Мир Реки: Темные замыслы

Теперь, ворочая языком отдающий кофе кусочек резинки, она сама не могла понять, почему так внезапно, почти бессознательно решила снова прибегнуть к резинке. Какой тайный мотив был у нее для этого? Это было фактически почти неосознанное действие. Если бы у нее не выработалась привычка анализировать все свои поступки и мысли, она вообще могла не заметить того, что сделала.

На севере сверкнула молния. А затем обрушился дождь — как песок, сыплющийся из вспоротого балластного мешка. Джилл накинула на голову капюшон и ссутулилась. По голым ногам стекали струйки воды, но ткань одежды была водоотталкивающей.

Джилл отодвинула засов на двери хижины. Войдя, она сняла с плеча сумку, открыла ее и достала тяжелую металлическую зажигалку из тех, что дважды в год выдавались граалем. Ощупью она добралась до стола, на котором стояла спиртовая лампа — подарок Фаербрасса. Гроза приближалась, и при ярких вспышках молний она смогла различить очертания лампы.

Что-то коснулось ее плеча.

Джилл вскрикнула и круто обернулась, уронив зажигалку на пол. Сделала рефлекторный выпад правой рукой, сжатой в кулак. Чья-то рука перехватила ее запястье. Она нанесла удар коленом, целясь туда, где, как она надеялась, должен находиться низ живота противника. Колено скользнуло по его бедру, и другая рука цепко сжала запястье второй руки. Джилл обмякла, и это обмануло нападающего. Он хихикнул и крепко прижал ее к себе. Теперь Джилл смутно могла различить его, так как вспышки молний все еще слегка рассеивали мрак хижины. Его нос оказался прямо перед лицом Джилл — совсем близко, но чуть ниже ее собственного носа, так как противник был не очень высок.

Она быстро наклонила голову и, вцепившись зубами в кончик его носа, с силой откинула голову назад. Мужчина взревел от боли и отпустил Джилл. Прикрывая руками лицо, он отступил на несколько шагов. Она последовала за ним, и на этот раз ее нога с силой нанесла удар вверх, попав прямо в цель. Хотя на Джилл не было сапог, удар ее твердых пальцев заставил насильника рухнуть на пол, корчась и зажимая руками ушибленные гениталии.

Джилл подскочила к лежавшему и несколько раз прыгнула на него. Ломаясь под ее тяжестью, его ребра громко хрустели. Соскочив с врага, она наклонилась и схватила его за уши. Он попытался было дотянуться до нее, но Джилл с силой рванула уши к себе. Они оторвались с омерзительным треском.

Мужчина, не обращая внимания на страшную боль от ушибленных гениталий и сломанных ребер, все же умудрился подняться с пола. Джилл тут же нанесла ему рубящий удар по шее краем ладони. Он снова упал, а она отошла к столу и зажгла лампу, еле удерживая зажигалку в прыгающих пальцах. Фитиль занялся, и, когда пламя охватило его, Джилл повернула рычажок, помещавшийся на боку корпуса лампы. Наладив освещение, она повернулась и снова дико закричала.

Мужчина уже стоял на ногах; больше того, он успел вырвать из зажимов висевшее на стене копье и теперь готовился нанести Джилл решающий удар.

Лампа вылетела у нее из рук — реакция была мгновенной и убийственной для противника. Лампа попала ему прямо в лицо, разбилась вдребезги, и спирт струей побежал по лицу и груди нападавшего.

Взвились языки пламени. Мужчина страшно вскрикнул и слепо — из глазных провалов рвалось пламя — кинулся к ней. Только теперь она поняла, кто он такой.

Джилл пронзительно выкрикнула: «Джек!», но он уже набросился на нее, обхватил пылающими ручищами, сшиб с ног, так что она рухнула на спину и воздух со свистом вырвался у нее из легких. Не в силах вздохнуть, но обуреваемая стремлением любой ценой вырваться из его горящих рук, она с нечеловеческой силой оттолкнула Джека и откатилась в сторону. Несгораемая ткань одежды пока спасала Джилл от ожогов.

