звания урбанов и изгнать из мегаполиса. Вот так мы с сыном и стали землецами. Но если уж не везет, так до конца.
Жребий разбросал нас. Мы попали на разные участки базы, где должны были постичь премудрость работы землеца. С тех пор я не получал вестей от сына. Но я верю: он остался таким, как был, — сказал Грено с гордостью. — У него могли отнять ноги, но не душу. Знаю, мы еще встретимся с ним… Что с тобой, Румо?— Ничего…
— Мне показалось, что тебе худо, — сказал старик. — Померещилось. Я долго присматривался к тебе, прежде чем рассказать все это. Осторожным стал. Хоть я и стар, а неохота болтаться в петле. Охота перед смертью повидать моего мальчика. Вот увидишь, вы будете друзьями…
Голос дешифратора смолк. У меня оставалось еще несколько непрочитанных листков. Какой из них разобрать теперь, на каком записано продолжение странной истории из жизни далекой планеты? Я разложил на столе веером оставшиеся листки, и мы с Леной склонились над ними, так что ее прядь коснулась моего лба. Один листок — он отличался от других тем, что был испещрен символами, похожими на математические, — Лена отложила в сторонку.
— Утром отдадим астрономам, — сказала она. — Это, кажется, по их части.
Мы раскладывали тяжелые пластиковые прямоугольнички, словно пасьянс. Один из них был меньше других по размерам. Все листки выглядели почти новыми, а этот, казалось, прошел через сотни рук, до того он был замусолен и захватан.
Я взял подержанный листок и сунул его в узкую щель дешифратора.
«Урбаны! Олигархи разбили нас на группы, чтобы властвовать. Долой Стену! Всем рабочим — человеческие условия жизни. Мы — люди, а не машины по обработке пшеницы. Долой власть олигархов!»
— Листовка, которую выпускал отец, — сказала Лена.
— И распространял сын, — добавил я и подумал, что самое интересное занятие в мире — работа на линга-центре. И потом, разве не важен для землян опыт жизни чужих планет?
— …Грено, я должен сказать тебе одну вещь… — начал Румо и запнулся.
— Говори, сынок.
Румо решил было рассказать старику о гибели сына, но, бросив быстрый взгляд на Грено, подумал, что недобрая весть убьет его. Он не решился погасить слабый луч надежды, который светил Грено.
— Я о мегаполисе, — сказал Румо.
— Нам бы только пробраться туда, — произнес Грено. — Об остальном не беспокойся. Найдем и кров, и работу.
— Нас не узнают?
— Не думаю, — сказал Грено. — Узнать, поймать можно землеца. Это легко сделать по клейму на манипуляторе, без которого землец беспомощен, как младенец. А мы-то с тобой можем ходить. Мы будем урбаны! К счастью, на живом теле олигархи еще не додумались ставить клеймо, — добавил старик.
Только тут до Румо дошло, что в скором будущем, если их предприятие окончится счастливо, он станет урбаном. Юноша пошевелил ногами и сказал:
— Я буду делать то, что делал твой сын. Продолжать…
После долгой паузы старик произнес:
— Спасибо, сынок.
…Когда зима была на исходе, Румо и Грено уже могли совершать без помощи манипулятора довольно длительные прогулки. Два землеца в отсутствие белковых подолгу бродили по своим просторным квадратам, пьянея от запахов талого снега и пробуждающейся зелени.
Приближался решительный день. Все нужно было обдумать заранее. Малейшая оплошность могла погубить их.
А снег стремительно таял, и журчащие ручейки оживляли надежды, укрепляли веру в то, что дерзкая идея Румо может и впрямь воплотиться в действительность.