Мир теней

пространство помещений, а также улучшить их освещенность и инсоляцию, в связи с чем обычно снабжен

окнами, преимущественно остеклён по всему периметру.

– Ага, клевый, - ответила я, вырвав транспарант из мясистых ладоней Балбеса и

опустив буквами вниз. – Может, пойдем? Я хочу забрать сумки прежде, чем это сделает кто-

то другой.

– О, разумеется - согласилась мамуля. Она стиснула меня в объятиях еще один

последний разок. – Ох, я так рада тебя видеть! Ты отлично выглядишь…

А потом, хотя было видно, что ей не хочется этого говорить, она все равно сказала,

понизив голос, чтобы никто не услышал:

– Мне казалось, мы уже беседовали с тобой об этой куртке, Сьюз. И я думала, ты

выбросила эти джинсы.

На мне были самые старые мои джинсы – те, что с дырками на коленях. Они отлично

сочетались с черной шелковой футболкой и высокими ботинками. Такой прикид, да еще в

сочетании с кожаной курткой и рюкзаком, купленным на распродаже армейского имущества,

делал меня похожей на сбежавшего подростка из телефильмов.

Но, эй, когда восемь часов летишь через всю страну, хочется, чтобы тебе было

удобно.

Именно это я и сказала маме. В ответ она просто закатила глаза и оставила эту тему.

Вот за что я ее люблю. Она не занудствует, как другие мамы. Соня, Балбес и Док даже не

представляют, как им повезло.

– Ладно, - вместо этого сказала мамуля. – Давай-ка заберем твои сумки. – И, повысив

голос, позвала: – Джейк, ау. Мы идем за сумками Сьюз.

Ей пришлось окликать Соню по имени, поскольку у того был такой вид, словно он

спал стоя. Я как-то спросила маму, нет ли у Джейка, который учится в выпускном классе,

нарколепсии или, может, наркозависимости, а она мне в ответ: «Нет, с чего ты взяла?» Как

будто это не он стоит тут, все время моргая и ни слова никому не говоря.

Подождите-ка, это неправда. Он разговаривал со мной. Один раз. Однажды он сказал:

«Эй, ты член банды?» Он задал этот вопрос на свадьбе, поймав меня, когда я стояла на улице

в кожаной куртке, накинутой поверх платья подружки невесты, и украдкой курила сигарету.

Вот только не надо, ладно? Та сигарета была первой и последней. Я тогда находилась

в условиях сильного стресса. Боялась, что мама собирается выйти замуж за этого парня,

переехать в Калифорнию и выкинуть меня из головы. Клянусь, с того вечера я не сделала ни

единой затяжки.

И не поймите превратно мое отношение к Джейку. Метр восемьдесят пять ростом, с

такими же светлыми космами волос и блестящими голубыми глазами, как у отца, он из тех,

кого моя лучшая подруга Джина называет красавчиками. Но он не самый блестящий камень

в саду камней, если вы понимаете, что я имею в виду.

Док по-прежнему бубнил о встречном ветре. Он объяснял что-то про скорость, с

которой нужно перемещаться, чтобы преодолеть силу земного притяжения. Она называется

второй космической. Я решила, что Док может сгодиться при подготовке домашних заданий,

хотя и учится лишь в седьмом классе.

Пока Док говорил, я огляделась. Я в первый раз прилетела в Калифорнию, и хочу вам

сказать, даже несмотря на то, что мы до сих пор находились в аэропорте, – в

Международном аэропорте Сан-Хосе, – мне сразу стало понятно, что это не Нью-Йорк. Я

имею в виду, во-первых, везде чисто. Нигде ни грязи, ни мусора, ни граффити. При этом

обстановка зала ожидания выдержана в пастельных тонах, а вы же знаете, как хорошо видна

грязь на светлом фоне. Думаете, почему нью-йоркцы круглый год носят черное? Не затем,

чтобы выглядеть крутыми. Не-а. Просто при этом не надо тащить всю одежду в прачечную

после каждого выхода на улицу.

Но в солнечной Калифорнии таких проблем, похоже, не существовало. Судя по всему,

пастельные цвета здесь в моде. Мимо нас прошла одна женщина, одетая в розовые леггинсы

и белый спортивный топ из спандекса на бретельках. И все. Если это пример того, что

диктует нынешняя мода в Калифорнии… то я, можно сказать, впала в состояние некого

культурного шока.

И знаете, что еще было странно? Никто не ругался. Кое-где пассажиры стояли в

очередях, но никто не повышал голос на клерков за стойкой регистрации билетов. В Нью-

Йорке, если ты выступаешь в роли покупателя, то ругаешься с любым человеком, стоящим

за стойкой, где бы ни находился, – в аэропорту, в «Блумингдэйле» или перед палаткой, где

продаются хот-доги. Везде.

Но не здесь. Здесь все были совершенно спокойны.

И я, кажется, понимаю, почему. В смысле, не похоже, чтобы здесь могли найтись

какие-нибудь причины для расстройства. Снаружи вовсю палило солнце, обжигая пальмы,

на которые я смотрела с неба. На парковке ковырялись в земле чайки – не голуби, а самые

настоящие огромные бело-серые чайки. А когда мы подошли забрать мои сумки, никто даже

не проверил, соответствуют ли наклейки на багаже корешкам билетов. Нет, нам просто

сказали что-то вроде «Пока-пока! Счастливого дня!»

Невероятно.

Перед отъездом Джина, – она была моей лучшей подругой в Бруклине, ну ладно, на

самом деле моей единственнойподругой, – пообещала, что я обнаружу в наличии трех

сводных братьев некоторые преимущества. Уж кому знать, как не ей, ведь у нее их четверо –

и не сводных, а родных. И все-таки ее словам я поверила не больше, чем утверждениям, что

в Северной Калифорнии растут пальмы. Но когда Соня подхватил две мои сумки, а Балбес

сгреб две другие, ничего мне не оставив, поскольку Энди уже нес мой рюкзак, я наконец-то

поняла, что Джина имела в виду: братья могут оказаться полезными. Они в состоянии нести

по-настоящему тяжелые вещи и при этом выглядеть так, будто это их вовсе не напрягает.