Мир приключений 1973 г.

— Я не очень вас понимаю, сэр…

— А я — то считал вас, док, толковым парнем! — морщится Питер Дрэйк. — Что же тут непонятного? Не сообразили вы разве, что роботом «Чарли» работал у Клиффорда Харта его брат, актер из труппы лилипутов. При его карликовом росте он без особого труда вмещался в кибернетические доспехи робота.

— Допустим, что все это…

— И допускать нечего, именно так все и было! Не робот «Чарли», а брат Клиффорда Харта Вильям Харт играл в «Летучей мыши» Гамлета и Отелло. Он и банк ограбил.

— А как же данные экспертов-криминалистов местной полиции? Их аппаратура не засвидетельствовала ведь присутствия живого существа в помещении банка в ночь его ограбления?

— Это вы спросите у самого Тэрнера. Он вам расскажет, как удалось ему получить эти данные. Недаром же я плачу ему в три раза больше, чем местные муниципальные власти.

— А самоубийство робота «Чарли», значит, всего лишь инсценировка?

— Слава богу, что хоть это-то вы сообразили, — улыбается Питер Дрэйк. — А теперь — к Ральфу Мэйсону!

— Но я плохой дипломат, сэр…

— К черту дипломатию, Тони! Постарайтесь только, чтобы разговор был без свидетелей, и соглашайтесь на любую сумму, какую он предложит.

— А вы предполагаете, что он…

— Я не предполагаю, Тони. Я это точно знаю.

— А сам Питер Дрэйк не нашел, значит, нужным прийти ко мне? — спрашивает Клифтона Мэйсон.

— У него неотложные дела, мистер Мэйсон…

— Я ведь приглашал его не на чашку кофе.

— Он в курсе дела, мистер Мэйсон. В том смысле, что догадывается, о чем мог быть разговор.

— И уполномочил вас вместо себя? Это на него похоже. Наполеон когда-то говорил, что судьбу сражения решают большие батальоны или что-то в этом роде. А теперь все решают большие доллары. У меня есть все факты или почти все, чтобы посадить вашего босса на скамью подсудимых, нет только уверенности, как отнесется к этому прокурор.

— Вы думаете, что он не решится начать процесс против Дрэйка?

— Почти не сомневаюсь в этом.

— А вы?

— А что я? Для них я мелкая сошка. Они меня, дорогой док, без труда сотрут в порошок не только в переносном, но и в буквальном смысле.

— Зачем же вы тогда так добросовестно вели это расследование?

— Ну, во-первых, это мне было поручено. Никто, правда, не предполагал, что так все обернется. И сам Дрэйк, конечно, не сомневался, что все спишется на робота, потому и не вступал ни в какие контакты с прокурором. Зачем ему было делиться с ним своей добычей?

— А теперь придется поделиться с вами?

— Ничего иного, к сожалению, мне не остается, — вздыхает Ральф Мэйсон.

— Вы, наверное, хотели сказать, что Дрэйку ничего иного не остается?

— Я сказал, мистер Клифтон, именно то, что хотел. Мне придется взять свою долю, если я хочу уцелеть. И опять-таки слово «уцелеть» произношу в буквальном смысле. Как ни парадоксально, но если я не потребую у Дрэйка своей доли из награбленного, он будет считать меня своим врагом, который, минуя прокурора, может сообщить все ему известное куда-нибудь повыше. И тогда ему придется потратить гораздо больше долларов. Вот ведь какая тут механика, а точнее — арифметика, мистер Клифтон.

— Все ясно, мистер Мэйсон. Ну, и сколько же должен вам заплатить Питер Дрэйк?

— Еще со времен таких знаменитых гангстеров, как Лучиано и Аль Каноне, был заведен порядок, по которому около трети всех преступных доходов тратилось на подкуп органов власти и правосудия. Если бы я больше уважал себя, то должен бы потребовать от Питера Дрэйка не менее тридцати процентов. Но я себя не очень уважаю, мистер Клифтон. Вы мне симпатичны, и только потому я признаюсь вам в этом. А но уважаю я себя за то, что до сих пор продолжаю служить в наших продажных органах юстиции. Мне кажется, что и вы не очень себя уважаете, поступив на службу к Питеру Дрэйку.

— Вы правы, мистер Мэйсон. Я никогда еще не презирал себя так, как сейчас…

— Будем надеяться, однако, что вы еще вырветесь из лап Дрэйка. А я человек конченый и потому позволю вашему боссу подкупить меня всего лишь за десять процентов той суммы, которую он похитил у банкира Аддисона. То есть за сто тысяч долларов.

Возвращаясь от Мэйсона, Клифтон всю дорогу ломал голову над вопросом: зачем было Питеру Дрэйку так уж маскировать свое участие в ограблении банка, если он мог купить за свои доллары не только федерального следователя, но и федерального прокурора? Конечно, ему не хотелось делиться с ними частью своей добычи, но, видимо, не это главное. Помнится, он намекнул как-то на возможность выставления своей кандидатуры в муниципалитет или даже сенат.

Да, пожалуй, это вернее всего. А доллары Хьюга Аддисона пригодятся ему на проведение его избирательной кампании. Не тратить же на нее основные свои капиталы, так выгодно вложенные в городские предприятия!

И. СКОРИН ОБЫЧНАЯ КОМАНДИРОВКА Приключенческая повесть

Допрос продолжался долго. Разговор был прямой и острый, наверное, как тот загадочный нож.

— Итак, вы не хотели его убивать?

— Нет.

— Зачем же нанесли удар?

— А я его и не бил. Парировал нож и просто-напросто отбросил. В самбо есть такой прием: подножка назад с колена. Прием я провел быстро, почти рефлекторно. Мне просто некогда было раздумывать.

— Вы хорошо знаете самбо?

— У меня первый разряд.

— Если бы вы применили другой прием, без броска, чем бы это кончилось для Славина?

— Очевидно, я обезоружил бы Сергея и доставил в милицию. В худшем случае повредил бы ему руку.

— Так почему же вы не провели такой прием?

— Не успел. Он сказал, что меня убьет. Я увидел его глаза и поверил.

— Как он замахнулся ножом? Сверху?

— Нет. Замах был необычный. Славин выхватил нож из внутреннего кармана пиджака, резко отвел вооруженную руку вправо и ринулся на меня.

— За что он хотел вас убить?

— Не знаю.

— У вас есть ко мне какие-либо просьбы, заявления?

— Нет.

Старший инспектор Уголовного розыска страны полковник милиции Дорохов сегодня утром прилетел из Москвы в этот южный город. Побывал у местного начальства, у городского прокурора, в отделе внутренних дел познакомился с делом по обвинению Олега Лаврова, арестованного за убийство Сергея Славина, и сразу вызвал его на допрос. Дело было необычное и запутанное. Впрочем, как на это дело смотреть, Если верить Лаврову, то оно запутано крайне и ничего в нем не ясно. Если ему не верить, то все очень просто: Лавров, распоясавшийся хулиган, знающий самбо, не рассчитал силу броска, собственного усилия и убил человека.