Но прежде чем Джилл успела вскочить на ноги, Джек схватил ее за подол и рванул к себе. Магнитные скрепки не выдержали. Обнаженная, она поднялась с пола и кинулась к копью, валявшемуся там, где его уронил Джек. Джилл наклонилась, чтобы поднять копье, но Джек уже навалился на нее сзади, его пышущие пламенем ладони сжали обнаженные груди, а раскаленный добела член скользнул в глубины ее естества.

Пронзительные вопли сражающихся бились о стенки хижины, и каждый раз эхо, казалось, придавало им еще большую силу. Джилл чувствовала, что она поджаривается, горит, что последние капли влаги покидают ее тело. Она ощущала это и нутром, и грудью, и ягодицами, и даже ушами, как будто эхо, бившееся о стены, тоже пылало.

Джек уже вставал, опираясь на подгибающиеся руки и колени. Его волосы сгорели дотла, голый черный череп проступал в черных рубцах и складках, местами эта корка лопалась, открывая свернувшуюся красно-черную кровь и черно-серую кость. Единственным освещением хижины служило пламя, все еще пожиравшее лицо Джека, его грудь, живот и пенис — маленький, сморщенный, будто после оргазма слияния страсти и ненависти. Время от времени в хижине светлело — это молнии били в землю снаружи.

Теперь Джилл была уже на ногах; она бросилась к двери, чтоб вырваться туда, где благословенный дождь погасит огонь и утишит боль ее поверхностных ожогов. И все же Джеку каким-то образом удалось ухватить ее за колено. Она снова тяжело упала, опять потеряв способность дышать. И вновь Джек набросился на нее, издавая странные каркающие звуки… Может быть, его язык тоже выгорел?.. И снова обоих обволокло полотнище огня.

Джилл катилась вниз по крутому воплю животной агонии, туда, где глубоко-глубоко внизу затаилась пропасть, горловина которой ширилась, чтобы проглотить ее в тот момент, когда Джилл рухнет к центру того мира, где тяжело билось сердце всего сущего.

Глава 17

Лицо Джека нависало над ней. Оно казалось независимым от тела и медленно колыхалось в воздухе, как воздушный шар. Короткие рыжеватые волосы, широкое красивое лицо, блестящие синие глаза, сильный подбородок и полные улыбающиеся губы…

— Джек, — пробормотала она, но лицо тут же растворилось и превратилось в другое, к тому же приделанное к телу.

Лицо тоже было широкое и красивое, с высокими скулами, черными глазами с косыми складками век и волосами прямыми и черными.

— Пискатор?

— Я услышал ваши крики. — Он наклонился и взял ее руки в свои. — Вы в состоянии встать?

— Думаю, да, — ответила она дрожащим голосом. Впрочем, с его помощью она поднялась довольно легко. Обнаружила, что ни грома, ни молний больше нет. Да и дождь прекратился, хотя капли воды все еще продолжали стекать с листьев. Дверь хижины была распахнута, снаружи царила непроглядная тьма. Только облака еще не исчезли. Нет, вон там, чуть дальше, внезапно возник силуэт холма. А за ним — разрыв облака и бледное сияние газового покрова, в который вставлены тысячи гигантских звезд.

Джилл вдруг осознала, что она полностью обнажена. Она глянула вниз и увидела, что ее груди покраснели, будто находились слишком близко к огню. Пока она рассматривала свое тело, краснота исчезла.

Пискатор заметил:

— Я было подумал, что вы слегка обгорели. Ваши груди и лобок воспалились, распухли, покраснели. Но никаких следов пожара здесь нет.

— Пламя было не снаружи, а внутри меня, — сказала Джилл. — Мечтательная резинка.

Его брови поднялись.

— Ах вот как! Она расхохоталась.

Он помог ей добраться до лежака, и она легла с тяжелым вздохом. Легкий жар внутри влагалища теперь почти исчез. Пискатор суетился, укрывая ее полотнищами, давая ей напиться дождевой воды, которую зачерпнул из бамбукового бочонка, стоявшего за дверью. Она выпила воду, держа чашу с водой в одной руке и опираясь на локоть другой.

— Спасибо, — сказала она. — Надо было быть поумнее и не накидываться на резинку. Но я была в депрессии, а когда я в таком настроении, резинка дает странные результаты. Все кажется таким ужасным и таким реальным. Мне бы и в голову не пришло усомниться в реальности видения, хотя оно явно было совершенно невероятным.