Мир в каждом шаге

Когда вы увидите, что ваш враг страдает, это начало прозрения. Когда вы найдете в себе желание, чтобы другой человек перестал страдать это признак настоящей любви. Но будьте внимательны. Иногда вам может показаться, что вы сильнее, чем на самом деле. Для того, чтобы реально проверить свою силу, попытайтесь поговорить с этим человеком или послушать его, и тогда вы сразу поймете, насколько подлинно ваше любящее сострадание. Для того, чтобы проверить себя, вам нужен другой человек. Если вы медитируете на какой-то абстрактный принцип, такой как понимание или любовь, это может быть просто ваше воображение, а не реальное понимание и любовь.

Примириться, не значит подписать соглашение с двуличием и жестокостью. Примирение противоположно всем формам амбиций и не придерживается ничьей стороны. Большинство из нас хотят принять одну из сторон в любом столкновении или конфликте. Мы оцениваем хорошее и плохое на основе слухов и домыслов. Действуя в такой ситуации, мы опираемся на негодование, но даже правильного и обоснованного негодования недостаточно. Наш мир не испытывает недостатка в людях, желающих броситься в действие. Напротив, нам не хватает людей, способных любить, не принимая ничью сторону, способных охватить полноту реальности.

Нам необходимо продолжать практику внимания и примирения, пока мы не увидим исхудавшего ребенка из Уганды или Эфиопии как своего собственного, пока голод и боль в телах всех живых существ не станут нашими собственными. Тогда мы поймем, что такое настоящая любовь ко всем без исключения. Тогда мы сможем смотреть на все существа взглядом сострадания и сможем выполнять настоящую работу для того, чтобы облегчить страдания.

Зовите меня моими истинными именами

В Плам Виллидж, во Франции, где я живу, мы получаем много писем из лагерей беженцев из Сингапура, Малайзии, Индонезии, Таиланда и Филиппин, сотни за каждую неделю. Очень больно читать их, но мы должны делать это, мы должны общаться. Мы стараемся делать все лучшее от себя, чтобы помочь, но страдание так велико, что иногда мы обескуражены. Говорят, что половина людей в лодках погибает в океане. И только половина добирается до берегов Южной Азии, но потом даже они не могут оставаться в безопасности.

Много молодых девушек, беженцев с этих лодок, подвергаются насилию морскими пиратами. Даже несмотря па то, что ООН и многие страны пытаются помочь правительству Таиланда предотвратить такой вид пиратства, морские пираты продолжают причинять много страданий беженцам. Однажды мы получили письмо, в котором рассказывалось о юной девушке, плывшей в маленькой лодке, и изнасилованной тайским пиратом. Ей было всего двенадцать, она прыгнула в океан и утопилась.

Когда вы впервые читаете что–либо подобное, вы начинаете злиться на пиратов. Вы, естественно, принимаете сторону девушки. Но если вы посмотрите глубже, вы увидите это немного иначе. Если вы встанете на сторону маленькой девочки, все просто. Вам остается только взять пистолет и застрелить пирата. Но вы не можете этого сделать. В своей медитации я увидел, что если бы я родился в деревне, где жил этот пират и рос в таких же условиях, как и он, я с большой вероятностью мог бы стать пиратом. Я увидел много детей, которые рождаются в Сиамском заливе, сотни каждый день, и если мы – воспитатели, социальные работники, политические деятели не сделаем что-нибудь для изменения существующей ситуации, через двадцать пять лет часть из них станет морскими пиратами. Это правда. Если бы вы или я родились бы сегодня в такой рыбацкой деревушке, мы тоже могли бы стать морскими пиратами через двадцать пять лет. Если вы возьмете ружье и выстрелите в пирата, вы выстрелите во всех нас, потому что все мы в различной степени имеем отношение к такому положению дел.

После долгой медитации я написал этот стих. В нем есть три героя: двенадцатилетняя девушка, пират и я. Можем ли мы посмотреть друг на друга и узнать себя в другом? Стихотворение называется “Пожалуйста, зовите меня моими истинными именами”, потому что у меня очень много имен. Когда я слышу какое-либо из этих имен, я отвечаю “Да”.

Не говорите, что завтра я уйду, 

Потому что сегодня я все еще прихожу

Глубже всмотритесь, ведь я прихожу каждый миг,

Чтобы почвою стать на весеннем побеге, крошечной птичкой с хрупкими крыльями, и песнь свою спеть в новом гнезде, чтобы стать гусеницей в середине цветка

Или драгоценностью, что таит себя в камне.

Я все еще прихожу, чтобы смеяться и плакать, чтобы испытывать страх и лелеять надежду.

Ритм моего сердца – это смерть и рождение всего, что живет.

Я мушка-однодневка, возникающая из куколки па речной глади и я же – птица, что с наступлением весны прилетает, чтобы съесть эту мушку.

Я лягушка, радостно плавающая в чистой воде пруда, и я же – уж, что съедает лягушку,

Бесшумно приблизившись к ней

Я дитя Уганды – кожа да кости, мои ноги тонки как побеги бамбука, и я же – торговец оружием, продающий Уганде то, что несет смерть.

Я двенадцатилетняя девочка в маленькой лодке, над ней надругался морской пират – и она бросилась в пучину океана.

И я же – пират.

Я член Политбюро, в руках моих сосредоточена власть, и я же – человек, который вынужден отдавать свой кроеный долг согражданам, медленно умирая на каторге.

Моя радость подобна весне, Вместе с ней распускаются цветы

На всех тропинках жизни. Боль моя подобна реке слез, Переполняющей все четыре океана.

Пожалуйста, зовите меня моими истинными именам” тогда я смогу одновременно услышать свой плач и свой смех, тогда я смогу узреть, что мои боли и радости суть одно.

Пожалуйста, зовите меня моими истинными именами – тогда я смогу пробудиться, и врата моего сердца, врата страдания будут открыты всегда.

Страдание питает сострадание

Во Вьетнаме в последние тридцать лет мы практиковали “вовлеченный буддизм”. Во время войны, мы не могли просто сидеть в медитационном зале. Мы должны были практиковать осознанность везде, особенно там, где продолжались страдания.

Если мы прикоснемся к страданиям, которые мы испытывали во время войны, это может исцелить нас от страданий, которые мы переживаем, когда наша жизнь не слишком осмысленна или полезна. Когда вы сталкиваетесь с теми трудностями, с которыми мы встретились во время войны, вы видите, что можете быть источником сострадания и великой помощью для многих страдающих людей. Когда вы сильно страдаете вы чувствуете радость и легкость внутри себя, потому что вы знаете, что вы являетесь инструментом сострадания. Понимая такое страдание и сострадая ему, вы становитесь радостным человеком, даже если ваша жизнь очень тяжела.

Прошлой зимой, я и несколько моих друзей посетили лагерь беженцев в Гонг–Конге, и мы стали свидетелями огромного страдания. Здесь были “люди с лодок”, в возрасте одного или двух лет, и которых собирались выслать обратно на родину, так как они были признаны нелегальными эмигрантами. Во время путешествия они потеряли обоих родителей. Когда вы видите такие лишения, вы знаете, что лишения, которые претерпевают ваши друзья в Европе и Америке, не так велики.

Каждый раз, когда мы возвращаемся после такого общения, мы видим, что город Париж не слишком реален. Образ жизни людей здесь и реальность страдания в других частях планеты так отличаются. Я задал себе вопрос, как могут люди здесь жить так, когда там творятся такие вещи? Но если вы останетесь в Париже лет на десять, не бывая в других местах, вы найдете это нормальным.