Мир разбитых надежд

— До чего же жалко, — проговорила она. — Лишённым чувств он мне нравился больше.

Драко сглотнул, смотря, как кожа Тео принимает прежний вид. Настороженный взгляд ведьмы заставил его нахмуриться, а сказанные слова едва не выбили почву из-под ног.

— Ты доверился не той ведьме. Есть кое-что, о чём сестрица моя тебе не сказала. — Она подошла так быстро, что почувствовала его дыхание. — Всякий человек, дерзнувший произнести моё имя, от этого умрёт. Смерть будет долгой. Тебе остался, быть может, от силы год, но уже очень скоро ты приближающуюся смерть почувствуешь. Показать её тебе?

Она положила руку ему на грудь, и Драко ощутил пульсирующую боль где-то над сердцем. На рубашке проступила кровь, а когда он её распахнул, заметил, что моль у него на груди ожила. Он пытался её согнать, но лапки вросли ему в кожу, и ему казалось, что он сейчас вырвет из груди собственное сердце.

Ведьма раздавила моль у него на груди, и она снова стала всего лишь розоватым отпечатком. Сердце всё ещё колотилось как бешеное.

— Пробудишь друга, когда следы проклятия полностью сойдут. У ворот ждёт карета. Забирай всех своих попутчиков и уезжайте, но помни, что я тебе сказала. Если найду — вы все умрёте.

***

Высокая башня, опаленные стены, развалины. Казалось, они уехали только вчера. Словно и не было всех этих приключений, скитаний, плена и ранений. Словно Тео и Гермиона никогда и не проходили через зеркало. А, возможно, и Драко тоже.

Карета остановилась у леса. Дорога заняла два дня. Всё это время Драко боялся расколдовывать Тео. Пэнси и Гермиона не торопили. Пэнси прочла все его страхи по лицу, а Гермиона сидела рядом, держа его за руку, словно это самое важное, что есть в мире.

Он не заслуживал её. Определённо. Но хотелось, кусалось, отчаянно шкреблось где-то там, в груди, у сердца, рядом с отпечатком моли.

Тик-так, Драко. У тебя есть год.

Гермиона положила голову ему на плечо. Её волосы рассыпались по его груди, и стало легче.

Возможно, именно её он и заслуживал.

— Когда я получу свой эликсир?

Драко уже и забыл о том, что Крюкохват отправился с ними.

— Когда отправим Тео и Гермиону домой, — ответил он и почувствовал, как напряглось тело Грейнджер рядом. Она отстранилась и взглянула на него таким возмущённым взглядом, что ему захотелось забрать свои слова обратно.

— Что? С чего ты взял, что я хочу домой? — воскликнула она, тряхнув головой, отчего её волосы спутались.

— Там твои друзья, работа, — сказал он, пальцами распутывая колтуны на её голове. — А что здесь?

— Здесь ты!

Тишина, воцарившаяся после слов Гермионы, давила. Пэнси поджала губы, переводя взгляд на мелькающие за окном пейзажи, а Крюкохват усмехнулся, бегая глазами от одного к другому.

— Здесь опасно, — возразил Драко.

— Не опаснее, чем там! Ты выбрал этот мир, значит, в нём есть что-то хорошее.

— Я выбрал этот мир, потому что у меня ничего не осталось в другом! — Голос Драко стал выше. — Больше не осталось. И я сам в этом виноват.

Простить себе смерть матери Драко так и не смог. Да, он не был виновен, но его не было рядом, когда она умирала. Он не знает о её последних словах или желаниях, о том, простила ли она его за бесконечные отсутствия или до самого конца гневалась, что он снова пропустил семейный ужин. Его не было рядом. Он даже не знал о её проблемах со здоровьем. Хороший сын, ничего не скажешь.

В погоне за призрачным шансом ещё хотя бы раз увидеть отца, он добровольно сбегал от матери. В итоге, потерял обоих.

Официально, он самый паршивый сын года. Многих лет, на самом деле.

Нежное прикосновение к щеке вынудило Драко поднять глаза. Карие омуты Грейнджер были полны невысказанных слов. В них и жалость, и поддержка, и тлеющий уголёк злости, и… любовь. Он никогда не любил. Миранда… Она была скорее вынужденной мерой. Не по своей воле. Не из искренних побуждений.

— Давай обсудим это после того, как очнётся Тео, ладно? — примирительно проговорила Гермиона, и Драко не нашёл в себе сил возразить.

Когда они оказались на башне, Драко уложил Тео на то самое ложе, где он лежал, умирая от проклятия, до того, как пришла Гермиона. Он взмахнул палочкой, приводя друга в чувства. Тео пошевелился, застонал и наконец распахнул глаза.

Кожа над сердцем всё ещё горела. Отпечаток моли жёг его.

Ты заплатил свою цену, Драко. Вот только что ты за неё получишь?

Тихий вскрик Гермионы. И другой голос, произнёсший её имя. Давно голос Тео не звучал так мягко. Драко слышал их шёпот, смех. А потом две пары глаз посмотрели в его сторону.

Наваждение закончилось. Эта ведьма сдержала своё слово. Наросты с кожи Нотта сошли, глаза посветлели. Тео смотрел на него неверящим взглядом, словно увидел привидение. На его лице не было злости. Не было и тени ненависти. Проклятый чужак исчез без следа. Он шёл к Драко, округлёнными глазами смотря на его грудь, словно мог видеть отпечаток моли под его одеждой. Казалось, он всё ещё видел следы крови от смертельного проклятия на нём.

— Я же думал, ты умер…

Он обнял его так крепко, как в детстве.

— Как ты сумел? — Тео провёл пальцами по своей светлой коже, не тронутой язвами. — Ничего нет!

Он обернулся к Гермионе.

— Я же говорил тебе, что Драко найдёт выход! Он всегда так делает!

— Я знаю. — Она улыбнулась, смотря прямо в глаза Драко.

— Расскажите мне всё! — воскликнул Тео.

— Это длинная история, — сказал Драко. И уж её-то он точно никогда не расскажет другу. — Пора домой, Тео.

Спрячь его, Драко. Далеко-далеко. Чтобы она не нашла.

Гермиона обменялась с ним тревожным взглядом. Она взяла Драко за руку, а вторую вложила в ладонь Тео.

— Я скоро вернусь, — сказал Драко Пэнси, неловко переминающейся с ноги на ногу, после того, как Тео и Гермиона с ней попрощались.

Зеркало стояло, как и двенадцать лет назад. Они снова оказались возле него. В месте, с которого однажды всё началось. Сейчас всё и закончится?

Тео повернулся к зеркалу, но замер, когда понял, что ни Драко, ни Гермиона не последовали за ним. Они стояли, молча глядя друг на друга и не предпринимая никаких действий.