Мир приключений 1976 г.
Шрифт:
— Я же говорю, свихнулся от жары.
— В таком случае, мы тоже. Погоня за свихнувшимся роботом для изучения его внутреннего мира… В этом что-то есть, — спокойно заметил Доктор.
— Мы должны знать, куда он спешит!
Через два часа робот был отпущен, и капсула с завидной монотонностью понеслась вслед за ним по пустыне, а еще через четыре — на горизонте показалось море. Появился привычный ландшафт невысоких базальтовых холмов, покрытых толстым слоем пыли. Местность становилась все более пересеченной. Робот то и дело скрывался из виду. А после очередного поворота исчез совершенно. Они кружились над скалой, за которой он пропал, целый час,
Здесь след обрывался, дальше шла твердая каменная поверхность, им не удалось найти на ней ни одной царапины. Со всех сторон скалу окружал толстый слой серого песка с примесью пыли. На нем был только один след. Робот как сквозь землю провалился.
— Тут его, голубчика, и слопали. Проглотили целиком со всеми металлическими потрохами. Ну, поскольку мы теперь это знаем, — продолжал Доктор, — самое время всем выспаться.
Заснуть удалось одному Кибернетику. Доктор и Физик стали подсчитывать, сколько лет понадобится на разгон при предельных перегрузках.
Практикант не стал дожидаться результатов. Он встал и медленно побрел прочь. В конце концов, какая разница — десять лет или двенадцать?.. Летали же так люди на заре звездоплавания! Почему бы им не попробовать?
Можно использовать тот ничтожный шанс, что у них есть. Разогнать капсулу в сторону… Вот только в какую сторону? В любую сторону. Что же им, весь остаток жизни проводить здесь, медленно превращаясь в дикарей? В один прекрасный день он сядет в капсулу, и он будет там не один; даже если Физик решит остаться, все равно с ним будет Доктор… Десять лет, пока будет длиться разгон, они будут жить в крошечном стеклянном мирке среди равнодушного света звезд, и еще двойное ускорение…
Потом, когда пройдут эти десять лет и еще десять на торможение, корабль остановится. Рядом не будет ни одной звезды, потому что невозможно двигаться в космосе без точных расчетов, звезды слишком далеки друг от друга. Океаны пустоты между ними и только одно солнце… Вот тогда они откроют корабль. Просто вспорют его стены, как консервную банку, и все кончится. Все же это лучше, чем жить без малейшей надежды… Все эти долгие десять лет, пока будет длиться разгон, и еще десять, пока они будут останавливать корабль, им будет казаться, что они летят к Земле. Они будут ее вспоминать…
На палубе глайдера в самом темном уголке сидела девушка… Около нее на пустом столике стоял бокал с каким-то напитком.
— Можно мне посидеть здесь с вами? — спросил он у нее тогда.
— Нет, нельзя.
Но он все-таки сел, и они познакомились. А потом через несколько дней он уже не вспоминал случайное дорожное знакомство, потому и ушел так легко в глубокий космос, что думал, будто нет у него никого на Земле… А вот теперь та встреча кажется ему важнее всех звезд. Наверное, это потому, что Ингрид осталась на Земле, и невольно, когда он вспоминает Землю, он вспоминает и ее. Чаще всего тот выпускной вечер в школе третьей ступени, когда она сказала все, что о нем думает: что он эгоист, что у него отвратительный характер и что она даже не будет ему писать. Он тогда долго смеялся: «Какие же могут быть письма в глубокий космос…»
Но сейчас это уже не казалось ему смешным. Чего стоит все его могущество, вся власть над материей, над полями и над движением огромных масс, если нельзя получить этого самого ненаписанного
письма, и нельзя увидеть ее лицо, и нельзя, как раньше, промчаться на доске сквозь штормовой прибой… Здесь не бывает прибоев и не бывает штормов, здесь многого не бывает, зато здесь без всякой видимой причины исчезают металлические роботы, сорок тонн металла и пластмассы…Сделав широкий круг незаметно для себя, он теперь вновь подошел к той скале, где исчез след робота.
Ну хорошо, он не может получить с Земли ненаписанное письмо, но что-то он все-таки может? Например, он может разобрать скалу на мелкие части, растереть ее в порошок, если только это поможет выяснить, куда девался робот и чьи это странные шуточки. Ведь они же обещали не вмешиваться…
Небольшое усилие воли, поле должно быть широким и острым, как нож. Сначала он подрежет скалу снизу, приподнимет и отбросит в сторону, чтобы проверить, нет ли в ней каких-нибудь пустот или трещин.
Широкий вал пыли, поднятый силовым полем, уперся в подошву скалы, уперся и остановился. Практикант знал, какая чудовищная сила действует сейчас на подножие скалы. И не мог не удивиться тому, что поле остановилось, наткнувшись на такое ничтожное препятствие, как эта базальтовая скала. Не попытавшись даже разобраться, почему это произошло, он сжал поле в круглый шар, размахнулся и ударил.
Огненный метеор пронесся над его головой и обрушился на скалу. Место, где стоял Практикант, качнулось от мощного подземного толчка.
Ни один, даже самый маленький, осколок не отлетел от странной скалы. Практикант погасил поле и пошел к скале. С другой стороны ему навстречу шли Физик и Кибернетик. Один Доктор не проявил ни малейшего интереса и остался стоять у капсулы.
— Сейчас посмотрим, что это за базальт, мне как-то не пришло в голову проверить. С виду скала ничем не отличается от остальных.
— С виду здесь все слишком обычно.
Пробоотборник сломался почти сразу. Все же в том месте, где ударило поле, им удалось найти кусочек чистой поверхности с легко различимой структурой. Базальт казался пропитанным каким-то стекловидным составом.
— Может, попробуем из бластера?
— Бесполезно. — Физик качнул головой. — Сюда ударил заряд в тысячу билиэргов мощности, не меньше, никакой бластер этого не может.
— Что вы там копаетесь? — крикнул Доктор. — Идите сюда. Здесь есть какая-то щель.
Сразу трудно было что-нибудь понять. Ничто не указывало на искусственное происхождение хода. Это могла быть самая обыкновенная расселина.
— Возможно, скала дала трещину после удара, — проворчал Физик.
Они спускались по наклонному дну и, судя по времени, были уже значительно ниже поверхности планеты.
Неожиданно лаз резко вильнул и оборвался. Перед ними открылось огромное пространство, слабо освещенное рассеянным дневным светом.
В полумраке нельзя было рассмотреть противоположных стен гигантской подземной выемки.
Прямо под ними раскинулась странная путаница огромных параллелепипедов, полусфер и усеченных пирамид. В сером неверном свете, пробивавшемся сверху в переплетении геометрических форм, чудилось какое-то движение.
— Это город… — прошептал Доктор.
ГЛАВА 10
Это не было городом. Это не было ничем привычным.
Геометрические конструкции, выглядевшие сверху не очень большими, оказались до тридцати метров в высоту.
— Может, это минеральная жила? Скопище гигантских кристаллов? — спросил Физик.